Очевидец погрома граф Мусин-Пуш­кин, по словам С. Витте, «описывая все ужасы, которые творили с беззащитны­ми евреями, удостоверял, что всё про­изошло оттого, что войска совершен­но бездействовали». Другой свидетель погрома прокурор Поллан также вы­ражал удивление, что погром происхо­дил на глазах безучастных войск и полиции. Он отмечал: «У всех убитых размозжены кости черепов».

Во время погрома погибло 45 человек и свыше 400 было ранено. Писатель Лев Толстой в письме протеста выра­зил «ужас перед этим зверством рус­ских людей и безмерное негодование против попустителей этого ужасного дела». Кишинёвский погром стал одной из главных причин убийства В. Плеве эсерами в 1904 г.

ней. Министр внутренних дел Вячеслав Плеве стал покровителем и почётным членом общества.

Наиболее здоровым черносотенцы считали общество допет­ровской Руси. Они видели в нём своеобразный идеал единения и гармонии всех сословий. Что же нарушило эту социальную гар­монию? Привнесение чужого, иноземного влияния начиная с Петра I. Роковую роль сыграло знаменитое «окно, прорубленное в Европу». Один из вождей черносотенства журналист Владимир Грингмут замечал, что Пётр приказал России «забыть самобыт­ные русские предания, броситься в погоню за европейскими обычаями и учреждениями безо всякого разбора, не отличая в них драгоценного золотого от обманчивой мишуры».

В результате между царём и народом выросло «средосте­ние» — чиновничество со своими интересами, чуждыми народу. В программе возникшей позднее самой известной черносотен­ной организации — «Союза русского народа» (СРН) — говори­лось: «„Союз русского народа" признаёт, что современный чинов­ничий строй, осуществляемый в громаднейшем большинстве случаев безбожными, нечестивыми недоучками и переучками, заслонил светлый образ Царя от народа».

Против чиновничества боролась и интеллигенция. Но чер­носотенцы считали, что интеллигенты сами хотят встать «между государем и народом», подменить народные интересы своими. Одна из прокламаций столичного СРН в 1905 г. призывала: «Кре­стьяне, мещане и люди рабочие! Послушайте, что умышляет господчина. В городских думах и земствах сидят господа, а в боль­ших городах адвокаты, профессора, студенты, учителя, погоре­лые помещики, одворянившиеся купцы и прочие господа, назы­вающие себя интеллигенцией... Не признавайте её властью и пра­вительством, разнесите в клочья, помните, что в государстве вы сила, вас сто миллионов, а интеллигенции и пяти не будет. До­вольно терпеть эту интеллигентную шваль...».

Столь же критически черносотенцы относились и к буржуа­зии. В 1907 г. в газете черносотенцев «Русское знамя» отмечалось: «Наша доморощенная буржуазия не национальна, и родилась-то она у нас с испорченной сердцевиною. Русская буржуазия, не имея свежести самобытной, заразилась гнилью Запада... Наша буржуазия всегда останется такою же чуждою народу, какою яв­ляется она в настоящее время».

Выход для общества черносотенцы видели в возвращении к «исконным началам: Самодержавию, Православию, Народности». Власть государя должна выражать интересы не отдельных сосло­вий, считали они, а всей нации в целом. Для этого она должна быть свободна от всевозможных «конституций и парламентов».

Что же касается православия, то главное несчастье церкви черносотенцы видели в её подчинении государству. Духовенство слилось с чиновничеством, церковь превратилась в придаток го­сударства. Корень этого зла тоже уходит в Петровские реформы, считали они. Многие черносотенцы выступали за восстановление на Руси патриаршества, как это было в допетровскую эпоху.