ЭПОХА АЛЕКСАНДРА I

АЛЕКСАНДР I

(1777—1825)

Четверть века царствования импера­тора Александра Павловича — яр­чайшая эпоха русской истории. Это время небывалого духовного подъё­ма русского народа в жестокой борь­бе с воинством Наполеона, Это пери­од, когда на небосклоне русской литературы появились бессмертные имена Н. М. Карамзина и А. С. Пуш­кина, когда русские моряки совершали кругосветные плавания и откры­вали Антарктику.

В течение всего XVIII столетия Россия в экономическом, политиче­ском и культурном отношении ста­новилась подобна Европе. Во время царствования императора Алек­сандра I представители образован­ной части русского общества по­чувствовали себя европейцами.

245

 

 

 

Портрет Александра I. Литография.

Александровская эпоха — вре­мя великих свершений, великих на­дежд и... великих разочарований. Именно при Александре возникла та почва, на которой позднее расцвела Русская революция, — непреодоли­мым стал разрыв между просвещён­ной частью российского общества и властью.

ГОДЫ ВЕЛИКИХ НАДЕЖД

«Дней Александровых прекрасное начало...» — знаменитые пушкинские слова о заре правления государя Александра Павловича. Мнение это разделяли многие современники, что совсем не удивительно. Вот ряд первых указов молодого императора, явственно обозначивших «курс» его царствования.

14 марта 1801 г. снято запреще­ние на вывоз из России различных продуктов.

15 марта восстановлены дво­рянские выборы в губерниях; снято запрещение на ввоз ряда товаров.

22 марта объявлен свободный въезд в Россию и выезд за её пределы, весьма ограниченный при Павле I.

31 марта разрешена деятель­ность типографий и ввоз любых книг из-за границы. В то время это была немыслимая свобода для мно­гих стран Европы, особенно для наполеоновской Франции.

2 апреля восстановлены екате­рининские жалованные грамоты дворянству и городам, отменённые при Павле I (см. статью «„Золотой век" российского дворянства»).

В тот же день уничтожена Тай­ная экспедиция (учреждение поли­тического сыска). Ушло из русской жизни страшное «Слово и дело!», от­крывавшее сыск с его пытками. В стране не стало, правда ненадолго, и самой тайной полиции.

9 апреля отменены неудачные павловские нововведения в военной форме, солдаты получили более удоб­ную одежду и снаряжение.

27 сентября запрещены пытки и употребление в делах самого сло­ва «пытка».

Дух прощения и милосердия освещал первые распоряжения ново­го монарха. Помилованы и возвра­щены на службу около 12 тыс. чело­век, амнистированы все, укрывшиеся от павловского гнева за границей. Особый указ последовал обер-по­лицмейстеру. Теперь полиции вме­нялось в обязанность «не причинять никому никаких обид».

Шагнув к престолу через труп отца, Александр вынужденно объя­вил заговорщикам о возвращении екатерининских времён: «При мне всё будет, как при бабке пашей Ека­терине Великой». Здесь он лукавил, Молодой царь имел программу дей­ствий, явно не вязавшихся с духом «просвещённого абсолютизма» Ека­терины II. Во главе государства встал хорошо образованный монарх, убеж­дённый в возможности изменить к лучшему российскую жизнь. Алек­сандр I не сомневался в том, что «за­кон выше монарха». Ученик швей­царца Ф. С. Лагарпа, сторонника идей Просвещения, блестящего юри­ста и педагога, Александр с юных лет вынашивал мечты «утвердить благо России на основаниях непоколеби­мых». Такими основаниями ему ви­делись прочный конституционный порядок в стране (Александр, рож­дённый царствовать, мечтал о рес­публиканском устройстве России,

246

 

 

 

полагая его наилучшим способом правления!) и отмена крепостного права — избавление страны от язвы рабства. Ко времени вступления на престол эти мечты превратились в твёрдое намерение незамедлительно провести государственные преоб­разования, уничтожить в России рабство, подарить стране свободу, гарантированную законом. Об ис­кренности и убеждённости Алек­сандра говорит его запись в личной тетради, куда он заносил мысли, «до блага общего касающиеся»: «Ничего не может быть унизительнее и бес­человечнее, как продажа людей, и для того неотменно нужен указ, ко­торый бы оную навсегда запретил».

Написано это было ещё Алек­сандром-престолонаследником. Александр-император попытался претворить свои замыслы в жизнь. Чтобы убийцы императора Павла не питали надежд на превращение мо­лодого царя в их послушное орудие, Александр постепенно удалил санов­ных заговорщиков от двора. Окруже­ние государя составили его «моло­дые друзья»: граф Н. Н. Новосильцев, князь В. П. Кочубей, граф П. А. Стро­ганов, польский князь Адам Чарторыйский. Все они были убеждённы­ми сторонниками конституционной монархии и отмены крепостного права, единомышленниками Алек­сандра Павловича. Из высших чи­новников государства к непосредст­венной работе над указом о запрете продажи крестьян без земли Алек­сандр привлёк генерал-прокурора А. А. Беклешова. При подготовке проекта указа Беклешов с сотруд­никами исходил из Соборного Уло­жения 1649 г. (свода законов), где ничего не говорилось о праве поме­щиков и вотчинников продавать крестьян, а лишь устанавливалось прикрепление последних к земле. Право торговли людьми владельцы крестьян присвоили себе сами при попустительстве царской власти.

15 сентября 1801 г. в Москве состоялась коронация императора Александра I. В тот же день он объя­вил о прекращении раздачи кресть­ян в собственность помещикам: «Большая часть крестьян в России рабы, считаю лишним распростра­няться об уничижении человечества и о несчастии подобного состояния. Я дал обет не увеличивать числа их и поэтому взял за правило не раз­давать крестьян в собственность». 12 декабря 1801 г. был издан импе­раторский указ о запрещении печа­тать объявления о продаже крестьян без земли и с раздроблением семей. В то же время право покупки земли распространялось на купцов, мещан, подённых крестьян и освобождён­ных от крепостной неволи.

