К ЧИТАТЕЛЮ

 

Родителей не выбирают. В младенчестве и раннем детстве их любят за то, что они — родители. Потом их любят за заботу, ласку и помощь во всех мыслимых делах. Если родители неласковы и жестоки, вряд ли ребёнок ответит им чем-либо, кроме холодности. Взрослея, человек однажды пытается взглянуть на отца и мать как бы со стороны, глазами любопытствующего наблюдателя, оценить достоинства и недостатки их характера так же, как оценивает он других, неродных людей. Постепенно он определяет для себя, в чём родители хороши, а в чём — плохи. В результате молодой человек начинает относиться к ним с осознанными чувствами, как к чему-то объяснённому, ставшему понятным.

Нельзя выбрать и страну, в которой ты родился. И она может быть, как мать и отец, заботлива или неласкова. Настаёт время, когда приходится определять своё отношение к ней, сознательно избирая любовь или равнодушие. Чтобы не сделать ошибки, следует знать историю своего отечества. Не только холодный перечень событий и действующих лиц, но и саму сущность истории родной земли, её основной смысл. Необходимо попытаться уяснить: что пред­ставляет собой родина, как она стала такою и какая судьба её ожидает. Хотя бы один раз в жизни каждому человеку следует почувствовать себя историком.

Первая часть тома «История России и её ближайших соседей» представляет отечест­венную историю со времён древних славян до Петровской эпохи. В книге нашли отра­жение основные события средневековой рос­сийской истории и биографии исторических личностей. Помимо этого перед авторами статей стояла особая задача: дать читателям

5

 

 

 

возможность почувствовать «аромат времени», т. е. ввести их в самую гущу жизни разных эпох. Как разговаривали люди шесть­сот, четыреста, двести пятьдесят лет назад? Каким законам под­чинялись? Как одевались? Чем торговали? С кем воевали и почему не жили мирно? Какие учреждения управляли ими? Изложение сухой последовательности исторических фактов даёт очень мало для понимания всех этих вопросов. В каждом разделе тома есть статьи, специально посвящённые им; раздел, в котором расска­зывается о сословиях в средневековой России, полностью со­ставлен из подобных статей. Целый раздел отдан истории церкви, поскольку жизнь средневекового русского общества была букваль­но пронизана религией и её невозможно сколько-нибудь ясно представить себе, не зная церковной истории. Тысячи нитей связывают историческую судьбу русских с судьбами народов, ко­торые в течение долгих столетий были их ближайшими соседями. Поэтому истории стран, соседствующих с Россией, посвящён осо­бый раздел.

Любой человек, всерьёз интересующийся историей своего отечест­ва, не может рано или поздно не проявить интереса к тем источ­никам, на основе которых создаётся научная история, и к тем методам, с помощью которых источники исследуются. Немало места отдано в этом томе истории жизни и методам работы величайших российских историков. Наконец, несколько статей посвящено особым историческим источникам: монетам, печатям, орденам, медалям и всем тем предметам, кото­рые учёные находят во время археологических раскопок, — без них изучение русской истории невозможно.

Судьба России с середины XVIII в. до конца XX в. найдёт отражение в последующих изда­ниях «Энциклопедии для детей».

6

 

 

 

АРХЕОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ РУСИ

ЧТО ТАКОЕ АРХЕОЛОГИЯ?

Археология — сравнительно недавно возникшая и стреми­тельно развивающаяся наука. Целые разделы истории были написаны на базе археологических данных. Важнейшие факты, установленные археологами, включены в школь­ные учебники. Наиболее выдающиеся открытия и исследования археологов приобрели широкую из­вестность.

Известный английский археолог XX столетия Чайлд Гордон писал: «Археология произвела переворот в исторической науке. Она расширила пространственный горизонт истории почти в такой же степени, в какой телескоп расширил поле зрения астронома. Она в сотни раз увеличила для истории перспективу в прошлое, точно так же как микроскоп открыл для биологии, что за внешним обликом больших организмов открывается жизнь мельчайших клеток. Наконец, она внесла такие же изменения в объём и содержание исторической науки, какие радиоактивность внесла в химию».

Слово «археология» составлено из двух грече­ских слов: «археос» — «древний» и «логос» — «слово», «наука». Но буквальный перевод термина («наука о древностях») не выражает ни существа

этой науки, ни её целей: он, как это часто бывает, имеет условный характер.

Археология — раздел исторической науки, изучающий развитие человеческого общества. Она обладает своими источниками, у неё свои методы исследований, но задачи те же, что и у истории, — научное познание прошлого. Оно возможно лишь на основе изучения источников, делящихся на несколько больших групп: письменные, вещест­венные и т. д.

Вещественные источники в массе своей обычно погребены в земле и составляют основной разряд памятников, исследованием которых занимается археология. Основной, но не единственный, т. к. письменные источники не исключаются из архе­ологических исследований.

Чтобы воспользоваться вещественными источ­никами для объяснения и реконструкции прош­лого, сначала необходимо эти источники из земли добыть. Один из крупнейших русских археологов Артемий Владимирович Арциховский говорил, что археология — это история, вооружённая лопатой.

Но прежде чем оживить безмолвные руины, таинственные клады, загадочные остатки древних вещей, надо обнаружить место, на котором можно

Находки археологов.

7

 

 

Археологи за работой.

вести затем археологические раскопки. Вот почему археологи, как правило, бывают на местах своих поисков дважды — вначале делают археологиче­скую разведку, а затем из культурного слоя путём раскопок добывают свидетельства жизни про­шедших поколений людей — археологические предметы. Совокупность вещей и археологиче­ских предметов, обнаруженная археологом в одном месте и относящаяся приблизительно к одному времени, называется археологическим памятни­ком. В Законе об охране и использовании памятников истории и культуры перечислены следующие памятники археологии: городища, курганы, остатки древних поселений, укреплений, производств, каналов, дорог, древние места захоро­нения, старинные предметы, участки историче­ского культурного слоя древних населённых пунктов.

Археологов постоянно спрашивают, как эти вещи оказались в земле, как ушли под землю древние города и сёла, даже целые цивилизации? Процесс этот и прост, и сложен одновременно. Земляной покров нашей планеты постоянно и неизбежно нарастает; особенно быстро это происхо­дит в зоне жизнедеятельности человека, в местах его поселений. На «материке» (естественная, коренная порода земли) лежат «слоёным пирогом» разновременные напластования, образовавшиеся в результате «культурной» деятельности человека. И этот культурный слой постоянно растёт. Находки в наслоениях отражают уровень куль­туры общества, которое оставило эти наслоения, поэтому   образовавшийся   слой   называют   куль-

8

Археологические раскопки.

 

 

 

 

 

АРХЕОЛОГИЯ МОСКВЫ

Всем известна поговорка: «Не скоро Москва строилась». Когда же в самом деле возник древнерусский город Москва? Археологи спорили о том, как датируются древнейшие слои Москвы. Некоторые историки говорили об XI и даже X столетиях. Однако исследования последних десятилетий показали, что в Москве нет культурного слоя древнее первой трети — середины XII в. Иными словами, городок Москва попал в 1147 г. на страницы летописи уже спустя два-три десятилетия после своего возникновения. О Москве XII—XIII вв. летописи упоминают очень редко. Поэтому исключительно бла­годаря археологическим работам можно приподнять завесу таинственности над ранним периодом истории города. Древнейшее ядро Москвы находилось на мысу Боровицкого холма, у слияния реки Неглинной и Москва-реки.

Поэт сказал о Москве: «Город чудный, город древний! Ты вместил в свои концы и посады, и деревни, и хоромы, и дворцы!» Эти строки полностью подтвердились археологическими находками. Росла Москва постепенно, включая в свою территорию и пригородные «сёла красные», и монастыри, и деревеньки, и починки (хозяйства на расчищенных землях). В XII—XIII вв. Москва была небольшим городом, затерянным в густых лесах на западных границах Владимиро-Суздальского княжества. Жители Москвы сами обеспечивали себя глиняной посудой, деревянными изделиями, железными инструментами, кожаной обувью и костяными поделками.

Расположенная на пересечении удобных сухопутных и водных путей, Москва многие свои потребности удовлетворяла за счёт торговли. Тесными были контакты с Киевом и Южной Русью. Оттуда привозили красивые стеклянные браслеты разных рас­цветок — любимое украшение средневековых горожанок; стеклянные кубки для пиршеств, осколки которых находят археологи (в Москве не было своих стеклодельных мастерских), еолынские шиферные пряслица для прядения, различные ювелирные изделия. В XII в. знали о Москве и в Новгороде Великом. Там найдено берестяное письмо, в котором упомянут городок Кучков (так называли тогда Москву по имени боярина Степана Кучки, которому принадле­жали окрестные сёла). Из Новгорода попало в Москву глиняное пасхальное яичко-писанка, покрытое глянцевитой поливой (глазурью). Приезжали в Москву и иноземные гости. Привозили шёлковые и шитые золотом византийские ткани и изделия стеклоделов, янтарь из Прибалтики, раковины каури, которые добы­вались в Индийском океане, сирийские стеклянные кубки и золотоордынские поливные чаши-пиалы с многоцветной росписью. Во время одного из вра­жеских набегов в московском рву остался меч с клеймом, сохранившим имя Этцелина, рейнского мастера середины XII в.

20 января 1238 г., после пятидневной осады, полчи­ща хана Батыя захватили Москву, разграбили и сожгли её, а «люди избиша от старца и до сущаго младенца». События более чем 750-летней давности откликнулись громким эхом в 1988 г., когда был найден самый большой из известных науке древнерусских кладов, состоявший примерно из трёхсот разнообразных золотых и серебряных предметов. Там были серебряные бармы (оплечье), пластинчатые браслеты-

турным; именно его исследуют археологи. Вещи, изучаемые при археологических раскопках, разно­образны: черепки битой глиняной посуды (архео­логи называют их фрагментами керамики), ору­дия труда, оружие, украшения (целые или их остатки), монеты, древние печати, надписи на твёрдом материале (граффити), остатки соору­жений, одежды, сосуды и многое другое. Эти вещи — археологические предметы, а чаще всего их фрагменты — находят, как правило, или в древних погребениях, или на местах древних поселений.

В поисках археологических памятников учёные идут в неизведанные районы тайги, тундры и пустыни, преодолевают тысячи километров на машине, верхом на лошадях, верблюдах или яках, на лодках или пешком; поднимаются в воздух на самолётах, чтобы увидеть ленты оросительных каналов, развалины древних крепостей в песчаных пустынях; опускаются в водолазных костюмах на морское или речное дно, чтобы исследовать затонувшие много сотен лет назад корабли или остатки затопленных городов. Всё это под силу энтузиастам археологии, у которых одна цель — лучше изучить и понять прошлое нашего отечест­ва, богатую историю дописьменного периода народов России, населявших её в прошлом и населяющих в наше время.

