На советских солдат боль­шое впечатление произвели за­полненные товарами прилавки магазинов. Они говорили, что, вероятно, «народ здесь живёт бедно, раз не может скупить все товары, которые есть в ма­газинах».

Спокойствие сохранялось до лета 1940 г. Из воспомина­ний Ю. Урбшиса: «Где-то в кон­це мая 1940 г. ко мне в мини­стерство заходит советский ге­нерал, рассказывает, что не­сколько советских военнослу­жащих были завлечены в ка­кой-то подвал, где их некото­рое время продержали. МВД республики провело расследо­вание и... пришло к выводу, что происшедшее — утка».

Основываясь на несколь­ких подобных обвинениях, со­ветское правительство предъ­явило ультиматумы — Литве (14 июня), Латвии (15 июня) и

496

Предвыборная демонстрация сторонников компартии Латвии. Рига. 15 июля 1940 г. Фото «Ульштайн».

Эстонии (16 июня). Требования всюду были одни и те же: отстав­ка правительства и дополнительный ввод советских войск. При­балтийские страны приняли все условия ультиматумов. Для того чтобы утвердить состав новых правительств, из Москвы в Эсто­нию был послан Андрей Жданов, в Латвию — Андрей Вышинский, в Литву — Владимир Деканозов.

Примерно через месяц в трёх странах состоялись выборы в парламенты. Голосовать на выборах можно было за единствен­ный официальный список «трудового народа» — с одинаковыми программами во всех трёх республиках.

«Голосовать приходилось, так как каждому избирателю в паспорт ставился штамп. От­сутствие штампа удостоверяло, что владелец паспорта — это враг народа, уклонившийся от выборов и тем самым обнару­живший свою вражескую сущ­ность», — писал о выборах 1940 г. в Прибалтике очевидец событий лауреат Нобелевской премии по литературе Чеслав Милош.

В Риге 8 июля было рас­клеено «Обращение демокра­тических латышей». Оно почти не отличалось от программы официального «Блока трудо­вого народа». Но 9 июля оно было отовсюду сорвано, а его составители — арестованы. В Эстонии один кандидат оппо­зиции каким-то чудом попал в списки, но сразу после выбо­ров его арестовали за «уголов­ное преступление» и отправи­ли в лагерь на 15 лет.

Литовские войска вступают в город Вильно (Вильнюс), переданный Литве по советско-литовскому договору. 10 октября 1939 г.

ском. Всего были казнены 21 857 офи­церов.

Семьи всех расстрелянных (почти 60 тыс. человек) тогда же сослали в Сибирь и Казахстан. О судьбе своих мужей и отдав они пока ничего не зна­ли. Лишь в 1943 г., когда немцы обна­ружили их могилы в Катынском лесу, слухи об этом стали доходить до род­ных. Вплоть до 1989 г. Советское пра­вительство утверждало, что в расстре­ле поляков виновны германские вла­сти. Затем оно признало, что расстрел произвели сотрудники НКВД по прика­зу высшего руководства.

Офицер 3. Пешковский, бывший в советском плену и уцелевший, написал о Катынском расстреле стихотворение «Молитва»:

Матерь Божья,

страждущая и побеждающая,

Ты, что стояла

на Голгофе у креста Иисусова,

Я знаю, Ты побывала

и в лесу Катынском...

Ты видела, как ряд за рядом

падали они в землю,

Словно зёрна пшеницы,

Из которых взойдут

хлеба силы народной,

Ты баюкала их тишиною леса,

Что и поныне стоит онемелый.

А довелось ли Тебе

увидеть и тех, кто стрелял,

Кто выполнял

нечеловеческий этот приказ?

Ты их хорошо разглядела?

И простила их всех?

Да, поступить иначе Ты не могла.

Ты помнила слова,

сказанные Сыном Твоим: «Прости им, Отец,

ибо не ведают, что творят».

Так помоги же

и нам их простить.

Аминь.

(Перевод С. Ларина.)

497

Плакат 1941 г.

МАССОВЫЕ ВЫСЫЛКИ

Аресты и высылки начались в Прибал­тике ещё до проведения выборов под советским контролем. Но особенно широкий размах массовые депортации приобрели в июне 1941 г., перед са­мым началом войны.