Благородные намерения Алек­сандра и его ближайшего окружения натолкнулись на сопротивление не только очевидных сторонников кре­постного права. К своему изумле­нию, государь не нашёл поддержки и у просвещённой части русского общества, на которую предполагал опереться в борьбе против защитни­ков крепостнических устоев.

«Не знаю, хорошо ли сделал Годунов, отняв у крестьян свободу (ибо тогдашние обстоятельства не совершенно известны), но знаю, что теперь им неудобно возвратить оную» — так напишет знаменитый историк Карамзин Александру I в

Портрет князя В. П. Кочубея.

Монета достоинством в 2 копейки времён Александра I.

247

 

 

 

«Записке о древней и новой Рос­сии». «Прежде чем народ освобо­дить, его следует просветить» — по­буждение, свойственное и великим, благородным умам во все времена, но редко реализующееся на практи­ке. Философы издревле спорят, что должно предшествовать: просвеще­ние или освобождение от гнёта.

Тщетными оказались надежды Александра на совестливость и благо­разумие помещиков, которым в Указе о вольных хлебопашцах 1803 г. пред­лагалось добровольно и постепенно освобождать крестьян. Указ не имел значительных последствий. Только 47 тыс. душ из 20 млн. крепостных стали «вольными хлебопашцами».

Неудача в деле, которое он по­читал главным в своей жизни, была жесточайшим ударом для Александ­ра и повлекла за собой тяжелейший внутренний надлом, глубочайшее разочарование.

Гораздо более успешными ока­зались начинания государя в об­ласти просвещения, где он был до­стойным наследником Петра I и Екатерины II. 24 января 1803 г. уви­дели свет Предварительные правила народного просвещения. Согласно Правилам, рядом с университетами создавалась система средних и низ­ших учебных заведений — уездных

гимназий и приходских училищ. Были образованы учебные округа с попечителями во главе. Программы гимназий и училищ значительно расширили и согласовали так, что у учащихся появилась возможность последовательно переходить из низ­ших учебных заведений в средние, а из средних в высшие. Возросло чис­ло университетов: в 1802 г. основан Университет в Дерпте; в 1803 г. ут­верждён устав Университета в Виль­но; в 1804—1805 гг. созданы уни­верситеты в Казани и Харькове. В Петербурге в 1804 г. открылся пер­вый в России Педагогический инсти­тут, в 1819 г. преобразованный в Санкт-Петербургский университет.

Среди созданных при Алек­сандре I учебных заведений особое место занимал открытый 19 октября 1811 г. Царскосельский лицей. В нём должно было получать образова­ние юношество, «предназначенное к важным частям службы государст­венной». Первый выпуск лицея дал России А. С. Пушкина, его друзей — поэтов А. А. Дельвига и В. К. Кюхель­бекера, великого дипломата, одного из крупнейших политиков Европы XIX в. князя А. М. Горчакова, декаб­риста И. И. Пущина, мореплавателя Ф. Ф. Матюшкина.

Дух свободомыслия первой по­ловины царствования Александра I коснулся и цензурного устава (доку­мента, определявшего ограничения для печатных изданий), утверждён­ного 9 июля 1804 г. В уставе подчёр­кивалось, что цензура существует «не для стеснения свободно мыслить и писать, а единственно для принятия пристойных мер против злоупот­ребления печатным словом». Самим цензорам свыше предписывалось «руководствоваться благоразумным снисхождением».

Для руководства делом просве­щения в 1802 г. было учреждено Ми­нистерство народного просвещения.

Начало царствования императо­ра Александра I — золотые дни рус­ского просвещения. «С Александром интеллигенция всходит на трон, уже подлинная, чистая интеллигенция, без доспехов Марса, в оливковом вен­ке», — писал философ Г. П. Федотов.

Портрет

М. М. Сперанского.

248

 

 

 

Одну из важнейших задач сво­его царствования государь видел в совершенствовании самой системы государственной власти, в основу которой следовало положить не­зыблемую законность, увенчанную конституцией, основным законом страны, а не монаршим произво­лом. Преобразования в государст­венном управлении Александр I до­верил государственному секретарю М. М. Сперанскому, ещё в 1803 г. по поручению царя подготовившему «Записку об устройстве судебных и правительственных учреждений в России». Сперанский стал главной опорой императора в обновлении государственного строя России. К осени 1809 г. Сперанский подго­товил проект «Введения к уложе­нию государственных законов». По своему содержанию этот документ приближался к конституции для Российской империи.

Законодательную реформу мож­но было начинать, но... власти са­модержца для этого оказалось недо­статочно. Некоторые современники Александра, особенно люди по­следующих эпох, не сомневались, что попытки отмены крепостничест­ва и введения конституционных по­рядков в стране потерпели неудачу прежде всего по вине самого госуда­ря. Его упрекали в нерешительности, неискренности... И едва ли справед­ливо. Беда заключалась в другом: для осуществления столь прекрасно за­думанных и безусловно необходи­мых России преобразований он не имел должной опоры в российском обществе. Дворянство, столько сде­лавшее для просвещения России, для её военной славы, в большинстве своём не представляло себе иного устройства государства. Многие ис­кренне считали, что «крестьянам за помещиками лучше», ибо изуверы крепостники встречались всё же не часто. А кто-то мыслил в духе Ка­рамзина, полагая, что преждевремен­но даровать свободу непросвещён­ному народу.

А кому в России нужна была конституция? Дворянству своих прав хватало, купечество и мещанство са­мостоятельной политической силой себя не ощущали и о конституции не помышляли. Часть правительствен­ных верхов, хотя и полагала, что конституция, возможно, благо для России, решительно настаивать на ней не стремилась, сознавая равно­душие к ней большинства. Мог ли в таких условиях Александр, опираясь лишь на немногих единомышленни­ков, навязывать стране решительные перемены, способные к тому же вы­звать великие потрясения? В резуль­тате конституционный проект Спе­ранского законом для России так и не стал. Были проведены лишь час­тичные преобразования. Предпола­галось, что постепенно вводимые новые порядки со временем пере­растут в конституционные.

1 января 1811 г. был учреждён Государственный совет — высший законосовещательный орган при императоре. Члены его назначались самим государем. На Совет возлага­лось обсуждение всех новых законо­дательных актов, но право законода­тельной инициативы принадлежало только царю. За ним и оставалось последнее слово.