Для археологов не бывает находок несущест­венных: даже случайно обнаруженные фрагменты керамики или кремнёвое орудие, старинная мо­нета или обломок украшения, например стеклян­ного браслета, — всё для учёного важно, всё является следом давно прошедших эпох. Надо только уметь расшифровывать эти следы, на­учиться искусству «читать» землю. Но случайные находки — они и есть случайные, археолог же ведёт поиск целенаправленно и по строго опре­делённым признакам. Опытный исследователь часто может заранее указать точное место, где нужно искать древнее поселение или погребение.

Поселения в древности были самыми раз­личными: стоянки в пещерах или в горах, посёлки на глинобитных площадках, на сваях посреди водных пространств и т. д. Неукреплённые посе­ления археологи именуют селищами, а укреплён­ные — городищами. Кроме поселений к главным археологическим памятникам относятся древние погребения — различного рода могилы, раскопки которых позволяют судить не только о рели­гиозных представлениях древних людей, но и о многих других сторонах их жизни. В древних могилах археологи, как правило, находят целыми те вещи, которые, по представлениям многих народов, должны сопровождать умершего в за­гробный мир (посуда, украшения, предметы религиозного культа, одежда, орудия труда, т. е. так называемый погребальный инвентарь). Иногда погребения представляют собой весьма сложное сооружение с большим количеством погребального инвентаря — к таким относятся в первую очередь различные курганы.

10

 

 

 

Первым значительным открытием, заставив­шим обратить внимание на славяно-русские древ­ности, был клад, найденный на городище Старая Рязань в 1822 г. Во время пахоты крестьянин Ермолаев нашёл золотые бляхи, медальоны и бусы, получившие в научной литературе название «ря­занские бармы». Сокровища были отправлены в Петербург, и через некоторое время Ермолаев получил именной императорский указ и 10 тыс. рублей (огромная по тем временам сумма) в награду за находку.

АРХЕОЛОГИЯ ГОРОДОВ

В изучении средневековой Руси ведущим направлением являет­ся археология городов. Впервые города на Руси упоминаются в письменных источ­никах IX в. (в «Повести временных лет» и в сообщении анонимного географа из Баварии). Все­го в летописях, грамотах и других памятниках древнерусской письменности названо около 400 поселений. Но по материалам археологических на­блюдений к середине XIII в. учёные насчитывают 758 существовавших в то или иное время древ­нерусских укреплённых поселений. В это число вошли остатки как живых городов, так и уже прекративших к тому времени своё существование по тем или иным причинам. Причём городища по размерам очень отличаются — от 0,1 до 100 га укреплённой площади. Три четверти укреплённых поселений в Древней Руси не превышали по пло­щади 1 га, а почти половина — занимала менее одной трети гектара.

Что заставляет считать укреплённое поселение городом? Типично для города наличие крепости, дворов (усадеб) знати, ремесленного посада, лавок торговцев и рыночной площади, административ­ных учреждений и церквей. Процесс становления города был длительным и многообразным, и в Древней Руси город возникал чаще всего как центр сельской округи, с которой был тесно связан.

На определённом этапе своего развития город должен был защищать себя укреплениями (рвами и валами с деревянными оборонительными соору­жениями), которые редко охватывали всю его территорию.

Первые древоземляные укрепления были не­сложными по своей конструкции; опирались они в основном на защитные свойства рельефа той местности, где возникали. До X в. на территории Руси был распространён тип укреплённого посе­ления при слиянии рек или реки и оврага, так называемый мысовый тип городища. Отличи­тельной особенностью русских «градодельцев» было умение выбрать красивое место для горо­дища. Такие места были не только хорошо защищены самой природой, выгодны в стратегиче­ском отношении, но и красивы: первопоселенцы заботились о защитных свойствах природных объектов (наличие рек, озёр, оврагов, холмов и т. п.) и об эстетическом восприятии пейзажа окружающей   местности.   Это   было   необходимо,

На'ручи, шестипучевые звёздчатые копты (подвески), перстни, браслеты, шейные гривны и многое другое. Учёные полагают, что эти сокровища собирались в течение длительного времени. Последними их вла­дельцами, видимо, были члены семьи защищавшего Москву от монголо-татар и трагически погибшего князя Владимира Юрьевича, внука Всеволода Большое Гнездо.

Долгое время историков волновали причины стремительного возвышения Москвы в XIV в. Как пока­зали раскопки, основы будущего могущества были заложены ещё в XIII в. Напластования этого времени в Кремле беспрецедентны по мощности, что свидетельствует об очень интенсивном развитии города. Даже после нашествия Батыя рост городской территории продолжался. Рядом со зданием Государственного Исторического музея раскопан сруб из еловых брёвен, построенный ровно через 10 лет после разорения Москвы Батыем, в 1248 г. Уже в конце XIII в. князь Даниил Александрович, младший сын Александра Невского, поставил в Кремле первый белокаменный собор — древнейшую каменную постройку Москвы, по каким-то причинам оставшуюся не замеченной летописцами. Всё это свидетельствует о бурном экономическом росте города в период правления первых князей москов­ского дома.

Не так давно найдена первая московская берестя­ная грамота (XV в.) — отрывок письма. Иногда археологи обнаруживают такие тонкости, которые невозможно и представить. Кто, например, мог предполагать, что недалеко от Лобного места и По­кровского собора, «что на рву» (храма Василия Бла­женного), в основании культурного слоя находится пашня XIII—X/V вв.? А вымощенная брусчаткой Крас­ная площадь, сердце Москвы, — всем ли известно, как она возникла, каков был её первоначальный облик? В результате раскопок установлено, что до конца XV в. здесь располагались посадские усадьбы москвичей. Но застройка посада, примыкавшего с востока к только что возведённым кирпичным стенам Кремля, погибла при пожаре 1493 г., и всё пространство перед стенами шириной в 109 сажен (232 м) от Неглинной до Москва-реки по велению Ивана III было превращено в площадь. Позднее она получила название «Красная», что значит «красивая». В конце XV — начале XVI вв. площадь была вымощена мелким гравием и обломками кирпича.

11

 

 

 

АРХЕОЛОГИЯ НОВГОРОДА

Древний Новгород можно по праву назвать уникальным археологическим памятником. Новгород занимал выдающееся место в истории Руси, и поэтому к нему давно привлечено внимание археологов.

Систематическое археологическое изучение Новгорода ведёт начиная с 1932 г., уже более 60 лет, Новгородская археологическая экспедиция — крупнейший научный коллектив, который возглавлял А. В. Арциховский, а ныне — академик В. Л. Янин. Столь пристальное внимание учёных к Новгороду не случайно. Новгородский культурный слой имеет ряд особенностей, делающих его настоящей находкой для археолога: прекрасная сохранность во влажной почве всех предметов, в первую очередь дерева и других органических материалов; большая мощность слоя и отсутствие перекопов. В Новгороде можно не только пройти по мостовым X—XV вв., войти в усадьбу и жилой дом средневекового горожанина, но и представить себя в окружении его повседневной об­становки. Бесценную помощь археологам, рабо­тающим в Новгороде, оказывает дендрохронология — метод датирования деревянных сооружений по годичным кольцам брёвен с точностью до одного года, открытый американскими учёными и широко применявшийся к древнерусским материалам известным археологом Б. А. Колчиным. Для каждого дома, частокола, мостовой, крепостной стены определяется точная дата постройки, а каждая вещь, найденная в земле древнего Новгорода, датируется с точностью до 17—20 лет.

26 июля 1951 г. в Новгороде была найдена первая берестяная грамота. На мягкой, податливой, предварительно обработанной берёзовой коре острым стержнем с лопаточкой на другом конце (он назы­вался «писало» или «стило») наши далёкие предки процарапывали знаки. Сейчас общее число найденных на территории Древней Руси берестяных документов превышает 800; на долю Новгорода приходится подавляющее большинство — более 750. Среди них имеются хозяйственные распоряжения, политические донесения, записи судебных дел, бытовые просьбы, крестьянские жалобы, технологические рецепты ремесленников, школьные упражнения детей, заказы художнику на изготовление икон, любовные записки, сообщения о смерти близкого человека, ростовщиче­ские записи, заговоры против лихорадки, молитвы... Значение открытия берестяных грамот огромно. Дело не только в том, что учёные получили значительное количество новых источников. Впервые в руки историков попали подлинные документы XI столетия, и было неопровержимо доказано, что грамотность на Руси была распространена среди широких слоёв населения. Впервые появилась возможность узнать имена владельцев раскапываемых усадеб. «Берестяная почта столетий» стала прочным мостиком, ведущим из глубины археологического раскопа в летописный рассказ.

Коллекция древних вещей, накопленная при рас­копках в Новгороде, огромна и уникальна по своему разнообразию. С такой детальностью никогда ранее не представала перед современными людьми жизнь средневекового русского города. Где, например, довелось бы увидеть настоящие древнерусские гусли,

поскольку сами крепостные стены городов были лишены декоративных элементов.

Наиболее древним и простейшим типом дере­вянной крепостной стены был тын (частокол) — высокая деревянная ограда из вертикально вры­тых и заострённых в верхней части столбов; он устраивался во рву и на валах. В зависимости от того, где ставился тын, изменялась и его высота: поставленный на равнинной местности тын был выше, а на высоком, с крутыми откосами земляном валу — ниже. Гораздо более прочными были стены, где тын сочетался с элементами срубной конструкции (в срубе брёвна лежат горизонтально, одно на другом). Ячейки срубных стен, как правило, изнутри заполнялись землёй и камнем («хрящом»).

Отдельные срубы, поставленные вплотную друг к другу, назывались городнёй. Но такая конст­рукция имела существенный недостаток — места соединения срубов под воздействием влаги быстро загнивали. И позднее на Руси города обносили чаще всего более устойчивыми тарасами. Они представляли собой систему деревянных крепост­ных стен, при которой две параллельные стены через некоторые промежутки соединялись вруб­ленными в них поперечными стенками, а образо­вавшиеся таким образом клети засыпались землёй и камнями.

Вал, окружавший, как правило, крупный город, только казался полностью земляным: основу его составляли, как, например, в Киеве, бревенчатые срубы, засыпанные «хрящом» и землёй, служившие своеобразным каркасом вала, чтобы он не оползал. При Ярославе Мудром внутри вала были сооружены дубовые срубы размером 7x19 м, которые в свою очередь делились дубовыми перегородками на 12 клетей. Высота срубов была не менее 5,5—6 м. При такой системе фортификаций (укреплений города) часть срубов выводилась на гребень вала, и их внешние стены служили тогда защитой воинам и горожанам, оборонявшим город. В столицах княжеств вал и стена делились на несколько участков (прясел) каменными или кирпичными башнями, как пра­вило имевшими ворота (яркие тому примеры — Золотые ворота в Киеве и Владимире).

