Второй конгресс Коминтерна собрался в июле 1920 г. Это были дни успешного наступления Красной армии на Варшаву. Конный корпус Г. Гая прорвался даже в Германию. Нарком по военным делам Л. Троцкий выдвинул тогда лозунг «Тыл Красной армии впереди!». Казалось, европейская, а затем и всемирная ре­волюция — действительно дело ближайших месяцев или даже недель.

В Большом театре, где проходил конгресс, на сцене была установлена огромная электрифицированная карта. Глядя на неё, делегаты каждое утро с волнением отмечали продвижение Красной армии на Варшаву. А дальше светящиеся стрелки уже указывали пути наступления на Берлин, Вену, Рим... Взрыв вос­торженных аплодисментов вызвали слова Г. Зиновьева о том, что следующий конгресс «будем проводить в Берлине, а затем в Па­риже, Лондоне».

«Никогда не забуду накала чувств и мыслей, какой у нас был тогда. Вот-вот будет прорван последний кордон, отделяющий рос­сийский очаг революции от За­пада, — вспоминал военный журналист М. Гус. — Советская Польша, а там и Германия, С часу на час мы ждали великой вести о падении Варшавы. На щите особенно большого раз­мера мы написали: „Ура! Варша­ва наша!"».

В эти дни делегаты при­няли знаменитый Манифест Коминтерна.

«Коммунистический Ин­тернационал, — говорилось в нём, — есть партия революци­онного восстания междуна­родного пролетариата... Совет­ская Германия, объединённая с

Открытка 1918—1919 гг.

484

Советской Россией, оказалась бы сразу сильнее всех капитали­стических государств, вместе взятых. Дело Советской России Коминтерн объявил своим делом. Международный пролетари­ат не вложит меча в ножны до тех пор, пока Советская Россия не включится звеном в федерацию Советских республик всего Мира».

«Германский молот и русский серп победят весь мир!» — гла­сил в то время официальный лозунг. Однако в августе польские войска разгромили части Красной армии под Варшавой. Это по­ражение нанесло сокрушительный удар и по самой идее мировой революции, которая теперь по меньшей мере «откладывалась» на несколько лет. Но до середины 20-х гг. мировая революция ещё представлялась большевикам «задачей номер один».

Журналист Михаил Кольцов писал в 1924 г.: «Торопитесь! Ещё несколько лет — и Коминтерн уйдёт от нас. Его столицей станет Берлин или Париж. Вы тогда будете жадно смотреть ри­сунки журналов, расспрашивать знакомых, приехавших оттуда, и по-провинциальному вспоминать о том, как Коминтерн был „совсем тут, близко, в Москве, на Моховой"».

«ПОЛОСА ПРИЗНАНИЙ»

С середины 20-х гг. былая горячая вера большевиков в грядущую мировую революцию стала постепенно угасать. О ней думали и говорили всё меньше. Провозгласив «строительство социализ­ма в одной стране», Иосиф Сталин и его сторонники окончатель­но отодвинули мировую революцию на задний план. Защищав­шие эту идею Л. Троцкий и его сторонники терпели поражение за поражением.

Одновременно менялось и отношение к Советской стране за рубежом. Её всё чаще рассматривали как обычное национальное государство, Россию, а не как зачаток «всемирной Советской рес­публики».

Постепенно Советское правительство вернулось и к старым дипломатическим традициям. К тайной дипломатии оно сочло необходимым прибегнуть уже в 1918 г., на мирных переговорах с Германией. Теперь Советы вполне уважали и неприкосновенность дипломатов. В общем Запад склонялся к тому, чтобы вновь при­нять Россию в «семью цивилизованных народов».

Со своей стороны Москва также стремилась прорвать «са­нитарный кордон» вокруг Советского государства. В 1921 — 1922 гг. Советской России удалось получить признание Герма­нии и некоторых восточных стран. Но решающий прорыв «са­нитарного кордона» произошёл в 1924 г.