Общественность встретила учреждение Государственного сове­та спокойно — в нём трудно было

Александр I. Гравюра по оригиналу Ф. Волкова. 1814 г.

249

 

 

Медаль работы Ф. Толстого. Император Александр I изображён в виде славянского богатыря Родомысла.

усмотреть призрак ограничения монаршей власти. Ревнители самодержавия в России пек­лись о сохранении едино­властия царя более самого Александра с его конститу­ционными планами и чуть ли не республиканскими мечтаниями.

Гораздо болезненнее дворянство восприняло два указа, представленных Сперан­ским и утверждённых в 1809 г. Указ о придворных званиях устра­нял их связь с чинами гражданской службы, не позволяя сохранить вы­сокий придворный ранг при пере­ходе на другую службу. Это прямо задевало интересы немалой части столичной аристократии. Указ сена­ту о новых правилах производства в чины по гражданской службе вводил экзамен на чин для чиновников. Цель указа была очевидна: дать Рос­сии грамотное чиновничество, по­высить его образовательный уро­вень. Чиновный люд как в столицах, так и в провинции встретил указ с откровенным унынием, быстро пе­реросшим в раздражение. Имя Спе­ранского стало ненавистным для множества дворян и чиновников, не имел он опоры и в верхах, исключая, пожалуй, самого государя, который не пожелал идти против мнения дво­ра и многих влиятельных государст­венных деятелей.

В марте 1812 г. Сперанский по­лучил отставку и был сослан. «Дней Александровых прекрасное начало...» окончательно ушло в прошлое.

ВОЕННАЯ ГРОЗА

Главным событием царствования Александра I стала война с Наполео­ном, начавшаяся 12 июня 1812 г.

Гроза двенадцатого года

Настала — кто тут нам помог?

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?

Так вопрошал Пушкин в X главе «Ев­гения Онегина». Несколько десяти­летий спустя ему ответил Лев Тол-

стой в романе «Война и мир»: «Дуби­на народной войны поднялась со всей своей грозной и величествен­ной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разби­рая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие».

Александр Павлович в решаю­щий для отечества час проявил должную решительность. Получив известие о вторжении французов, Александр твёрдо пообещал: «Я не по­ложу орудия, доколе ни единого не­приятельского воина не останется в царстве моём». Слово своё он сдержал. Мудро уступив общественному мне­нию и назначив нелюбимого им Ку­тузова главнокомандующим, импера­тор дал армии вождя, который привёл её к победе. Война закончилась «пол­ным истреблением неприятеля».

Когда же враг был изгнан, Алек­сандр не пожелал закончить войну. «Или он, или я — вместе мы не мо­жем царствовать», — заявил импера­тор, и вовсе не из простого тщесла­вия. Александр, должно быть, лучше других понял Наполеона и знал, что тот никогда не смирится с пораже­нием. Александр стал душой новой антинаполеоновской коалиции. Не будет преувеличением сказать, что прежде всего воля и твёрдость рос­сийского императора побудили пра­вителя Пруссии и Австрии при­мкнуть к России и вести войну с Францией до победного конца. В «битве народов» под Лейпцигом осенью 1813 г. Александр сумел от­странить от дел официального союз­ного главнокомандующего — не­решительного австрийского князя Шварценберга, доверив всё руко­водство войсками испытанному полководцу М. Б. Барклаю-де-Толли. Сражение под Лейпцигом сломило Наполеона. Александр преодолел со­мнения своих союзников и настоял в конце 1813 г. на переходе войск коалиции через Рейн. Весной 1814 г. именно он добился того, чтобы со­юзные армии двинулись к Парижу. Наполеон был повержен.

На Венском конгрессе держав-победительниц Александр I стал од-

250

 

 

 

ним из главных творцов нового по­рядка в Европе. По его инициативе была подписана декларация о Свя­щенном союзе монархов Европы, главной целью которой было не до­пустить впредь кровавых потрясений, подобных Французской революции и войнам Наполеона. Надежды на спо­койствие народов Александр связывал отнюдь не с реставрацией старых ди­настий на престолах, а с установлени­ем прочной и нерушимой законности во всей Европе. По его настоянию Бурбонов восстановили на француз­ском престоле только после принятия Людовиком XVIII конституционной хартии.

Священный союз, который стал впоследствии синонимом реакции, при своём зарождении в помыслах императора был, напротив, оплотом европейской свободы. На деле всё вышло иначе. В 1815 г. Александр был ещё убеждённым либералом, свободолюбцем. Доверенный совет­ник Новосильцев по требованию го­сударя составлял для всей России Уставную грамоту, т. е. разрабатывал конституционный проект Сперан­ского. Но либерализм нередко попа­дает между молотом и наковальней истории. Реакция монархической Европы, восторжествовавшей над Наполеоном, в то время стала нако­вальней, а молотом — революция. «Либерализм Александра оказался... простым стеклом, которое и раздро­билось мгновенно при первом же ударе молота, даже не очень тяжёло­го», — писал биограф царя Г. Чулков.

После 1820 г. Александр уступил ведущую роль в Священном союзе канцлеру Австрийской империи Меттерниху, и сам Союз превратился в союз монархов, деятельность которо­го была направлена против револю­ционных устремлений в Европе.

И во внешней политике импе­ратор Александр I пережил утрату иллюзий. Ещё один надлом.

«ПОХОЛОДАНИЕ»

В Париже, незадолго до возвращения в Россию, император во всеус­лышание заявил: «С Божьей помощью крепостное право будет унич­тожено ещё в моё царствование». 1815 год не 1801-й, теперь слова царя упали на благодатную почву. В 1801 г. его понимали совсем не многие, ныне готовых поддержать Александра отнюдь не мало... Война 1812 года и Заграничный поход не прошли бесследно для русских дво­рян-офицеров. «За военных два года каждый из нас сколько-нибудь вы­рос», — писал Иван Якушкин. И в своём взрослении, не замеченном императором, дворянская молодёжь устремилась к свободомыслию, са­мим же царём в начале правления посеянному. Декабрист Александр Бестужев позже напишет: «Все гово­рили, что думали, и все по многому хорошему ждали ещё лучшего». «Мы были дети 1812 года. Принести в жертву всё, даже самую жизнь, ради любви к отечеству было сердечным побуждением. Наши чувства были чужды эгоизма», — свидетельство­вал ещё один из зачинателей рус­ского революционного движения Матвей Муравьёв-Апостол. Вспоми­ная 1812 г., ему вторил Александр Бестужев: «И тогда-то народ рус­ский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех серд­цах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и на­родной. Вот начало свободомыслия в России».