После принятия христианства в городах обя­зательно строились церкви, поначалу деревянные, затем — каменные. Первые церкви на Руси строили по-византийски — из глиняных обож­жённых плиток размером примерно 30х30 см и толщиной 4 см (плинфы). Позднее русские строи­тели создали присущий только православной Руси стиль крестово-купольных храмов, стены которых украшались фресками, мозаикой, а полы — поливными (покрытыми поливой, т. е. глазурью) разноцветными плитками. Археологами открыты десятки каменных монументальных храмов (в Рязани, Новгороде, Киеве, Смоленске). В крупных городах встречаются печи для обжига плинфы — тогдашнего кирпича; искусство его изготовления и строительства из него монументальных зданий

12

 

 

было также позаимствовано в Византии. Кладка из обтёсанных белокаменных блоков появилась на Руси позднее.

В самом городе или совсем рядом с ним располагались кладбища, причём христианский обряд захоронения усопших раньше всего утвер­дился именно в городской среде. Уже к XI — началу XII вв. христианство одержало победу над язычеством в крупных городах, хотя сельская округа городов и глухие окраины Русской земли ещё долго оставались языческими. Под стенами «детинца», «града», «крома» (т. е. крепости) рас­полагался посад, экономическим центром которого была торговая площадь. Постепенно появляются необходимые элементы городского хозяйства — колодцы, водоотводы, мостовые и, конечно, на­бережные и мосты, поскольку город, как правило, вырастал на берегу реки или озера. «Скелет» города образовывали деревянные улицы — мосто­вые, на которые выходили усадьбы горожан. Дворово-усадебная застройка является одним из самых характерных археологических признаков города. Границей, отделяющей территорию усадь­бы от улицы, был частокол (забор).

Деревянные сооружения встречаются при рас­копках там, где природа создала для их сохра­нения особые условия — избыточно влажный культурный слой. Почти без доступа воздуха органические вещества (дерево, кожа, кости) отлично сохраняются многие сотни лет. Вот почему в Новгороде Великом и на переувлажнённых участках культурного слоя других городов (Смо­ленск, Москва, Тверь, Коломна и др.) археологи обнаружили хорошо сохранившиеся деревянные мостовые и частоколы. Улицы, вымощенные деревом, содержались в чистоте и порядке, а по мере надобности горожане раз в 15—20 лет клали новые лаги (деталь мостовой) вдоль улицы, мостили плахами — кусками брёвен, расколотых пополам, подгоняя их друг к другу и к лагам, закрепляя сучками или шипами.

ДРЕВНЕРУССКОЕ РЕМЕСЛО ПО НАХОДКАМ АРХЕОЛОГОВ

Большинство трудового населения городов состав­ляли ремесленники. В X— XII вв. насчитывалось око­ло ста различных ремес­ленных специальностей. Основу ремесленного про­изводства составляли изготовление железа и куз­нечное дело. Для получения металла домницу (спе­циальную плавильную печь) заполняли послойно древесным углем и рудой, с помощью мехов на­гнетали неподогретый воздух («сыродутный» про­цесс). При горении железо густыми тягучими кап­лями оседало в виде мягкой ноздреватой массы с большим количеством шлаков — крицы, вес ко­торой составлял в основном 2,5—4 кг, редко до­стигая 8 кг. Крица подлежала вторичной «передел­ке» — в раскалённом виде её проковывал в кузне кузнец вместе с молотобойцем, железо уплотня­лось, из него делали поковки, а из них впослед-

играя на которых, может быть, сам знаменитый новгородский купец Садко развлекал морского царя? В Новгороде составлена целая коллекция древних музыкальных инструментов. На древнейших гуслях XI в. вырезано имя гусляра — Словиша.

Крупнейшим научным событием последнего времени стало открытие археологами усадьбы художника конца XII — начала XIII вв. Олисея Петровича Гречина — видного новгородского священника, члена суда, претендента на пост архи­епископа. Парадоксально само совмещение всех этих занятий одним человеком. Олисей Гречин возглавлял артель художников, создавших выдающиеся по своим художественным достоинствам фрески церкви Спаса на Нередице под Новгородом. На его городской усадьбе в большом деревянном доме-мастерской найдены разнообразные краски, чашечки для их расти­рания, минералы-красители, тигли (сосуды из огнеупорного материала) для производства лаков, заготовки небольших икон из дерева. Для работы ма­стера, его учеников и подмастерьев была необходима также олифа, слоем которой покрывали живопись для закрепления. При приготовлении олифы в качестве добавок использовались янтарь и оливковое масло, которое доставлялось с юга в керамических амфорах.

Очень важные сведения получены во время рас­копок недалеко от Новгорода — на Рюриковом городище. Именно сюда, по преданию, в 862 г. приехал «княжить и володеть» Северной Русью князь Рюрик — основатель династии Рюриковичей. Раскопки доказали присутствие варягов-скандинавов на Городище именно с середины IX в. Археологические и летописные свидетельства совпали, и то, что считалось раньше лишь легендой, выдумкой проваряжски настроенного летописца, превратилось в реальный факт истории.

13

 

 

 

ствии изготавливали необходимые ве­щи (инструменты, оружие и т. д.).

Ремесленники обслуживали потреб­ности города в сельскохозяйственных орудиях, т. к. горожане не бросали возделывание пашни, садо­водство и огородничество, а также занимались рыболовством, охотой, бортничеством (пчеловод­ством), собирали грибы, ягоды и лесные орехи. Археологам достаточно часто встречаются сош­ники, наральники, чересла — железные части почвообрабатывающих орудий; инструменты для обработки дерева — топоры, тесла, скобели, стамески, свёрла, долота. Многочисленные наход­ки «самозатачивающихся» ножей свидетельствуют о большом искусстве кузнецов. На стальную пластину с обеих сторон мастера наваривали полосы из мягкого железа, которые при работе стачивались, а более твёрдая сталь выступала в качестве режущего компонента ножа.

Особой отраслью, тесно связанной с железо­делательным производством, было оружейное дело. Русские ремесленники-оружейники достигли высокого уровня мастерства. Свидетельством этого являются археологические находки кольчуг, шле­мов, пластинчатых броней и чешуйчатых пан­цирей, копий, рогатин и стрел, боевых топоров, мечей, сабель, кистеней, булав и палиц. Боевое снаряжение древнерусского воина не было таким тяжёлым, как у западноевропейского, и позволяло ему быть более манёвренным, а не становиться верной мишенью для степняка-кочевника.

В древнерусских городах были развиты ювелир­ное и гончарное ремёсла, плотницкое и бондарное дело, кожевенное производство (в результате раскопок стало ясно, что большинство горожан ходили в кожаной обуви). Из кожи, например, изготавливали игральные мячи, скоморошьи мас­ки — «рожи», ножны для ножей, кошельки — «калиты» (от последних получил своё прозвище Иван Калита). Заимствованное из Византии стеклодельное производство было особенно раз­вито в Киеве, отчасти в Смоленске, Новгороде и Рязани: отсюда стеклянные браслеты, перстни, бусы, посуда расходились по всей Русской земле.

Северные соседи, скандинавы, называли Русь «Гардарики» — «страна городов». Но если средне­вековый западноевропейский город строился в основном из камня, среднеазиатский — из глины, то древнерусские города строились почти исклю­чительно из дерева: первые крепости и церкви, жилища и мосты, замки и уличные мостовые возводились из недолговечного, но зато широко распространённого и доступного материала. Имен­но поэтому таким практически значимым ре­меслом была деревообработка. Плотники, бондари, искусные мастера резьбы по дереву славились наравне с кузнецами, оружейниками и стеклян­ных дел мастерами.

Разнообразные деревянные изделия, в том числе выточенная на специальных станках посуда, имели широчайшее распространение в быту. Многие деревянные предметы, служившие челове­ку изо дня в день, украшены такой же причудли­вой и тонкой резьбой, как и стены знаменитых вла­димирских храмов. Плотники и бондари изготав­ливали бочки без дна, деревянные лари, а главное — трубы, выдолбленные из распиленных вдоль длинных стволов деревьев; всё это шло на устройство дренажной системы, осушавшей город.

Среди городских ремёсел важное место при­надлежало гончарному делу. Вся посуда изготав­ливалась при помощи гончарного круга и была весьма разнообразной: глиняные горшки, сково­родки, кувшины, небольшие кубышки, призе­мистые чаши, миски и вытянутые кверху корчаги, рукомойники и многое-многое другое. Зачастую сосуды для варки пищи или хранения запасов имели глиняные крышки с ручкой посередине. В быту горожан-простолюдинов использовалась по­суда простая, незатейливых форм, изготовленная, как правило, самим хозяином или его домочад­цами; парадную посуду покупали, специально заказывали умельцам-гончарам. А вот богатые жители приобретали посуду импортную: с Запада,

Раскопанная археологами в Рязани братская могила погибших во время нашествия Батыя.

14

 

 

 

из стран Востока везли дорогое стекло и поли'вную керамику, сосуды из драгоценных металлов или древесины заморских чудо-деревьев. Торговля сближала людей, города, страны. С юга на Русь в большом количестве поступали и любимое ла­комство горожан — грецкие орехи, и ценное дерево — кипарис (богатые горожане заказывали из него иконы), самшит для изготовления гребней, тис (из его древесины делали мебель). Из Прибал­тики привозили куски янтаря и изделия из него.

Раскопки дают нам возможность точно пред­ставить средства передвижения (транспорт) наших предков — лыжи, санки, лодьи, лодки-долблёнки. Многое стало известно историкам о том, как жили в своих городах древние русичи, лишь благодаря археологам.

При раскопках древнерусских городов было найдено немало музыкальных игрушек и инстру­ментов: это и погремушки, и птички-свистульки, и, что особенно ценно, — гусли, свирели, гудки и т. п. Сегодня существует возможность услышать мелодии далёкого прошлого. Пользуясь материа­лами археологических раскопок, учёные воссозда­ли и заставили звучать многие типы музыкальных инструментов русского средневековья.

