Тем временем восстание в Петрограде развивалось. Прав­да, воевать не хотелось никому. Отряды Красной гвардии посте­пенно мирно занимали мосты, вокзалы, другие важные точки го­рода. Всё это происходило почти без единого выстрела. Кое-где юнкера возвращались и прогоняли красногвардейцев — тоже бескровно. Однако шаг за шагом, «ползучим путём» власть в го­роде менялась.

Во время переворота Петроград продолжал жить своей обычной мирной жизнью. Шли уроки в школах, работали фаб­рики, магазины и рестораны. По городу продолжали спокойно ходить ярко освещённые трамваи. Давали представления теат­ры. Публика гуляла по Невскому и толпилась возле электриче­ских вывесок кинематографов.

Л. Троцкий писал о спокойствии, царившем в городе 25 ок­тября: «Буржуазные классы ждали баррикад, пламени пожаров, грабежей, потоков крови. На самом деле царила тишина, более страшная, чем все грохоты мира. Бесшумно передвигалась со­циальная почва, точно вращающаяся сцена... унося вчерашних господ в преисподнюю».

ВЗЯТИЕ ЗИМНЕГО ДВОРЦА

В ночь на 26 октября произошло взятие Зимнего дворца, где за­седало Временное правительство. В 21 час 45 минут раздался хо­лостой пушечный выстрел крейсера «Аврора». Вслед за этим по Зимнему стала стрелять артиллерия Петропавловской крепости, Из 35 снарядов во дворец попали только два, но без особых по­следствий.

Защищали Зимний несколько сот юнкеров и около 130 жен­щин из «батальона смерти». (Такие женские «батальоны смерти» были созданы летом, главным образом для того, чтобы присты­дить мужчин, не желавших воевать.)

Как и в начале восстания, никто не хотел сражаться. Поэто­му «штурм Зимнего» происходил необычно. Задние двери двор­ца не охранялись, и через них свободно проходили повстанцы.

224

Служители Зимнего дворца пытаются остановить красногвардейцев (в ночь на 26 октября 1917 г.).

Остановить их пытались только швейцары и служители в пыш­ных ливреях, по привычке восклицавшие: «Нельзя! Нельзя!». Пов­станцы входили в здание и... сдавались юнкерам. К двум часам ночи таких пленников было уже около 400 — почти столько же, сколько и юнкеров. Один из них рассказывал Джону Риду: «На верхней площадке юнкера задерживали всех и отнимали вин­товки. Но наши ребята всё подходили да подходили, пока нас не стало больше. Тогда мы кинулись на юнкеров и отобрали вин­товки у них...».

Министр юстиции Павел Малянтович вспоминал о послед­них минутах Временного правительства: «Вдруг возник шум где-то и сразу стал расти, шириться и приближаться, и в его звуках сразу зазвучало что-то особенное — что-то окончательное. Дверь распахнулась... Вскочил юнкер. Вытянулся во фронт, руку под козырёк, лицо взволнованное, но решительное:

— Как прикажете, Временное правительство? Защищаться до последнего человека? Мы готовы, если прикажет Временное правительство.

— Этого не надо! Это бесцельно! Это же ясно! Не надо кро­ви! Надо сдаваться! — закричали мы все, не сговариваясь, а толь­ко переглядываясь и встречая друг у друга одно

и то же чувство и решение в глазах.

Вся сцена длилась, я думаю, не больше мину­ты. Шум у нашей двери. Она распахнулась — и в комнату влетел, как щепка, вброшенная к нам вол­ной, маленький человечек под напором толпы, которая за ним влилась в комнату и, как вода, раз­лилась сразу по всем углам и заполнила комнату.

— Временное правительство здесь, — ска­зал Коновалов, продолжая сидеть. — Что вам угодно?

— Объявляю всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы. Я предста­витель Военно-революционного комитета Ан­тонов».