Кремнёвые

пистолеты

и принадлежности

к ним. Подарены

Наполеоном

императору

Александру I

в Тильзите в 1807

251

 

 

 

Исаакиевский собор.

Архитектор

А. Монферран.

1818—1858 гг.

Зарождающееся свободомыс­лие не обязательно должно было уйти в тайные общества. Император заявил о скором уничтожении кре­постничества, содействовал утверж­дению конституции во Франции, утвердил основные законы в Фин­ляндии, присоединённой к России в результате русско-шведской войны 1808—1809 гг., даровал конституцию Польше. Всё это пробуждало в обще­стве самые серьёзные надежды на скорые перемены и в самой России... Но время шло, а долгожданных ре­форм так и не было. В 1818 г. на сей­ме в Варшаве император пообещал, что вскоре и во всей России будет ус­тановлено конституционное правле­ние. В 1816—1819 гг. упраздняется крепостное право в Готляндии, Кур­ляндии, Лифляндии (Эстония и Лат­вия). Но в России-матушке всё оста­ётся по-прежнему. Никто не знал, что втайне идёт кропотливая черно­вая работа. Под руководством Новосильцева дорабатывается проект конституции. Другая комиссия, во главе которой стоит любимец царя граф А. А. Аракчеев, готовит проект отмены крепостного права. Алек­сандр отнюдь не отказался от своих

либеральных планов, хотя сомнения в их реальности у него не исчезли. «Некем взять», — таков был ответ царя графу М. С. Воронцову на пред­ложение последнего немедленно приступить к упразднению крепост­ничества в России в 1818 г. Алек­сандр ошибался: «некем» — было в 1801 г., а теперь те, кто мог служить ему опорой, невостребованные, ухо­дили в тайные общества. 1816 г. — Союз спасения, 1818 г. — Союз бла­годенствия. Вот вехи перерастания русского свободомыслия в заговоры. А если бы знали начинающие заго­ворщики, что работают комиссии Новосильцева и Аракчеева? Стали бы тогда молодые дворяне создавать тайные общества? Может быть, они сплотились бы вокруг государя, что­бы помочь ему в великих делах, дабы увидел он: «Есть кем взять!»?

Не заметил он их, не позвал, тем и оттолкнул, направил на путь загово­ра, восторженных почитателей пре­вратил в яростных ненавистников своих. Да и как им было верить в сохраняющиеся добрые намерения царя, когда он столь многое доверил жестокому Аракчееву? Кто же знал, что при нём работали люди над проектом упразднения крепостниче­ства? А вот кнутобойство самого гра­фа Алексея Андреевича ведомо всем. «Аракчеевщина» — так и вошло в ис­торию последнее десятилетие царст­вования Александра I.

Приходит 1820 год... По Европе прокатился мятежный гул: револю­ции в Португалии, Испании, Италии, восстание греков против турецкого ига... В самой России неожиданно взбунтовался Семёновский полк, солдаты которого были доведены до отчаяния бесчеловечной палочной дисциплиной, насаждаемой коман­диром полка Шварцем.

Из происходящих в Европе и России событий Александр сделал однозначный вывод: либеральные преобразования несвоевременны, их вновь необходимо отложить. Члены тайных обществ истолковы­вали те же события иначе: вот при­мер для будущего революционного действия! Возбудить мятеж в гвар­дии, армии — как в Семёновском

252

 

 

полку! — и силой принудить монар­ха ввести конституцию — как в Испании! А лучше, полагали иные, поступить по французскому образ­цу — государя свергнуть и... Уже на­чались жутковатые споры: убить только царя или истребить всех Ро­мановых? Среди основоположни­ков свободомыслия в России, чис­тых в своих идеалах, появились люди, готовые на всё — даже про­лить кровь безвинных. Русская ре­волюция изначально была двулика: возвышенность намерений соседст­вовала в ней с самыми низменными средствами их осуществления.

Александр знал о тайных об­ществах, знал их участников, был осведомлён о планах заговорщиков, но никаких мер против них тем не менее не принимал. «Не мне их су­дить», — отвечал император.

Вправе ли он осуждать заговор­щиков за то, к чему они стремятся? Он сам в душе республиканец, ему ненавистно крепостничество. Он первый подал России надежду на ли­беральные преобразования. Обещал ввести конституцию и ликвидиро­вать рабство, но так и не осуществил задуманное.

ЗАКАТ

Последние годы жизни государя Александра I ничем не походили на исполненное светлых надежд на­чало его царствования. Тогда «был царь молодой, прекрасный», те­перь — «кочующий деспот». «Пуш­кина надобно сослать в Сибирь!» — так реагировал Александр на воль­нолюбивые стихи поэта. К счастью, всё обошлось ссылкой Пушкина в Бессарабию (область на Украине и в Молдавии).

Потрясением для императора стало страшное наводнение в Петер­бурге 7 ноября 1824 г. Подобное же несчастье постигло северную сто­лицу в 1777 г., в год рождения Алек­сандра. В повторившейся трагедии он увидел близость своего конца...

Осенью 1825 г. Александр I пребывал в Таганроге. В ранний час 19 ноября «высокий, с военной выправкой человек торопливо пересёк залитый дождём дворик в Таганроге около дворца и вышел на улицу.

У ворот часовой отдал ему честь, но незнакомец его не заметил. Ещё миг, и высокий человек исчез во тьме ноябрьской ночи, окутавшей, словно пеленой, туманом этот юж­ный приморский городок.

— Это кто был? — спросил сон­ный гвардейский капрал, возвра­щающийся с кругового обхода.

— Его Императорское Величе­ство вышли на раннюю прогулку, — ответил часовой, по голос его звучал как-то неуверенно.