Археологи внесли неоценимый вклад в изу­чение сокровищ древнерусского искусства, в первую очередь ювелирного дела. На века непрев­зойдёнными остались изделия ремесленников-ювелиров, украшенные эмалями, инкрустацией, позолотой, сканью, зернью и чернью. Сканью (филигранью) назывались изделия из скрученной или свитой в верёвочки серебряной и золотой проволоки. Зернь — напайка мельчайших зёрен драгоценных металлов по рисунку на основу. Чернь применялась для серебряных изделий (от женских ювелирных украшений до ворот соборов) и состояла в покрытии рисунка особым составом матового чёрного цвета. Особенно знамениты древнерусские перегородчатые эмали, секрет из­готовления которых не раскрыт и поныне. Юве­лирные изделия — браслеты, перстни, колты (подвески), височные кольца, бусы, денежные слитки-гривны — как и древние восточные и западноевропейские монеты, встречаются в составе кладов. Многочисленные средневековые клады состояли из истинных шедевров древнерусского ювелирного искусства, произведений, пережив­ших века, но сохранивших и ценность, и спо­собность восхищать людей до сих пор.

БЕРЕСТЯНЫЕ ГРАМОТЫ

Одним из главных достижений новгородской археологии явля­ются массовые находки берес­тяных грамот, этой «берестяной почты столетий», позволившей создать широкую и правдивую кар­тину быта и нравов древних новгородцев.

Горожане на Руси были людьми достаточно образованными: об этом свидетельствуют берестя­ные грамоты, найденные уже не только в Новгороде, но и в Старой Руссе, Смоленске, Твери, Пскове, Звенигороде-Галицком (Украина), в Ви-

Археологи раскопали

мостовую средневекового русского города.

Берестяная грамота XIV в.

15

 

 

тебске и Мстиславле (оба города распо­ложены на территории Белоруссии), Москве. Можно смело утверждать, что география берестяных посланий наших предков будет и дальше расширяться: это подтверждают находки писал — специальных металлических или костяных стержней, острым концом которых процарапывались буквы на специально выделан­ной берестяной коре. Очень интересна найденная в Новгороде «школьная тетрадь» мальчика Онфима, в которой можно видеть его ученические упражне­ния, рисунки: юный художник между делом попытался нарисовать свой автопортрет, причём подписал его, дабы не спутали с изображённым рядом зверем. О том, что грамотность была широко распространена на Руси, свидетельствуют и находки специальных дощечек (цер) с углублением, которое заполнялось воском. На этих церах ученики писалом процарапывали буквы по воску, а в случае ошибки плоской лопаточкой на другом конце писала затирали надпись. Иногда на оборотной стороне церы вырезалась азбука.

* * *

Материальная культура Древней Руси в начале XIII в. испытывала подъём; наши предки не усту­пали в своём развитии соседним народам, а многих из них даже превосходили по уровню цивилизован­ности. Но страшные события монголо-татарского нашествия отбросили наше отечество на много лет назад. Лишь десятилетия спустя Русь смогла вос­становить силы и развивать далее свою культуру.

ЭПИГРАФИКА.

ГРАНИТ ВМЕСТО БУМАГИ

В  незапамятной древности льды покрывали почти всю Европу. Территория России (до Кавказа), Белоруссии и Украины была занята ледником.

С потеплением климата ледник постепенно отступал, оставляя на занятых им ранее землях огромные валуны и целые скалы, окатанные, скруглённые натиском ледяной мощи.

Славянам, поселившимся в этих местах во времена,    когда   о   древних    оледенениях   свидетельствовали только колоссальные, поросшие мхом камни, казалась таинственной и сверхчело­веческой сила, способная передвигать их много­тонную тяжесть. Валуны становились предметом сказаний о деяниях языческих богов, демонов, духов и различных мифологических героев. Порой их делали местом религиозного поклонения и даже обожествляли. Валуны обтёсывали, придавая им форму человеческих фигур и христианских крес­тов, покрывали магическими рисунками и над­писями.

Пожалуй, самыми известными валунами с древними надписями являются так называемые «Борисовы камни». Это шесть громадных гранит­ных глыб, ещё в начале XIX столетия лежавших по берегам Западной Двины и в самой реке, недалеко от древнего русского города Полоцка. На каждом из валунов были выбиты крест и надпись древними славянскими буквами, которая в боль­шинстве случаев гласила: «Господи, помози (т. е. помоги. — Прим. ред.) рабу своему Борису». Князь Борис правил Полоцком и всем Полоцким кня­жеством в 20-х гг. XII в. Помимо названных известен ещё один камень, на котором мастерами была высечена такая же обращённая к Богу просьба о помощи. Эта надпись была сделана позднее, в 1171 г., по приказу князя Рогволода, сына Бориса.

Некоторые «Борисовы камни» были взорваны в 1818 г. при чистке русла Западной Двины. Другие были уничтожены позднее, уже в XX столетии. Сохранились только два из них: один установлен перед полоцким Софийским собором, а второй ещё

«Борисов камень». Западная Двина.

16

 

 

 

в   1879   г.   был   перевезён   в   Москву   и   сейчас находится в музее-заповеднике «Коломенское».

Зачем понадобилось полоцким князьям высе­кать свои имена на валунах? В течение двух веков учёные пытаются разгадать эту загадку. Высказы­вались самые разные мнения. Полагали, что «Борисовы камни» представляют собой погра­ничные межи княжества или лоцманские знаки на водном пути; что христианский крест должен был пресечь языческое обожествление камня; что князья рассчитывали в ответ на свои моления получить от Господа удачу в воинских походах или избавление от страшного, бедственного голода. Но, быть может, в просьбу о помощи не вкладывалось никакого другого значения, помимо обычного, повседневного обращения человека к Богу? Просто князь мог позволить себе увековечить своё моление в надёжном граните — так, чтобы оно взывало к небесному владыке на протяжении столетий, надолго пережив самого просителя. В Древней Руси был распространён обычай писать молитвен­ные обращения на камнях. Верующие — крестья­не, купцы, воины — процарапывали свои моления (выраженные в тех же словах, что и моления полоцких князей) на стенах храмов, и десятки, сотни подобных надписей дошли до наших дней.

В эпоху раннего средневековья на Руси глав­ными материалами для письма были береста (берёзовая кора) и пергамент, который произво­дили из телячьей кожи, обработанной особым способом. Первая слишком неказиста, а второй — чрезвычайно дорог. И береста, и пергамент имели свойство прекрасно гореть во время пожаров, рваться, теряться и ветшать. Камень — другое дело. Камень гораздо долговечнее. И камню доверяли всё самое важное: молитву и летопись, торговую сделку и проклятие врагам. В иных случаях на каменной стене высекали целый документ, сообщающий о купле-продаже земли или решении, принятом по судебному делу. Камень повествовал о прибытии государя в город и о его кончине. Если священник должен был поминать во время церковной службы чьих-либо умерших родственников, то список их имён «для памяти» вычерчивался на каменной стене храма. Камень запечатлевал и злую насмешку острослова над незадачливым соней, заснувшим во время многочасового богослужения. Русское средневе­ковье оставило богатое наследие надписей, сделан­ных на камне, штукатурке, глине, дереве, кости, металле и т. д. Особенно много их в древнерусских храмах — соборе Святой Софии в Киеве, Спасском соборе Спасо-Ефросиньева монастыря в Полоцке, соборе Святой Софии в Новгороде. Подобные надписи считаются ценными историческими ис­точниками. Их изучением занимается специаль­ная историческая дисциплина — эпиграфика.

Двинские камни сохранили княжеские моле­ния, высеченные огромными буквами в местах, отлично заметных всей округе. Вероятно, князья наивно надеялись сделать свою просьбу легко различимой для далёкого Бога.

Рисунки, процарапанные много веков назад на стене собора Святой Софии в Новгороде.

Надпись на стене собора Святой Софии в Киеве, представляющая собой свидетельство о продаже участка земли.

17

 

 

 

РУССКАЯ НУМИЗМАТИКА

Что может быть привычнее обыкновенной, по многу раз в день используемой монеты? Русский рубль, американский цент, швед­ская крона или ангольская кванза — всё это маленькие диски, сделанные из разнообразных металлов, с изображениями и «легендой» (т. е. надписями, которые рассказывают о государст­венной принадлежности, достоинстве и дате выпус­ка). Такая, удобная в быту, монетовидная форма денег утвердилась много столетий назад, но отнюдь не всегда деньги были монетами.

Для древнего китайца привычными были деньги в форме металлических имитаций гре­бешков, лопат, колец и даже луковиц лилий. Древний грек без тени сомнения принимал в уплату за свой товар четырёхгранные железные прутья. Житель старой Монголии не шёл на рынок без мешка с полуторакилограммовыми глыбами «кирпичного» чая — пропитанной телячьей кро­вью и высушенной в печи смеси листьев чайного куста и некоторых других растений. Наконец, небольшая красивая раковина каури на про­тяжении тысячелетий служила денежной еди­ницей в Южной Азии, Африке и на островах Индийского океана.

Так что же объединяет каури с долларом, а «кирпичный» чай с фунтом стерлингов? Всё это — законные, утверждённые государством платёжные средства, принятые в торговле разных стран и народов. Именно законность их хождения и заставляет доверять достоинству этих платёжных средств. По-гречески закон — «номос». От этого слова произошло другое — «номисма» (законное платёжное средство, монета). Позднее, в эпоху средневековья, возникла наука о монетах и других формах денег, а также материалах и инструментах для их изготовления — нумизматика.

Арабская монета — куфический дирхем. X в.

МОНЕТЫ КИЕВСКОЙ РУСИ

 При первых своих князьях Древнерусское государство обходилось без производства собственных монет. По русским землям проходили важные международные тор­говые пути. В городах могли повстречать друг друга хладнокровный купец-викинг и пылкий араб, расчётливый торговец из Германии и высоко­мерный грек. Каждый приезжал со своей звонкой монетой, и монеты эти проходили через множество рук, десятки раз меняя владельцев.

Скандинав получал за взятых им в бою рабов дирхемы — большие, но очень тонкие серебряные кружки, покрытые арабской вязью. В конце I тыс. н. э. не было более стойкой «валюты», чем арабский дирхем. Его одинаково охотно принимали купцы всех стран — от Индии до Испании, от Новго­родской земли до Египта. Скандинавский воин проделывает в монете дырку, чертит ножом магические руны, защищающие от болезней и недоброго колдовства, и вешает её на шею. Через много веков этот дирхем с таинственными пись­менами археологи найдут где-нибудь в Дании, в древней безымянной могиле. Немец за свои сукна выручит тысячи дирхемов — десятки килограммов серебра, но по дороге домой, остерегаясь воинст­венных местных племён, зароет это несметное богатство недалеко от Полоцка. Равнодушная Двина, размыв берег, укроет купеческую прибыль на своём дне, скупо выбрасывая порою на песчаные отмели по монете-другой. Кочевник отдаст табун жеребцов за мешочек с серебряными денариями — так назывались распространённые в ту эпоху европейские монеты, на каждой из которых изображались крест, профиль местного государя и обозначалось место чеканки. Русский князь, взяв с греков торговую пошлину, станет долго и задумчиво рассматривать золотой солид, отчека­ненный в Византийской империи: на одной стороне монетного кружка — император с императрицей в царских венцах, на другой — Господь. О! Грубым, варварским монетам Западной Европы не срав­ниться с мастерской чеканкой византийских солидов.

