Один из сановников П. А. Ва­луев записал в дневнике: «Повеяло ветром, который со временем сметёт противупоставляемые ему преграды. Вопрос в том, сметёт ли он только дряблое и отжившее или усилится до бури, которая поломает и живое, за­висит от правильности наблюдений и взглядов Зимнего дворца».

- Александру пришлось прокла­дывать государственный курс между требованиями различных политиче­ских групп. Пойдя наперекор воле помещиков-крепостников, импера­тор показал решимость действо­вать — но теперь появились целые группы людей, сторонников даль­нейших преобразований России. Они требовали у царя права участво­вать в разработке государственной политики. К собранию выборных от всего народа без различия сословий Александр не был готов. Самых сме­лых просителей, например дворян Тверской губернии, подписавших письмо к царю с подобными требо­ваниями, заточили в крепость (к сча­стью, ненадолго).

В нелегально пересылавшейся в Россию из Лондона газете «Ко­локол» (вольное издание старого знакомого царя — А. И. Герцена) каждый промах правительства вы­смеивался беспощадно. Пока кроме критики Герцен печатал и дельные предложения по устройству новой России, Александр был его внима­тельным читателем. Это продолжа­лось до той поры, пока некий ре­волюционер, публиковавший статьи под псевдонимом Русский Человек, не стал звать Русь к топору, а по стране не начали ходить листовки, призывавшие разделаться с «импе­раторской партией».

438

В мае 1862 г. в Петербурге на­чались сильные пожары. Их причи­ны не установили, но сочли, что это дело рук революционеров-нигили­стов. В 1863 г. вспыхнуло восстание в Польше. С. М. Соловьёв, выдаю­щийся историк и наблюдательный мемуарист, так объяснил состояние страны и императора в эпоху, по­следовавшую за отменой крепостного права: «Крайности — дело лёг­кое: легко было завинчивать при Николае, легко было взять противо­положное направление и поспешно судорожно развинчивать при Алек­сандре II; но тормозить экипаж при этом поспешном судорожном спус­ке было дело чрезвычайно трудное... Преобразователь вроде Петра Вели­кого при самом крутом спуске дер­жит лошадей в сильной руке — и экипаж безопасен; но преобразова­тели второго рода (как Александр II или Людовик XVI) пустят лошадей во всю прыть с горы, а силы сдер­живать их не имеют, и потому эки­пажу грозит гибель».

Однако реформы претворялись в жизнь одна за другой. В 1863 г. были отменены телесные наказания. Публицист И. С. Аксаков писал об этом: «Плети, шпицрутены, клейма, торговые казни, всё это было, всего этого уже нет, всё рухнуло в тёмную бездну минувших зол, пережитого русского горя. Долой — гласит меж­ду строк государев указ Сенату — все оружия истязания и срама, долой сейчас же и немедленно по получе­нии указа!». После судебной рефор­мы 1864 г. (см. статью «Судебная реформа») был введён «суд скорый, правый и милостивый», с состя­занием обвинителя и защитника, с вынесением решения двенадцатью независимыми присяжными засе­дателями (приносившими присягу быть честными и добросовестными), равный для всех сословий. Земская (1864 г.) и городская (1870 г.) рефор­мы (см. статью «Земская реформа») позволили уездам и губерниям са­мостоятельно решать свои хозяйст­венные проблемы, выбирать для их обсуждения самых доверенных лю­дей. Эти реформы узаконили систе­му местного самоуправления. Новый университетский устав (1863 г.) да­вал высшей школе больше свободы от государства в построении учеб­ной и научной работы. К луч­шему для читателей и писателей изменилась цензура. Одной из по­следних была завершена военная реформа (1874 г.), ставившая рус­скую армию на уровень, соответст­вующий новой промышленной эпо­хе и требованиям изменившейся военной науки. Армия, реорганизо­ванная министром Д. А. Милютиным, стала боеспособной. Это доказали труднейшие походы в Среднюю Азию и русско-турецкая война 1877—1878 гг. (см. статью «Русско-турецкая война 1877—1878 годов»). При всём этом весна царство­вания, единое стремление общест­ва к преобразованиям остались уже далеко позади. В стране усилива­лись революционные настроения. В 1866 г., 4 апреля, в императора, вы­ходящего из Летнего сада, выстре­лил неизвестный молодой человек. Это был дворянин Д. Каракозов. Оказавшийся рядом с ним крестья­нин О. Комиссаров толкнул его под руку, и Каракозов промахнулся. Ка­ково же было удивление императо­ра, когда схваченный Каракозов сказал, что он стрелял в царя пото­му, что тот обманул народ рефор­мой 1861 г. А царь считал реформу главным делом своей жизни! Через год, во время поездки Александра в Париж, в него стрелял поляк А. Бе­резовский (пуля попала в лошадь). Покушения на императора луч­ше всех использовали консерваторы. Один из них, П. А. Шувалов, шеф жандармов и управляющий III Отде­лением (политическая полиция), стал ближайшим советником царя и буквально запугивал его грозящей революцией, которую готовят тай­ные общества в России. Шувалов приобрёл такое огромное влияние в государстве, что современники окрестили его Петром Четвёртым и Аракчеевым Вторым. Начались за­мены либеральных министров-реформаторов министрами-кон­серваторами. На разговоры о возможности дарования России конституции Александр теперь от-