— Да ты с ума сошёл, — напус­тился на него капрал, —- разве ты не знаешь, что Его Величество тяжко болен, что доктора потеряли всякую надежду и ждут конца Государя до рассвета?

— Оно, может, так, — сказал ча­совой, — но ни у кого другого нет та­ких сгорбленных плеч, как у Госуда­ря. Я его знаю ведь. Каждый день в течение трёх месяцев вижу его.

Разговор замолк. Часовой опять замер на своём посту.

Несколько часов спустя глухой звук колоколов, разносясь в возду­хе на далёкия вёрсты вокруг, возвес­тил русским людям, что Император и Самодержец Всероссийский, по-

Ф. Алексеев.

7 ноября 1824 г.

Наводнение

в Петербурге.

На площади

у Большого театра.

253

 

 

 

бедитель Наполеона, Александр I в Бозе почил»...

Этот рассказ о загадочных об­стоятельствах ухода императора Алек­сандра Павловича из жизни привёл в своих воспоминаниях его внучатый племянник великий князь Александр Михайлович.

Народная молва, подхватившая рассказ дворцового часового, на­стойчиво твердила, что под видом императора похоронен простой солдат, сам же государь ушёл от власти, став в далёкой Сибири старцем Фёдором Кузьмичом. Действитель­но ли царь умер в Таганроге, или же по дорогам России начал свои странствия «не помнящий родства бродяга» таинственный Фёдор Кузь­мич? Это и поныне загадка для ис­ториков.

В личной Библии императора Александра I его рукой были под­чёркнуты такие строки Екклесиаста: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем: и вот, все суета».

МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ СПЕРАНСКИЙ

(1772—1839)

«По-разному складываются творче­ские судьбы общественных и госу­дарственных деятелей, имена кото­рых вошли в историю. Один, прожив короткую блистательную жизнь, навсегда оставляет след в памяти на­родной. Другой остаётся либо авто­ром одного произведения, написан­ного в молодости, либо создателем чего-то исключительного. Третий становится представителем и выра­зителем тех начал, которые, даже не осуществлённые до конца, оказыва­ют благотворное влияние на после­дующую общественную жизнь.

Последнее целиком относится к судьбе Михаила Михайловича Сперанского» — так писал историк С. А. Чибиряев.

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

Сперанский родился в семье бедно­го сельского священника — из тех, кого называли «священниками-зем­ледельцами». Казалось бы, всё пред­вещало, что мальчик повторит путь отца: среда низшего духовенства, в которой он рос, благочестие люби­мой матери, которую за это почи­тали в деревне, истовая религиозность бабушки — одно из самых сильных впечатлений детства. Еже­дневно Миша читал Апостол и Ча­сослов (богослужебные книги) в церкви вместо пономаря и в семь лет поступил во Владимирскую ду­ховную семинарию.

Однако уже в этом учебном заве­дении у мальчика проявляются черты натуры необычайной. Блестящие спо­собности. Страстная любовь к чтению и размышлениям не только об узнан­ном из книг, но и увиденном им са­мим, о людях, особенностях их пове­дения. Самостоятельность и твёрдость характера, которые помогли ему отка­заться от принятых в среде семи­наристов любых развлечений и со­средоточиться на интеллектуальных занятиях. И наконец, ярко выражен­ное умение ладить со всеми и нра­виться всем, добродушие, скромность. В дальнейшем изучение людских душ превратится для Сперанского в из­любленное занятие, он станет ве­ликим знатоком психологии. Это по­может ему достичь успеха в самых, казалось бы, проигрышных ситуациях.

Осенью 1788 г. он как один из лучших учеников был направлен в только что созданную Александро-Невскую семинарию в Петербурге.

254

 

 

 

Чрезвычайно напряжённая про­грамма занятий, суровое монаше­ское воспитание вырабатывали у семинаристов способность к дли­тельному и продуктивному умствен­ному труду. Подготовка сочинений на разнообразные темы приучала их логично и свободно выражать мысли на бумаге. Среди самых спо­собных учащихся необычайно ода­рённый Сперанский выдвигается на первое место.

Он много времени отдаёт за­нятиям философией, изучая труды Декарта, Руссо, Локка, Лейбница. В своих первых философских произ­ведениях он обличает произвол и деспотизм, призывает уважать чело­веческое достоинство и гражданские права русского человека. Выдаю­щийся ум и независимость суждений проявляются и в ученических пропо­ведях Сперанского. Живые, блещу­щие оригинальностью мысли, обле­чённые в великолепную форму, они увлекают всех его слушателей.

В сентябре 1791 г. он произнёс в Александро-Невской лавре не­обычное наставление. Речь его со­держала обращение к государю с предостережением: «Если ты не бу­дешь на троне человек, если сердце твоё не познает обязательств чело­века... если твои знания будут толь­ко пролагать пути твоему властолю­бию, если ты употребишь их только к тому, чтобы искуснее позлатить цепи рабства, чтобы неприметнее положить их на человека... тогда... ты будешь только — счастливый злодей... поздняя история чёрной кистью прибавит, что ты был тиран своего отечества».

Подобная проповедь была со­всем не в характере семинаристов, которых воспитывали в духе покор­ности, раболепного страха перед каждым, кто стоял на более высокой ступени иерархической лестницы. Биографы Сперанского объясняют его столь необычный поступок тем, что в духовном отношении он к тому времени вполне сформировал­ся, и это защищало его от неблаго­приятного влияния морального кли­мата семинарии. Внутренне он был вполне свободен.

После окончания курса в 1792 г. митрополит Санкт-Петербургский Гавриил оставил Сперанского пре­подавателем математики в той же семинарии. Затем к математике при­бавились физика, красноречие, фи­лософия.

За четыре года преподаватель­ской деятельности происходит окон­чательное духовное созревание Спе­ранского. По-прежнему он много внимания уделяет философии, знако­мится с передовыми идеями совре­менности, изучает экономическую и политическую жизнь страны, русскую действительность, пробует силы в литературном творчестве. Образо­ванность его становится энциклопе­дической. В нём начинают видеть многообещающего деятеля церкви. Митрополит Гавриил предлагает Спе­ранскому принять монашество, от­крывавшее ему путь к архиерейскому сану. Но Михаил Михайлович реши­тельно отклоняет это предложение, а затем делает выбор, круто меняющий всю его судьбу.