Русь вполне могла обходиться иностранной монетой: здесь её прекрасно знали, умели опре­делять соотношения между деньгами различных государств и давали денариям, дирхемам, а также прочим денежным единицам свои названия: «ку­на», «резана», «ногата»...

И всё же в конце X в., при князе Владимире Святославиче, появились и первые собственно русские монеты — «златники» и «сребреники». Лишь ничтожная их часть сохранилась до нашего

18

 

 

 

времени — науке известно менее трёх с половиной сотен экземпляров. Князь Владимир имел все основания считать себя могущественным госу­дарем: он был удачлив в войнах, крестил свою огромную державу и породнился с византийским императорским домом. Ему-то и пришла в голову мысль подкрепить собственную власть и новую для Руси христианскую веру выпуском монет. Поэтому златники и сребреники Владимира и других русских князей выпускались в целях скорее политических, чем торговых. На монетных круж­ках чеканили — точь-в-точь как это было принято у византийцев — изображения великого князя и Господа с Евангелием в руках; затем появился и родовой знак правящего княжеского дома по­томков Рюрика — трезубец. Историки полагают, что выпуск сребреников и златников должен был подчеркнуть государственную независимость Руси, а также равноправие великих князей киевских и других государей Европы.

Причудливые условия денежного обращения на территории Руси нашли отражение в том, что русские мастера следовали арабским образцам в выборе формы и веса монет, но во внешнем их оформлении придерживались византийских кано­нов. Поначалу грубо изготавливаемые русские монеты при князе Ярославе Мудром превратились в настоящие произведения искусства. В те времена ни в Германии, ни во Франции, ни в Англии не было мастеров монетного дела, которые достигли бы столь же высокого качества чеканки.

Поскольку чисто экономической, торговой на­добности в собственных монетах на Руси не было, выпуск их продолжался очень недолго. Этот период охватывал конец X — начало XI вв. и длился не более 30 лет — при князьях Владимире Красное Солнышко, Святополке Окаянном, а также в годы княжения Ярослава Мудрого в Новгороде. С тех пор на протяжении более трёх столетий монетная чеканка на Руси не возоб­новлялась.

БЕЗМОНЕТНЫЙ ПЕРИОД

XII—XIV вв. в истории древнерусского денежного обращения считаются «без­монетным периодом». Изменилось направление торговых путей, политическая карта Европы в эти столетия буквально перекраивалась. В результате на Русь стало приходить меньше серебра и золота в виде чужеземных монет. Своих же месторож­дений драгоценных металлов открыто не было. Монгольское завоевание ослабило связи русских княжеств с Византией, и отчеканенная в «Империи тёплых морей» монета также стала нечастым гос­тем на бескрайних просторах от Киева до Нов­города. Ордынское иго высасывало ставшие ред­кими серебряные кружочки из старых княжеских запасов. Монета пропала на Руси, сгинула, исчезла на три века. Серебро поднялось в цене, и во всех крупных торговых сделках использовались сере­бряные слитки — «гривны».

Существовало несколько видов гривен.  Киев-

Сребреник князя Ярослава Владимировича.

ские слитки имели форму вытянутого шести­угольника весом около 135—170 г, новгородские напоминали продольные бруски или длинные серебряные палочки (весом около 200 г), а черниговские представляли собой нечто среднее между киевскими и новгородскими: по весу они тяготели к последним, а по форме — к первым, только края у них, как правило, бывали расплю­щены.

Роль мелких разменных денег выполняли в те времена известные по всей Руси изделия: хру­стальные и сердоликовые бусы, разноцветные стеклянные браслеты, шиферные пряслица (гру­зики для веретён).

МОНЕТЫ РУССКИХ

ЗЕМЕЛЬ И КНЯЖЕСТВ КОНЦА XIV В. — XV В.

Золотая Орда бы­ла не только госу­дарством-воином, но и государст­вом-купцом. Со временем в ордынских городах росло число ремесленников из покорённых наро­дов; всё больше становилось чиновников, ведав­ших сбором налогов, таможенных и прочих по­шлин. Все они обслуживали ордынскую знать и её окружение. Жившие во дворцах в окружении бес­численных родственников, имевшие многолюдную придворную свиту и мощную охрану, правители Орды постоянно нуждались в услугах купцов, обес-

19

 

 

печивавших всем необходимым их двор, а также население городов. Тор­говые пути строго охранялись, торгов­цам не чинили обид и ущерба; торговля процве­тала. Монеты Золотой Орды (Улуса Джучи) имели свободное хождение на Руси и использовались рус­скими торговыми людьми.

Ко второй половине XIV в. Северо-Восточная Русь в основном оправилась от опустошительных татарских набегов прежних лет: вновь начали богатеть города, устанавливались торговые связи, несколько ослабла давящая тяжесть ордынского ига. Русские земли и княжества, представлявшие собой настоящие независимые государства, окреп­ли, и наиболее сильные князья почувствовали себя истинными государями в своих владениях. Таким образом, появилась серьёзная экономическая и политическая потребность в выпуске собственных монет. И вот в течение полустолетия (конец XIV — начало XV вв.) монетная чеканка появилась в Нижнем Новгороде, Рязани, Москве, Ростове, Ярославле, Твери, Новгороде Великом, Пскове и других городах.

Возрождённые после трёх столетий бус и гривен, эти первые монеты представляли собой бесформенные серебряные пластинки, на которых едва-едва можно разобрать изображение и легенду. Некоторые из них были всего-навсего грубыми подражаниями джучидским монетам, причём вязь арабских надписей ордынского оригинала до такой степени искажалась русскими мастерами, что становилась абсолютно нечитаемой.

Древнейшие монеты, отчеканенные в Москве, относятся ко времени правления великого князя Дмитрия Донского. Спустя два года после битвы на поле Куликовом ордынский правитель Тохтамыш взял Москву и принудил князя Дмитрия Ивановича возобновить выплату дани. Зависи­мость от Орды на протяжении ещё нескольких десятилетий накладывала свой отпечаток на монеты   Дмитрия   Донского   и   его   преемника

Василия I. Если на лицевой стороне (аверсе) помещалась русская надпись, например «печать князя великого Дмитрия», то на оборотной стороне (реверсе) красовалось написанное по-арабски имя верховного ордынского повелителя: «султан Тохтамыш». Впоследствии зависимость от ордынских ханов сошла на нет, и арабские надписи больше не появлялись на монетах Руси.

Древнейшими изображениями на московских деньгах, сыгравшими роль своеобразных гербов, стали «ездец» (т. е. всадник с мечом, копьём или соколом в руках, олицетворявший князя), а также более явные княжеские «портреты»: воин (по-коленно или по пояс) с секирой и саблей, иногда — одна лишь человеческая голова в профиль или анфас. Уже в ту пору московские князья считали своим достоянием, которое можно передавать по наследству, не только собственное княжество, но и великое княжение Владимирское. Титул великих князей владимирских по древней традиции делал их первыми, старшими среди всех русских князей. Поэтому на московских монетах бытовала и чисто владимирская эмблема — хищное животное, напоминающее то ли льва, то ли барса.

Русские монеты, чеканившиеся в разных горо­дах и княжествах, отличались необыкновенной пестротой и разнообразием пробы серебра, веса, размера и особенно изображений. Новгородцы сохранили на своих деньгах расположение букв и знаков, отчасти напоминавшее древние византий­ские образцы. Псковичи изображали голову князя Довмонта, ратными подвигами немало послужив­шего славе и спокойствию Пскова в XIII в. Ростовские князья чеканили на своих монетах весьма сложные сцены, например проповедь Иоанна Предтечи.

Монеты времён Ивана IV и Бориса Годунова.

 

 

 

 

МОНЕТЫ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА

 На Рубеже XV—XVI вв. из  россыпи земель и княжеств Руси образовался монолит  Московского государства. Так же и «великое столпотворение» монетных ти­пов к середине XVI столетия уступило место не­поколебимому единообразию общегосударственной монеты.

На протяжении всего XVI и большей части XVII столетий в Московском государстве чеканили только три монеты: «денгу», копейку (две денги) и «полушку» (полденги). Считали в те времена не на копейки, а на денги и алтыны (в каждом алтыне было по 6 денег). Ни в одном документе старомосковского происхождения никогда не встретится запись, в которой бы говорилось, что «такой-то товар стоит 20 копеек (или 70 копеек)». Цену обозначали так: «6 алтынов и четыре денги» или «23 алтына и две денги». Считали также на гривны, полтины и рубли. Гривна состояла из 20 денег (10 копеек), полтина — из 5 гривен, а рубль — из двух полтин. Но ни алтын, ни гривна, ни полтина, ни рубль не существовали в виде реальных монет — они были только счётными единицами. Русский рубль времён, скажем, Ивана

20

 

 

 

Грозного или Бориса Годунова — отнюдь не серебряный диск солидных размеров, как это будет много позднее, а увесистый мешочек, в котором могло поместиться сто или двести маленьких монеток...

Серебро, предназначенное для монетной че­канки, «волочили», т. е. раскатывали металл до тонкой проволоки. Эту проволоку рубили на мелкие кусочки, плющили, а затем из полученных пластинок каплевидной формы чеканились звон­кие монеты.

Изображения на общегосударственных деньгах не изменялись (кроме мелких деталей) на протя­жении 200 лет. На копейке и денге красовался «ездец» с копьём или мечом, а на полушке — маленькая, плохо различимая птичка. На другой стороне монет, выпущенных в период от Ивана Грозного до Петра I, читается имя очередного «царя и великого князя всея Руси». Неровные серебряные пластинки, размером с ноготь на пальце руки и менее, имели хождение на огромном пространстве от Якутска до Смоленска и от Архангельска до Астрахани. В наши дни кол­лекционеры имеют обыкновение называть их полунасмешливо «чешуйками» — за некоторое внешнее сходство с рыбьей чешуёй.

Клады «чешуек» порою насчитывают сотни и тысячи экземпляров: чеканка шла из года в год, не прерываясь даже в смутную эпоху Лжедмитриев, Ивана Болотникова и польско-литовско-шведской интервенции. Но ни грамма из этого серебра не было добыто на территории самого Московского государства: промышленная разра­ботка серебра начнётся в России только в XVII в. Драгоценные металлы закупали у иностранцев, переплавляя талеры, марки, гроши, а также посуду и прочую серебряную утварь на монетных дворах в Москве, Новгороде, Пскове и Твери. Казна цепко держалась за государственную монополию на все операции с золотом и серебром; всякая попытка их вывоза за рубеж рассматривалась как контрабанда, за которую наказывали с особой суровостью.

