Одна свидетельница говорила, что будто бы Бейлис схватил Юшинского прямо на глазах у других детей. При

115

этом убийцу сопровождали два еврея в необычных одеждах. Но эти показа­ния, очень противоречивые, вызыва­ли большие сомнения. К тому же сви­детельница сама находилась под по­дозрением.

25 сентября 1913 г. в Киеве над М. Бейлисом начался судебный процесс, ко­торый привлёк внимание всей страны. П. Милюков считал, что в этом судеб­ном деле «воплотилась вся неправда режима, всё его насилие над лично­стью». Революционные партии грози­ли всеобщей забастовкой в случае осуждения Бейлиса. Совершенно не­ожиданно из-за дела об убийстве об­щество оказалось чуть ли не на грани революции.

Весьма необычным для крупного горо­да, каким был Киев, оказался подбор присяжных заседателей. В их число не попал ни один интеллигент, а некото­рые были малограмотными. Писатель Владимир Короленко, бывший на суде, описывал их так: «Пять деревенских кафтанов, несколько шевелюр, под­стриженных на лбу, на одно лицо, точ­но писец с картины Репина „Запорож­цы". Несколько сюртуков, порой до­вольно мешковатых. Лица то серьёзные и внимательные, то равнодушные, двое нередко „отсутствуют". Семь крестьян, три мешанина, два мелких чиновника».

Черносотенцы надеялись, что такой состав присяжных признает М. Бейлиса виновным. 30 октября заседатели удалились на совещание. Всеобщее на­пряжение дошло до высшей отметки. В случае осуждения в Киеве ожидали погрома и вообще непредсказуемых беспорядков по всей стране. В этой предгрозовой атмосфере вердикт при­сяжных произвёл впечатление удара молнии: «Невиновен!».

В. Короленко вспоминал: «Около шес­ти часов разносится молнией известие, что Бейлис оправдан. Виднеются мно­гочисленные кучки народа, поздрав­ляющие друг друга. Русские и евреи сливаются в обшей радости. Кошмары тускнеют. Исключительность состава присяжных ещё подчёркивает значение оправдания».

Сам Мендель Бейлис позднее эмигри­ровал в Америку, где и скончался в 1934 г.

жения XVII—XVIII вв. Среди народа распространялись слухи, что Илиодор — побочный брат Николая II, Около храма было водру­жено огромное чучело дракона с надписью: „Гидра революции". По окончании проповеди Илиодор отсекал голову гидре».

ВО II ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ

На выборах в I Государственную думу черносотенцы не получи­ли ни одного мандата. Сами они объясняли это тем, что почти не участвовали в предвыборной борьбе. А. Дубровин так говорил о Думе: «Как верный монархист, я не имею права своим участи­ем санкционировать существование этого сборища, посягающе­го на неограниченные права монарха».

Во II Государственной думе было около 16 крайне правых депутатов. Самым заметным и ярким из них считался В. Пуришкевич. Советский историк Семён Любош так описывал его: «Со­вершенно голый череп, рыжая бородка и необыкновенная верт­лявость. При этом крикливый голос и вызывающая манера гово­рить. У Пуришкевича именно тон делал всю музыку. Самые обык­новенные фразы часто приобретали в его устах необыкновенно оскорбительный характер. Так как совершенное бессилие Думы выяснилось очень скоро, то перманентные выходки Пуришкевича в глазах большой публики оживляли парламентскую безнадёж­ность». В Таврический дворец специально приходили «полюбо­ваться на Пуришкевича».

Осуждая «крамольную» Думу, В. Пуришкевич тем не менее ценил свой депутатский мандат. Когда прошёл слух, что его со­бираются сделать губернатором, Пуришкевич сказал по этому поводу: «Из попов в дьяконы не идут. Дурак я был бы променять положение депутата Госдумы и товарища председателя СРН на положение казённого чиновника».