ЧИНОВНИК

Князю А. Б. Куракину, богатому и влиятельному вельможе, понадо­бился домашний секретарь. Ему по-

Неизвестный художник. Портрет М. М. Сперанского.

255

 

 

 

Д. Доу. Портрет Александра I.

рекомендовали Сперанского. Князь, прежде чем принять молодого че­ловека на службу, устроил ему экза­мен: предложил подготовить 11 пи­сем к разным людям. О содержании корреспонденции рассказал только в самых общих чертах. В шесть ча­сов утра готовые письма лежали на столе в кабинете Куракина. Князь, ознакомившись с ними, пришёл в восторг от изящного слога испы­туемого. Работая у Куракина, Спе­ранский продолжал преподавать в семинарии.

С воцарением Павла I Куракин был пожалован в сенаторы, а вско­ре получил должность генерал-про­курора — одну из высших в государстве. Князь предложил Сперан­скому отказаться от преподаватель­ской деятельности и служить в его канцелярии. После некоторых раз­думий Сперанский согласился. С этого момента началась блестящая карьера молодого чиновника, кото­рая и у его современников, и у его биографов вызывала изумление. И неудивительно. За четыре с неболь­шим года бедный домашний секре­тарь превратился в видного вельмо­жу Российской империи. К началу царствования Александра I он был уже статским советником, а в июле 1801 г. — действительным статским советником, что соответствовало воинскому званию генерала.

Столь быстрое продвижение Сперанского по службе, бесспорно, было связано с его уникальными спо­собностями. В царствование Павла I, когда государь с лихорадочной по­спешностью выпускал разнообразные указы и постановления, чиновник, ко­торый с удивительной быстротой, ясно излагая мысли на бумаге, готовил самые сложные документы, не имел цены. Сперанского недаром считают отцом делового языка в России. Ко­нечно, благоприятную роль в карьере Михаила Михайловича сыграло и его врождённое умение нравиться людям. Он возвёл в ранг науки изучение че­ловеческих характеров. Так или ина­че, но все генерал-прокуроры — а при Павле Петровиче их сменилось четве­ро — покровительствовали Михаилу Михайловичу. Не мешал этому даже его острый язык, не щадивший и начальников. Есть предположение, что Сперанского опекал и импера­тор Павел.

РЕФОРМАТОР

Русское общество ещё не забыло «век Екатерины» с его попытками реформ. От её внука ждали серьёз­ных преобразований. Сперанский ко дню коронации Александра соста­вил текст его обращения к народу, где излагалась программа будущих действий нового государя. В это же время он познакомился с «молодыми друзьями» Александра — представи-

256

 

 

 

телями аристократических семей, с которыми император обдумывал планы переустройства государства. Часть записок и проектов для «моло­дых друзей» составил Сперанский: в марте 1801 г. он стал управляющим экспедиции гражданских и духов­ных дел в канцелярии «Непременно­го совета», созданного императором для разработки программы реформ, т. е. по сути дела новой государствен­ной политики.

Одновременно Михаил Михай­лович состоял на службе в Министер­стве внутренних дел статс-секретарём В. П. Кочубея, приближённого самого царя. В 1802—1804 гг. Сперанский подготовил несколько собственных политических записок — «О корен­ных законах государства», «О посте­пенности усовершения общественно­го», «О силе общего мнения», «Ещё нечто о свободе и рабстве», «Записку об устройстве судебных и правитель­ственных учреждений в России». В этих документах он впервые изложил свои взгляды на состояние государст­венного аппарата России и обосновал необходимость реформ в стране.

Сторонник конституционного строя, Сперанский был убеждён, что новые права обществу обязана даро­вать власть. Обществу, разделённому на сословия, права и обязанности которых установлены законом, не­обходимы гражданское и уголовное право, публичное ведение судебных дел, свобода печати. Большое значе­ние придавал Сперанский воспитанию общественного мнения, ко­торое следует формировать с по­мощью прессы. Редакторы должны целенаправленно заказывать и пуб­ликовать статьи, которые склоняли бы общество на сторону правитель­ства. Вместе с тем Сперанский по­лагал, что Россия ещё не готова к конституционному строю, что начи­нать преобразования необходимо с реорганизации государственного аппарата.

И тем не менее до 1806 г. Спе­ранский оставался в тени. У него не было врагов. Его простонародное происхождение не вызывало раздра­жения в высшем свете, а выдающиеся способности и обширные познания не служили причиной зависти. Может быть, потому, что в то время его дея­тельность не затрагивала ничьих ин­тересов? Общество видело в нём вос­ходящую звезду на политическом небосклоне России. Ему даже посвя­щали стихи.

Но в 1806 г. произошло событие, которое повлекло за собой головокру­жительный взлёт карьеры Михаила Михайловича... и одновременно стало первым шагом к его падению с высот политического Олимпа. Именно в этом году министр внутренних дел Кочубей начал посылать своего статс-секретаря с докладами к императору. И Александр быстро оценил Сперан­ского. Не связанный родством с при­дворными кругами, не втянутый в дворцовые интриги, талантливый ад­министратор — такой человек был весьма полезен императору. К тому времени государь уже охладел к «мо­лодым друзьям», и они, получая раз­личные назначения, один за другим покидали столицу. Да и русское обще­ство постепенно разочаровывалось в императоре, на которого возлагалось столько надежд.

Поражения русских войск в войнах с Наполеоном сильно подор­вали престиж царя. Говорили, что с поля под Аустерлицем Александр вернулся более побеждённым, чем его армия. Заключение Тильзитского мира с Наполеоном в июне 1807 г. в России восприняли как националь­ное унижение. Ещё несколько меся­цев назад с амвонов всех русских

НАПОЛЕОН И СПЕРАНСКИЙ

Отправляясь на встречу с Наполеоном в Эрфурте осенью 1808 г., Александр I взял с собой Сперанского. После одной из бе­сед с Михаилом Михайловичем Бонапарт якобы подвёл его к Александру и сказал: «Не угодно ли вам, государь, променять мне этого человека на какое-либо королев­ство?». Так это было или нет, но Наполеон своё особое уважение к Сперанскому под­черкнул, подарив ему усыпанную брилли­антами табакерку с собственным портре­том. «Единственная светлая голова в России», — говорил французский импера­тор о Сперанском.