Другим бичом старомосковской финансовой системы стали фальши­вомонетчики. Их было на редкость много в XVI—XVII вв., причём преступного промысла не чурались даже представители высшей знати, бояре, умевшие поставить «дело» на широкую ногу. Воровали сами же мастера монетных дворов; даже нищие подавались в фальшиво­монетчики. Били оловянную мо­нету, низкопробную серебряную, даже медную — ведь невзрачные старомосковские копейки не умел подделать только ленивый. Порою и иностранцы приезжали в Россию со своими «поделками»: то соседи Московского государства устраи­вали   «экономические   диверсии»,

«ЕФИМКИ С ПРИЗНАКОМ»

Европейская серебряная монета большого размера была хорошо известна русским купцам и государственным чиновникам. В обиходе талеры именовались «тарелями», поскольку на их крупном монетном диске могла, как на тарелке, уместиться небольшая горсть старомосковских серебряных копее­чек. Было у них и другое прозвище — «ефимки» (от на­звания широко распространённой немецкой монеты — « иоахимсталер»).

При царе Алексее Михайловиче правительство за­мыслило следующую хитрость: с европейских талеров сбили их собственные изображения и надчеканили новые, российские, — двуглавого орла и царя верхом на коне, со скипетром в руке. Эти «тарели» москов­ского производства достоинством в один рубль пред­ставляют собой первый во всей российской истории опыт чеканки рублёвых монет. Да вот беда: выпустив «рубли» подобного рода, «позабыли» как-то о том, что серебра в них отнюдь не на 100 копеек, а всего лишь на 64. Казне такой финансовый эксперимент, когда 64 копейки предписывают считать за 100, должен был принести неисчислимые прибыли. Однако население старательно избегало новоявленных «рублей», резонно опасаясь убытков, — государственную хитрость раску­сили быстро. Поэтому чеканка 64-копеечных рублей скоро прекратилась.

Нуждаясь в крупной серебряной денежной единице, правительство нашло иной, довольно остроумный способ решить эту проблему. С талеров перестали сби­вать изображения и лишь ставили на иностранных монетах маленькие русские клейма: «ездец» и год (на всех монетах — 1655). Такие деньги выходили на Московском Монетном дворе в 1655—1659 гг. и на­зывались «ефимками с признаком». В обращение они были пущены по честной цене — 64 копейки.

«Ефимки с признаком».

21

 

 

пытаясь наводнить страну порчеными (как тогда говорили, «воровскими») деньгами, то солидные иноземные купцы хитрили, изготавливая местную «валюту» у себя дома. Зато уж и государство щедро рассчитывалось с предпринимателями подобного рода, стоило им попасть в руки властей. Пре­ступникам заливали горло раскалённым металлом, били кнутом на торговой площади, выжигали на лицах слово «вор», ссылали в дальние города.

К середине XVII в. денежная система Москов­ского государства, прежде вполне удовлетво­рительная, начала устаревать. Слишком мелкой была старомосковская монета для крупных тор­говых сделок и слишком дорогой для мелочной торговли. И без того маленькие, копейки разру­бались на половинки и четвертушки, и эти «сеченые» деньги пускались в оборот наравне с целыми — для размена.

В то время как на больших серебряных талерах, широко распространённых в Европе XVII столетия, умещаются искусно выполненные изображения государственных гербов и портреты царствующих особ, на «чешуйках» порою вообще трудно что-либо различить. Во второй половине XVII в. западноевропейское влияние стало необыкновенно сильным в России. Страна быстро европеизирова­лась,    обучаясь   по-европейски   воевать,   носить

европейскую одежду, строить корабли по евро­пейским образцам. На диво долго перемены не касались русских монет, вызывавших усмешки у голландцев, немцев и англичан. Но и здесь дело шло к реформам. Первую попытку преобразований в этой области сделал царь Алексей Михайлович. При нём в обращение впервые были пущены крупные российские серебряные монеты, а также медная мелочь, предназначенная для замены серебра, запасы которого истощились в условиях продолжительной войны с Речью Посполитой. Однако реформа была организована так, чтобы в максимальной степени ограбить население и обогатить казну. В итоге возмущение обманутых людей вылилось в кровавый Медный бунт 1662 г., вскоре после которого правительство почло за благо отказаться от новшеств (см. ст. «„Бунташный" век»).

Нужен   был   Пётр   Великий,   чтобы   Россия оставила старые, неудобные деньги.

МОНЕТЫ

РОССИЙСКОЙ

ИМПЕРИИ

Известнейший знаток исто­рии денежного обращения в России И.Г. Спасский писал, что Пётр I, царь-реформатор, ненавидел старомосковскую копейку «как символ экономической и технической отсталости России». Именно в Петровскую эпоху (в 1718 г.) выпуск

Российские монеты времён Николая II.

22

 

 

 

Медные монеты Российской империи от Екатерины II до Николая I.

 

 

«чешуек» был прекращён. Впрочем, в последние два десятилетия правления Петра I пережившая свой век серебря­ная копеечка чеканилась одновременно с новой монетой европейского типа: населению давали вре­мя привыкнуть к новым деньгам.

В самом начале нового, XVIII столетия в обращение были пущены первые российские золотые монеты — достоинством (номиналом) в 10 рублей («червонец») и 2 рубля. Тогда же была организована чеканка крупных серебряных монет: рубля, полтины, полуполтинника, гривенника и алтына. На одной стороне рубля Петровских времён изображён царь в европейской одежде, увенчанный лавровым венком, на другой — двуглавый орёл с императорской короной над ним.

В годы изнурительной Северной войны серебра для монетной чеканки не хватало, а рубль, как бы красиво и по-европейски он ни был изготовлен, отнюдь не заменял разменных денег. На смену серебряной мелочи пришли тяжёлые медные копейки, на которых ещё целое столетие по глубоко укоренившейся традиции чеканили скачущего всадника. Только теперь «ездец» симво­лизировал не князя и не царя, а Георгия Победоносца, на скаку поражающего копьём дракона.

После того как Петровская реформа коренным образом изменила всю систему денежного об­ращения в России, в ней уже не происходило каких-либо кардинальных изменений в течение последующих двух веков. Заложенные при первом российском императоре принципы в общих чертах сохранялись даже в начале 20-х гг. XX в., после образования СССР.

С течением времени Российская империя рас­ширяла свои пределы, и в её состав постепенно входили страны и народы, издавна привыкшие к собственной оригинальной денежной системе. Своя монетная чеканка издавна считалась одним из главнейших признаков политической независи­мости или хотя бы автономии. Стремясь удовлетво­рить национальные чувства, императорское пра­вительство время от времени разрешало выпуск денег, очень слабо или никак не соотносившихся с общегосударственными.    Например,    в   Варшаве

Серебряные и медные монеты Российской империи XIX—XX вв.: русско-польские, русско-финские и общегосударственные.

24

 

 

 

долгое время чеканили русско-польские монеты, на которых номинал для ясности обозначался по-русски и по-польски: «15 копеек» и «1 злотый» или, например, «3/4 рубля» и «5 злотых». Монетный двор в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) выпускал русско-финские пенни и марки, на которых принадлежность Финляндии к России обозначалась двуглавым орлом и вензелями пра­вящих императоров, переданными латинскими буквами. Русско-грузинские монеты (их чеканили в Тифлисе, как назывался тогда Тбилиси) вовсе не имели никакой российской символики. В 1756— 1757 гг. свои собственные монеты, вошедшие в историю под названием «ливонезы», получили прибалтийские провинции России. Вот когда произошло поистине причудливое смешение двух совершенно различных монетных систем! «Ливонезы» выпускались номиналом в 96, 48, 24, 4 и 2 копейки; все надписи на них делались латин­скими буквами, а гербы прибалтийских провинций соседствовали с портретом императрицы Елиза­веты Петровны и российским двуглавым орлом.

Таким образом, денежная система Российской империи была гибкой и хорошо умела приспосаб­ливаться к условиям текущей политики.

* * *

Когда серебра для выпуска денег катастрофически не хватает, его можно заменить и другими металлами. В России в XVIII в. это делалось дважды: в 20-е и 70-е гг. Тогда серебро заменили медью. В первый раз колос­сальных размеров медный рубль весил 1,638 кг; во вто­рой раз «сестрорецкий» (т. е. выпущенный Сестрорецким монетным двором) рубль был гораздо более «удобным» в обращении: его вес составил чуть более килограмма. В XIX в. серебро пытались заменить на платину и от­чеканили монеты номиналом в 12, 6 и 3 рубля. Впрочем, платина в монетной чеканке не прижилась.

«КОНСТАНТИНОВСКИЙ РУБЛЬ»

Редчайшая российская монета — так называемый «константиновский рубль». В 1825 г. после смерти Александра I не было ясно, кто из его братьев займёт русский престол: Константин Павлович или Николай Пав­лович. Чиновники проявили излишнее подобострастие и поторопились с выпуском пробной монеты, на которой был выбит профиль великого князя Константина. А импе­ратором стал Николай. Пробные монеты почти все были уничтожены, и в настоящее время во всём мире извест­но только 5 экземпляров «константиновского рубля».

БОНИСТИКА

У Её Величества королевы Истории имеется множество менее известных, но знатных вассалов: княгиня Генеалогия, герцогиня Геральдика, леди Метрология, маркиза Нумизма­тика, баронесса Бонистика и другие владетельные особы, составляющие аристократию вспомогатель­ных исторических дисциплин. Не имея о них представления, историк нередко может взирать на избранный им для исследования предмет лишь с изрядной дистанции, а вот, как говорится, «потро­гать его руками» не может.

Остановимся на самой, пожалуй, скромной из них — бонистике. В ведении сеньоры бонистики находятся вышедшие из употребления бумажные деньги и боны (денежные знаки, не являющиеся деньгами, например жетоны). Изучаются они в рамках бонистики как исторические документы, отражающие экономическое и политическое поло­жение общества. Владения бонистики принад­лежат не только «королевству Истории», но и «империи Искусств», а также «Золотой Орде» собирателей. Рисунок и весь стиль оформления бумажных денег многое могут рассказать о культурных традициях общества, в котором они имели хождение, о его политической системе и уровне развития экономики. Не только и не столько бесстрастный учёный имеет дело со старинными банкнотами, сколько необузданный коллекционер.

Отечественная бонистика предлагает немало забавных   и   поучительных   эпизодов.   Впервые

проект выпуска бумажных денег в России рассмат­ривался в 1744 г. и был отвергнут сенатом на том основании, что бумажные деньги хуже медных, поскольку «никакой внутренней доброты не со­держат».

