A. M. Васнецов. «В горнице древнерусского дома».

277

у тайных сторонников свергнутого великого князя. Забыли о них недруги, а может, и просто не нашли. После отъезда Ивана Можайского верные люди перевезли княжичей сначала в село Боярово — Юрьевскую вотчину князей Ряполовских, а потом в Муром. (Обо всех этих событиях можно прочесть в статье «Русь на грани распада».)

Так Ивану, ещё шестилетнему мальчику, при­шлось многое испытать и пережить. Весть о военной неудаче, пленение отца, заплаканные глаза матери и бабушки, испуганные и смятенные лица сенных боярынь и нянек, тревожные голоса бояр. Улетающие в тёмное ночное небо искры от полыхающего Кремля, дорога в неизвестность. Таковы первые яркие впечатления детства Ивана. И другое. В Муроме он, сам того не ведая, сыграл крупную политическую роль. Он стал зримым символом сопротивления, знаменем, под которое стекались все, кто остался верен свергну­тому Василию Тёмному. Понимал это и Шемяка, поэтому и приказал доставить Ивана в Переяславль. Оттуда его привезли к отцу в Углич, в заточение. Вместе с другими членами семьи Иван Васильевич стал свидетелем исполнения хитро­умного плана своего отца, который, едва приехав в Вологду (пожалованный ему Шемякой удел), устремился в Кирилло-Белозерский монастырь.

Туда, где его освободили от крестного целования (т. е. клятвы верности) недругу.

В Твери у великого князя Бориса Александро­вича семья изгнанников нашла приют и под­держку. И опять Иван стал участником большой политической игры. Великий князь тверской согласился помочь не бескорыстно. Одним из его условий был брак Ивана Васильевича с тверской княжной Марией. И ничего, что будущему жениху всего шесть лет, а невесте и того меньше. Это был брак надежды. Вскоре состоялось обручение, в величественном Спасо-Преображенском соборе его совершил епископ Тверской Илия.

Пребывание в Твери завершилось отвоеванием Москвы в феврале 1447 г. Год назад, спешно поки­дая Москву, уезжал в неизвестность испуганный мальчик; теперь же в столицу вместе с отцом въез­жал официальный наследник престола, будущий зять могущественного тверского князя. Летопись донесла до наших дней описание личности будуще­го государя: «Князь же великий Василий Василье­вич... обручах за сына своего большего, за князя Ивана Горбатого тако бо зва его отец». Трогатель­ная подробность. Слепой отец совсем в духе своего нового состояния так называл своего первенца.

Первый поход юного Ивана Васильевича.

278

Слишком много он сам вытерпел и понимал по­этому, что в случае его смерти престол может стать яблоком раздора не только между наследником и Шемякой, но и между его, Василия, собственными сыновьями. Лучший выход — провозгласить Ивана великим князем и соправителем отца. Пусть подданные привыкают видеть в нём своего повели­теля, пусть младшие братья растут в уверенности, что именно он их господин и государь по праву; пусть недруги видят, что управление государством в надёжных руках. Да и сам наследник должен был почувствовать себя венценосцем и постичь премудрости правления державой. Не в этом ли заключалась причина его грядущих успехов?

Уже с 1448 г. Иван Васильевич титулуется в летописях великим князем, так же как и его отец. Задолго до вступления на престол в руках Ивана Васильевича оказываются многие рычаги власти; он выполняет важные военные и политические поручения. В 1448 г. он находился во Владимире с войском, прикрывавшим от татар важное южное направление, а в 1452 г. отправился в свой первый военный поход. Это был последний поход времён династической борьбы. Шемяка, давно уже бес­сильный, тревожил мелкими набегами, в случае опасности растворяясь в необъятных северных просторах. Возглавив поход на Кокшенгу, 12-лет­ний великий князь должен был изловить недруга.