257

 

 

 

церквей называли Бонапарта «тва­рью, сожжённой собственной сове­стью, от которой и благость Божия отступила». В обществе открыто го­ворили о необходимости смены правления. Александру напоминали о страшном конце его отца. Роковую роль в судьбе Павла I сыграл имен­но его союз с Бонапартом, тогда пер­вым консулом Франции.

В это тяжёлое для него время Александр Павлович нашёл опору в лице Сперанского. Статс-секретарь, который пользовался авторитетом в обществе, не осуждал Тильзитский мир. Более того, он симпатизировал и французам, и их императору. Слу­чилось так, что выбор Александра высоко оценил сам Наполеон — во время встречи двух монархов в Эрфурте.

После Эрфурта царь назначил Михаила Михайловича товарищем министра юстиции и своим главным советником в государственных де­лах. С этого времени все документы, адресованные императору, проходи­ли через Сперанского. Его стали приглашать на обеды во дворец. Вскоре он настолько сблизился с го­сударем, что они проводили долгие часы в доверительных беседах. В конце 1808 г. Александр предложил Сперанскому подготовить общий план государственных преобразова­ний. Михаил Михайлович колебался, по-видимому понимая, что такой выбор подведёт черту под целой эпохой в его жизни — в целом спо­койного и весьма успешного про­движения по службе. Что будет за этой чертой, он также мог предпола­гать, И всё-таки согласился.

Созданию плана предшествова­ла большая подготовительная ра­бота: Сперанский и его сотрудники переводили и анализировали совре­менные законодательные документы других стран, в том числе Декла­рацию независимости Соединённых Штатов Америки, Конституцию Фран­ции. Были детально изучены недав­ние попытки Екатерины II навести порядок в российском законодатель­стве, дела Комиссии по составлению проекта нового Уложения (см. ста­тью «Екатерина II»), в том числе и наказы от разных сословий.

Осенью 1809 г. план государст­венных преобразований (или «Вве­дение к уложению государственных законов») был готов.

Впервые в истории России со­словное деление общества предла­галось закрепить законом. Всё насе­ление разделялось на три сословия: дворянство, «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне) и «народ рабочий» (кре­постные, рабочие, прислуга). При­надлежность человека к сословию определялась его происхождением и наличием собственности. Были сформулированы права и обязанно­сти подданных — как общие, так и особенные, сословные.

План преобразований предус­матривал существование исполни­тельной и судебной власти в каче­стве самостоятельных структур. Конечная цель реформы состояла в том, чтобы утвердить в России гос­подство законности — действитель­ное, а не фиктивное. Предпола­галось, что сами законы в виде конституции дарует России верхов­ная власть в лице императора.

Естественно, для проведения такой реформы были необходимы новое административное деление страны и новые органы управления на местах. В связи с этим требова­лось создать и систему выборных

ЭКЗАМЕН НА ЧИН

В августе 1809 г. был опубликован указ об экзаменах на чин. Реформа чинопроизводства стала естественным продолжением записки Сперан­ского «Об усовершении общего народного воспитания», в которой ав­тор подчёркивал, что до сих пор в России «учение... не было... постав­ляемо условием необходимым и обязанностию непременною для вступления в службу и занятия гражданских мест». По новому указу чин коллежского асессора мог быть присвоен только чиновнику, имевшему диплом об успешном окончании одного из российских университетов или успешной сдаче экзаменов по русскому и одному иностранному язы­кам; естественному, римскому, гражданскому и уголовному праву; все­общей и русской истории; государственной экономии; арифметике, гео­метрии, физике, географии и статистике России. Такое содержание реформы чинопроизводства было связано со всем государственным пе­реустройством. Только с образованными, честными, знающими дело ис­полнителями было возможно проведение преобразований такого мас­штаба. Вся армия чиновников пришла в движение — их спокойному существованию пришёл конец.

258

 

 

 

органов — дум, начиная с волостных (местных) и кончая государствен­ной. Каждая нижестоящая дума пу­тём сложной процедуры выборов посылала представителей в более вы­сокую думу.

Деятельность Государственной думы ставилась в полную зависи­мость от «державной власти»: импе­ратор мог уволить всех её членов, от­менить заседание или перенести его срок (думу планировалось собирать раз в год), Государственная дума — высший законосовещательный ор­ган — должна была рассматривать дела, связанные с деятельностью министерств, но имела право и сама определять круг вопросов для об­суждения.

Представленный императору план получился слишком сложным и громоздким, чтобы быть совершен­ным. Основным же его недостатком являлось отсутствие чёткого опреде­ления, что же такое собственность. Без этого оказалось невозможно раз­граничить сословия (в том числе имущественное положение сосло­вий), очертить их права и обязанно­сти, разработать механизм выборов в думы и т. д.

В 1810 г. план Сперанского рас­сматривался во вновь созданном Государственном совете — высшем совещательном органе Российской империи. Отдельные положения пла­на при обсуждении принимались с трудом или набирали меньшинство голосов, но тем не менее утвержда­лись императором. Многие усмотре­ли в плане, особенно в части, ка­сающейся реорганизации высших органов управления, подмену власти государя. В России монарх всегда был высшим судьёй, и потому вве­дение Верховного суда, о котором говорилось в проекте Сперанского, представлялось кощунством. Г. Р. Дер­жавин, делавший к проекту замеча­ния редакционного характера, пи­сал: «Почитаю сие преобразование ещё неполным, ибо нет в нём твёр­дого основания... Кажется мне, что всё это можно бы сделать проще, короче, яснее и удобнее, не столь убыточным и более охраняющим единство власти монаршей, без коей Россия благополучна быть не может». К осени 1811 г. сложилась об­щая оценка плана: «Хорошо, да не время». В ту пору уже стало очевид­но — России предстоит воевать с На­полеоном.