Первые русские ассигнации появились только в 1769 г., и уже через два года вышел указ, свидетельствующий об искусных подделках та­ковых, что говорит о наличии инициативных предпринимателей в отечестве уже 200 лет назад. Чрезвычайной редкостью являются деньги Рос­сийско-Американской компании, выпускавшиеся в 1816, 1826 и 1834 гг. на тюленьей коже и пергаменте. Исчезающее уже бытовое название «катенька» и лишь недавно вновь возникший из небытия «петруша» (100 и 500 рублей) рождены были портретами императрицы Екатерины II и императора Петра I на дореволюционных купюрах соответствующего достоинства.

Вероятно, самый интересный и пёстрый период в истории российских бумажных денег — эпоха гражданской войны. Кто только не выпускал в те бурные годы собственных дензнаков! Ещё в середине 1917 г. правительство Керенского за­пустило печатный станок для производства нераз­резанных листов величиной с газету, разделённых на маленькие квадратики буро-бежевого и зелёно-красного цветов по 20 и 40 рублей, так называемые «керенки». Кредитные билеты Временного прави­тельства достоинством в 1000 рублей с изо­бражением Таврического дворца, где находилась

25

 

 

 

Государственная дума, получили в народе кличку «думки». Первые бу­мажные деньги Советской власти ще­голяли оригинальностью. «Шелковками» имено­вались денежные знаки Хорезмской Советской республики, напечатанные на шёлке, «медве­дями» — кредитные билеты Дальневосточной рес­публики 1920 г. с изображением медведя. Морж красовался на чеках Архангельского отделения Госбанка 1918 г. достоинством в 25 рублей («моржовки»); молоток, лопата и кирка на знаках Центросибири 1918 г. достоинством в 50 рублей принесли им прозвище «кузнецы»; дензнаки Ростовской конторы Госбанка были «облаго­рожены» портретами героев былых времён — Ермака и атамана Платова.

Не лишены своеобразия белогвардейские день­ги: одна сторона «временных разменных знаков» Западной добровольческой армии в Митаве (ныне Елгава в Латвии), выпущенных в 1919 г., занята немецким текстом. Внесли свою лепту и интер­венты — на «обязательствах» великобританской военной миссии в Архангельске по 500 рублей каждое красовалась надпись, извещающая об уплате держателям этих обязательств «в рублёвых денежных знаках во всякое время по прошествии 3 месяцев после их выпуска, если великобритан­ская миссия того пожелает». Так вот — не пожелала. Это ещё «цветочки», а «ягодки» — боны Ростовского скакового общества, боны табачных фабрикантов, ассигнации лагерей военнопленных, авансовые карточки продовольственного комитета

 

 

 

 

1 — бумажные денежные знаки России времён гражданской

войны;

2 — бумажные денежные знаки независимых государств,

образовавшихся после распада СССР;

3 — бумажные денежные знаки Советской власти после

денежной реформы 1923 г.;

4 — бумажные денежные знаки Российской империи.

26

 

 

Амурской железной дороги, заёмные письма Главного Национального Комитета Алтайских туземных народностей и прочее, и прочее.

В начале 20-х гг. масса разношёрстных бу­мажных денег в России выросла до фантастиче­ских размеров. Многим памятны денежные рефор­мы, происходившие после Великой Отечественной войны, — тогда дважды обменивали старые купюры на новые в отношении один к десяти... Это по сути дела мелочь по сравнению с денежной реформой 1923 г., т. е. одним из мероприятий по наведению порядка в финансах: рубль в дензнаках последнего выпуска был приравнен к 1 000 000 рублей всех выпусков до 1922 г., о чём свиде­тельствовала специальная надпись на банкнотах. Вот когда была инфляция!

Между прочим, наши времена явно подарят специалистам по бонистике грядущих поколений немало прият­ных минут. Какое разнообразие! Украинские купоны, латвийские «рублисы», белорусские «зай­чики» (на дензнаке достоинством в 50 копеек — белка, достоинством в 1 рубль — заяц, далее — рысь, волк, зубр и т. д.). Наконец, недавно увидевшие свет разноцветные «фантики» рос­сийского правительства. И в перспективе — ещё множество версий разноцветных бумажек, «внут­ренней доброты» не содержащих.

Бонистика развлекает, бонистика же и учит. Занятия ею могут одновременно быть как серьёз­ными научными изысканиями, так и просто приятным, интересным делом.

РУССКИЕ ПЕЧАТИ

ДРЕВНЕЙШИЕ ПЕЧАТИ РУСИ

Первые сведения о печатях содержат договоры Руси с Ви­зантией X в., текст которых донесла до наших дней древнейшая летопись — «Повесть временных лет». В одном из них (944 г.) говорится: «Раньше приносили послы золотые пе­чати, а купцы серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты нам, царям (византий­ским. — Прим. ред.); те послы и гости, которые будут посылаться ими, пусть приносят грамоту...» Текст этого договора может свидетельствовать о замене существовавшего ранее бездокументального общения между Русью и Византией документаль­ным. Однако в нём упоминаются не те печати, которые в более поздние времена обычно скрепля­ли грамоты, а другие — те, что купцы и послы до 944 г. предъявляли византийцам без всяких гра­мот. Что же это за печати?

Учёные полагают, что они заменяли вери­тельные грамоты, являясь своеобразным удосто­верением личности древнерусских послов и куп­цов. Различные предположения высказываются о форме печатей: по мнению одних исследователей, их роль играли металлические пластины или бляхи, висящие на груди владельца; большинство же историков считают, что в качестве печатей, согласно византийской традиции, использовались перстни.

В самом раннем древнерусском законодатель­ном памятнике — «Русской Правде» (X— XIII вв.) — встречаются термины «пятно», «зна­мя», аналогичные понятию «печать». Так, здесь упоминается о княжеском коне, на котором — «пятно»; о «княжеской борти», т. е. дереве на границе земельных владений с изображённым на нём княжеским «знаменом» — знаком. Благодаря археологическим находкам стало известно, как выглядели эти княжеские знаки: ими помечено множество деталей военного снаряжения, ремес­ленных изделий. Датировка деревянных цилиндров, обнаруженных в Новгороде, относится к 70-м гг. X в. На них изображены княжеские знаки или надписи «княже». С помощью особого устрой­ства эти цилиндры, подобно замку, закрывали мешки с пушниной, различные сосуды, в том числе с серебром. Они использовались в княжеском обиходе и не только показывали принадлежность вещи князю, но и гарантировали её сохранность. Таким образом, в ранний период истории Древней Руси печать служила удостоверением личности. В торговле, финансовых предприятиях печати могли выполнять роль нормативных зна­ков, пломб, клейм, предназначенных для запеча­тывания, закрытия. В те времена печати ещё не отделились окончательно от различных знаков собственности.

ПЕЧАТИ

РУССКОГО

СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Постепенно древнерусские печати   приобретают   вид  булл («шариков») — круглых металлических пред­метов с изображениями на обеих сторонах. В на­стоящее время древнейшей подобной печатью счи­тается свинцовая булла князя Святослава Иго­ревича (около 945—972 гг.). На обеих сторонах её изображён «знак Рюриковичей» — трезубец. Раз­ные начертания «знака Рюриковичей» встреча­ются на свинцовых княжеских буллах потомков Владимира Святого и на первых русских монетах этого князя — златниках и сребрениках (см. ст. «Русская нумизматика»). Печати древнерусских князей X — первой половины XI вв. историки называют «буллами архаической (древнейшей. — Прим. ред.) традиции».

С развитием письменности на Руси роль печатей усложняется. Теперь они скрепляют документ: иногда просто запечатывая, закрывая его (напри­мер, какое-либо письмо, послание), а иногда — утверждая, узаконивая содержание документа, к которому приложены. Печати заменяют подписи

27

 

 

Печать князя Изяслава Ярославича. XI в.

князей, выдававших жалованные грамоты, заклю­чавших договоры с другими князьями или государ­ствами. Печать, скрепляющая документ, вы­ступала в своём основном назначении, которое она не утратила до сегодняшнего дня: удостоверение юридической силы документа, подтверждение его подлинности.

В этом качестве печати изучает вспомогатель­ная историческая дисциплина — сфрагистика (от греч. «сфрагис» — «печать»), или сигиллография (от лат. sigillum — «печать»). Печатями в сфрагистике называют как матрицы (штемпели, формы), которые раньше изготавливались из твёрдого материала — камня, металла, кости (в настоящее время для этого служит мягкий материал, обычно резина), так и оттиски матриц на металле, воске, сургуче или бумаге. По способу скрепления документа исследователи разделяют печати на две группы. Одну из них составляют вислые печати. Оттиснутые специальными щип­цами — буллотириями, они привешивались к документу на кожаных ремешках, шнурах, шёл­ковых нитях. Вторая группа печатей — приклад­ные, оттиснутые самыми различными штампами, в том числе перстнями-печатками.

На протяжении почти пяти столетий на Руси употреблялись вислые металлические печати — свинцовые (моливдовулы), серебряные (аргировулы), золотые или серебряные позолоченные (хрисовулы). Образцом для них служили печати Византии, с которой Русь имела тесные торговые, политические, культурные и духовные связи. Вслед за «буллами архаической традиции» в середине XI в. возникают княжеские печати «греко-русского» типа. На одной стороне таких печатей изображался святой, а на другой — греческая благопожелательная надпись: «Господи, помози (т. е. помоги. — Прим. ред.) рабу твоему (такому-то)». Подобными печатями пользовался, например, Владимир Всеволодович Мономах. На его буллах изображён Святой Василий Кесарийский, именем которого был наречён при крещении Владимир Мономах. В греческой надписи на оборотной стороне печати он величается: «архонт (т. е. князь. — Прим. ред.) России», «благород­нейший».

Самую большую группу среди княжеских печатей Древней Руси составляют экземпляры с изображением двух святых — на лицевой и оборотной сторонах. Что означает подобная компо­зиция? Дело в том, что русские князья имели два

имени — мирское (светское) и данное при крещении (христианское). В летописи указывалось мирское имя князя, печать же даёт крестильное имя. Изображение того или иного святого на княжеской печати указывает на крестильное имя князя, изображение двух святых (на лицевой и оборотной сторонах) — на его христианское имя и отчество. Подобные печати принадлежали нов­городским, киевским, черниговским, смоленским и другим русским князьям.

Кроме княжеских существовали буллы церков­ных иерархов — митрополитов, епископов. Древ­нейшей церковной печатью является булла митро­полита Феопемпта, присланного в Киев из Визан­тии в середине XI в.

Известны печати представителей княжеской администрации: например, знаменитая булла с надписью «От Ратибора» принадлежала намест­нику великого князя киевского в Тмутаракани Ратибору.

От времён Древней Руси сохранилось несколько сотен свинцовых булл. Они были найдены при археологических раскопках, документов при них, к сожалению, не обнаружено. Грамоты с печатями, дошедшие до нас от столь далёких времён, — большая редкость. Самая известная из них — жалованная грамота, данная в ИЗО г. киевским князем Мстиславом Владимировичем и его сыном Всеволодом новгородскому Юрьеву монастырю на волость (область) Буец и серебряное блюдо. Подтверждал подлинность акта хрисовул — «золо­тая булла». В настоящее время доказано, что сохранившаяся при грамоте вислая печать изна­чально не имела к ней отношения и принадлежала князю первой половины XIII в. Ярославу Всево­лодовичу, т. е. она «моложе» грамоты на сто лет.

Наибольшее количество русских печатей-булл обнаружено в Новгороде. Там, на территории Городища, где на протяжении всего периода существования Новгородской республики была резиденция князя и его администрации, находился архив. Остатком этого архива и являются много­численные печати от хранившихся в нём доку­ментов. По этим печатям учёные восстановили структуру органов власти, которым на протяжении столетий принадлежало право подтверждать под­линность официальных документов. Печатей кня­зей, архиепископов (владык), должностных лиц (посадников, тысяцких) находили здесь сотни (т. е. «Господин Великий Новгород»). Известно, например, более 40 экземпляров печатей Алексан­дра Невского. На них — Святой Александр с мечом и щитом, а также Святой Фёдор (патрон князя Ярослава, отца Александра Невского) с мечом и щитом. Иногда Святой Александр изображается в виде всадника. Любопытно, что голову всадника украшает корона, т. е. он олицетворяет самого князя. Республиканские органы власти пред­ставлены самыми разными печатями: например, новгородский Совет Господ — печатями с харак­терными надписями: «Печать Великого Нов­города», «Новгородская печать» и другими; основ-

28

 

 

 

ные  территориальные  части   города  (концы)  — «кончанскими» печатями.

Много металлических печатей обнаружено при. раскопках Пскова; они найдены также и в других русских городах, где наряду с буллами употребля­лись и прикладные печати-оттиски на воске. Археологами обнаружено немало перстней-печа­ток (особенно на юге Руси), а также металличе­ских, деревянных, костяных печатей-матриц во многих древнерусских городах.

С XIV в. русские печати постепенно изме­няются. Например, княжеские печати, ещё почти сто лет сохранявшие на лицевой стороне изоб­ражение святого патрона, на оборотной приобре­тают строчную надпись, содержащую имя и титул владельца. При грамотах, написанных на пер­гаменте, до наших дней сохранились привешенные к ним позолоченные серебряные буллы великих князей московских — Ивана Даниловича Калиты, Семёна Ивановича Гордого, Ивана Ивановича Красного, Дмитрия Ивановича Донского и его сына Василия Дмитриевича. На каждой из них изоб­ражение святого покровителя сопровождается обязательной надписью: «Печать великого князя (имя)», «Печать князя великого (имя князя) всея Руси».

В течение XIV—XV вв. металлические буллы вытесняются восковыми вислыми и прикладными печатями. На них (за исключением печатей церковных иерархов) появляется уже светское изображение, а также круговая легенда (надпись, расположенная вокруг изображения) с указанием не только имени, но и «должности» владельца. Среди московских князей восковую печать начал использовать в середине XIV в. Семён Иванович Гордый.

Подобные печати, находившие при­менение в различных государственных службах, учреждениях и среди долж­ностных лиц, в течение XV в. практически заменяют свинцовую печать. Это связано как с дешевизной воска по сравнению с металлом, так и с заменой прочного пергамента на бумагу, которая, конечно же, не могла выдержать вес свинца.

После отказа от византийской традиции исполь­зования металлических булл постепенно изме­няются и изображения на русских печатях. Князья начинают применять в качестве личных печатей резные камни — геммы, обычно вставленные в металлический ободок. Как правило, геммы были античного или западноевропейского происхож­дения, хотя и местных подражаний встречалось немало. Античный сюжет лежит, например, в основе изображения на печати Василия Василье­вича (Василия II), которой скреплено большинство жалованных и договорных грамот великого князя. Это так называемый «Аполлон на колеснице». На печати изображена квадрига Солнца, или колесни­ца Аполлона-Солнца, светоносного бога, посылаю­щего на врагов лучи-стрелы. Человек, голову которого украшает венец из лучей, в правой руке действительно держит нечто похожее на пучок стрел, а в левой — круглый предмет, возможно шар-солнце.

ПЕЧАТИ

МОСКОВСКОГО

ГОСУДАРСТВА

В последние годы жизни Ва­силий II пользовался другой печатью, которая затем пе­решла к его сыну Ивану III. Речь идёт о восьмигранной гемме с изображением льва, терзающего змею. Печать отца (естественно, изменив имя её владельца) великий князь москов-

Печати Александра Невского и Новгородской республики.

29

 

 

 

ский Иван III использовал на протя­жении четверти века. Но когда встал вопрос о создании общегосударствен­ной печати, объединитель русских земель выбрал для неё другие эмблемы, более соответствовав­шие историческому моменту: на лицевой стороне изображался всадник, поражающий копьём драко­на, на оборотной — двуглавый орёл, увенчанный коронами. Образец этой вислой красновосковой печати прекрасно сохранился до наших дней при грамоте 1497 г. (см. ст. «История государствен­ного герба России»). Правители Московского госу­дарства пользовались ею на протяжении XVI— XVIII столетий.

Внук Ивана III — Иван Васильевич Грозный — для скрепления государственных актов и личных посланий имел в своём распоряжении самые разнообразные печати. При нём изменилась компо­зиция государственной печати: всадник, пора­жающий копьём дракона, разместился на груди двуглавого орла. Грамоты, отправляемые за рубеж, например к шведскому или датскому королю, снабжались большой печатью, на которой вокруг двуглавого орла располагались 24 эмблемы-печати земель, царств и княжеств, входивших в состав Московского государства. На оборотной стороне вместо всадника на груди орла помещался едино­рог.   Это   мифическое   животное   встречается   на многих печатях Ивана IV в качестве знака силы и могущества.

Постепенный рост территории Московского государства повлёк за собой укрепление органов власти, создание центрального и местного ад­министративного аппарата, увеличение количест­ва документации. Ранее княжескую или царскую печать хранил один человек — печатник. Напри­мер, печати Ивана Грозного «курировал» дьяк Посольского приказа Иван Висковатый. А в самом начале XVII в. возник специальный Печатный приказ. За приложение печати к грамотам брали пошлину. Об этом сообщают статьи законо­дательных памятников, например Судебников 1497 и 1550 гг., которые устанавливали порядок использования различных ведомственных и госу­дарственных печатей.

В XVII в. печати широко используются много­численными центральными и местными учреж­дениями. Сохранились, в частности, печати При­каза Большого дворца с изображением единорога. Приказ Большой казны, ведавший государст­венным хозяйством и финансами, имел печать с изображением весов и надписью: «Печать казённая Приказу Большие казны». К местным печатям относятся таможенные, на которых изображение обычно отсутствует — имеются лишь надписи; печати сибирских городов и острогов (т. е. малых крепостей) с фигурами пушных и прочих зверей; печати раз­личных земель и княжеств с эмблемами, впоследствии вошед­шими в городские гербы. Напри­мер, известны печати XVI— XVII вв. с изображением сабли под короной и надписью: «Пе­чать царства Астраханского»; дошла до наших дней и печать княжества Смоленского: пушка на лафете, а на пушечном ство­ле — райская птица. В 1692 г. Пётр I постановил: в Ярослав­ской приказной избе «быть печа­ти изображением герб ярослав­ской». Так появились на город­ской печати медведь с прота­заном (род копья) и надпись: «Печать града Ярославля».

Во второй половине XVII в. у русского царя имелось более десятка различных печатей, которые вырезались по мере усложнения царского титула в связи с присоединением новых земель. Восходящие на трон цари использовали печати сво­их предшественников, заменяя лишь легенду, которая в матрице была съёмной, т. е. изготавлива­лась отдельно от центрального изображения.

Печать царя Алексея Михайловича.

30

 

 

 

ПЕЧАТИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И СССР

Пётр I, в начале своего правления по тради­ции применявший ста­рые печати, впоследст­вии приказал вырезать несколько новых. Они от­личались от прежних расположением гербов на крыльях орла, цепью ордена Святого Андрея Пер­возванного, окружающей щиток с орлом и импе­раторской короной над щитком. Для печатей «но­вого дела» (т. е. вновь сделанных) характерна крат­кость титула. Царь именовался: «Пётр Алексее­вич, царь и самодержец Всероссийский», «Пётр Первый, Божиею милостию царь и повелитель Всероссийский».

Прибывший в 30-е гг. XVIII в. в Санкт-Петербург по приглашению императрицы Анны Иоанновны известный европейский гравёр Иоганн Гендлингер вырезал российскую государственную печать с могучим двуглавым орлом, который по своему величию соответствовал мощи и незыбле­мости Российской империи. Большая государ­ственная печать, гравированная им по петровскому образцу в высокохудожественной манере, служила русским монархам сто с лишним лет — до конца царствования Николая I.

Изменились печати учреждений и ведомств: вместо символических изображений, отражающих деятельность того или иного приказа, как это было в XVI—XVII вв., на них появился государственный герб — двуглавый орёл. Местные символы — гербы — помещались на городских печатях, кото­рые по велению императрицы Екатерины II были учреждены в каждом городе.

Печать Временного правительства, созданную в 1917  г. по рисунку известного русского графика Ивана Билибина, украшал двуглавый орёл — без корон, скипетра и державы, без всадника на груди и без гербов.

Молодое Советское государство отказалось от прежних   государственных   символов.   С   января 1918  г. велась работа по созданию новой печати. Руководство России придавало этому очень боль­шое значение, проект печати неоднократно обсуж­дался на заседаниях Совета Народных Комиссаров (СНК).   В   марте   —   апреле   1918  г.   в  качестве изображения для печати была выбрана эмблема «Серп и Молот». По предложению В.И. Ленина из композиции изъяли меч. Окончательный проект СНК  утвердил  в  конце  июня  1918  г.  К  этому времени разрешились споры по поводу девиза и надписей,  которые были приняты в следующей формулировке:   «Пролетарии  всех  стран,   соеди­няйтесь!» и «Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика». Через месяц изго­товили   матрицу   новой   печати.   Все   советские органы власти, как центральные, так и местные, должны были применять печать с гербом РСФСР (а затем — СССР), в который вошла эмблема «Серп и Молот».

Печать Лжедмитрия I.

Печать Временного правительства. 1917 г.