С осени 1807 г. и до весны 1812 г. круг деятельности Сперан­ского был необычайно широк. Миха­ил Михайлович входил в различные комиссии и комитеты, занимал мно­гие должности. Но любая его работа так или иначе была связана с глав­ным — государственным переуст­ройством. Масштабы деятельности Сперанского вызывают изумление. Только перечисление того, что он сделал, составило бы целые тома. С. М. Середонин, один из биографов Сперанского, называл его «совер­шенно исключительным явлением в нашей высшей администрации пер­вой половины XIX века». Но именно тогда у Сперанского появляется мно­жество врагов. Это было вызвано теми преобразованиями, которые ему удалось осуществить.

В апреле 1809 г. вышел указ о придворных званиях. Со времён Екатерины II присвоение звания ка­мер-юнкера или камергера обеспе­чивало придворному и одновремен­ное получение высокого чина на гражданской службе. Апрельский указ превращал придворные звания в простые знаки отличия. Удар был нанесён по титулованной знати, отпрыски которой могли до этого делать карьеру, даже не находясь на службе. Теперь всем камер-юнке­рам и камергерам предписывалось служить.

ВЕРШИНА КАРЬЕРЫ И ОПАЛА

В январе 1810 г. с учреждением Го­сударственного совета Сперанский стал государственным секретарём, самым влиятельным сановником России, фактически вторым после императора лицом в государстве. Положение его в стране было тако­во, что даже членам императорской фамилии приходилось обращаться к

259

 

 

 

Портрет

М. М. Сперанского.

нему с просьбами. И государствен­ный секретарь не удовлетворял эти просьбы, если считал их противоза­конными. Беспощадно относился он к взяточникам и казнокрадам.

Русские финансы в результате ряда войн, которые вела в это вре­мя Россия, были в крайне расстро­енном состоянии. В феврале 1810 г. начались преобразования в области финансов. Прекращался выпуск ас­сигнаций. Сокращался объём де­нежных средств, поступающих в распоряжение министерств. Под контроль ставилась их финансовая деятельность. Увеличивались нало­ги, вводился налоговый сбор с дво­рян-землевладельцев, которые ра­нее налогами не облагались. Это вызвало возмущение дворянства, прежде всего аристократии.

Таким образом, преобразования Сперанского затронули все слои рус­ского общества. И реакция на рефор­мы чаще всего была отрицательной. Над головой государственного секре­таря стала собираться гроза. Против него была огромная армия — дворян­ство и чиновничество.

Сперанского стали обвинять в подрыве государственных устоев России. Со всех сторон к Александру поступали отрицательные отзы­вы о государственном секретаре. Враги Сперанского умело играли на огромном самолюбии и мнитель­ности императора Александра I, пе­редавая ему нелестные отзывы Ми­хаила Михайловича о его особе. Делались и явно клеветнические выпады. Например, Сперанского на­зывали главой революционного масонства в России, хотя Михаил Михайлович пренебрежительно относился к этому движению. И здесь враги Сперанского действова­ли наверняка — Александр боялся масонов, считая братство органи­зацией, способной вызвать рево­люцию в любой стране. Обвиняли государственного секретаря и в узурпации власти. Действительно, он обладал небывалыми полномо­чиями, особенно в 1811 г. Предви­дя скорую войну с Францией, он считал необходимым готовиться к ней быстрыми темпами. С прису­щей ему энергией Михаил Михай­лович взялся за дело. Император ос­тался как бы в стороне. Он начал опасаться, что в лице Сперанского имеет соперника — госсекретаря-самодержца. Немалую роль в паде­нии первого сановника империи сыграла и «Записка о древней и но­вой России» Н. М. Карамзина, в ко­торой историк резко критиковал внешнюю и внутреннюю политику Александра Павловича, в частности его реформаторскую деятельность. В довершение всего столицу на­воднили подмётные письма, в кото­рых государственного секретаря называли изменником и француз­ским шпионом. Наконец Александр принял решение об отставке Спе­ранского.

Вечером 17 марта 1812 г. он был вызван во дворец, а ночью в сопро­вождении частного пристава уже ехал в Нижний Новгород в ссылку.

Сам Сперанский считал про­исшедшее результатом интриги и, посылая императору письма с оправ­даниями, надеялся добиться разре­шения поселиться в своём имении. Но... осенью 1812 г. его под конвоем отправили в Пермь. Сюда к нему приехала семья.

260

 

 

 

ССЫЛКА В ГУБЕРНАТОРЫ

Вынужденный прекратить государ­ственную деятельность, Михаил Ми­хайлович занимается литературой, преимущественно духовного содер­жания. Его всё возрастающая рели­гиозность с годами переходит в мис­тицизм. После долгих ходатайств опальному реформатору стали пла­тить жалованье, а осенью 1814 г. раз­решили жить в его деревне Великополье Новгородской губернии.

В 1815 г. Сперанский приветст­вовал создание на Венском конгрес­се Священного союза (см. статью «Дипломаты делят мир») и тут же предложил меры по его совершенст­вованию. Он просил вернуть его на государственную службу, и наконец эту просьбу государь удовлетворил: в 1816 г. Сперанский был назначен пензенским губернатором.

В своём возвращении на служ­бу Михаил Михайлович видел при­мету скорого переезда в Петербург. Он размышлял об усовершенствова­нии управления в губерниях и посте­пенно пришёл к выводу, что рефор­мы в России следует начинать с упорядочения жизни на местах. Свои предложения по этому вопросу он обобщил в уставе об управлении гу­бернией.

Будучи губернатором, Сперан­ский восстанавливает утраченные свя­зи с чиновниками и министрами в столице, но вернуться в Петербург ему не удаётся. В 1819 г. он едет в Си­бирь генерал-губернатором. И только через два года, в марте 1821 г., он на­конец возвращается в Петербург, а в 1822 г. завершает проект реоргани­зации управления Сибирью — «Уч­реждения для управления сибирских губерний», — который тогда же утвер­дил Александр I.

В столице Сперанский получил должности члена Государственного совета и Сибирского комитета, а так­же управляющего Комиссией по со­ставлению законов.

Восшествие на престол Нико­лая I ознаменовалось восстанием 14 декабря 1825 г. В тайных общест­вах Сперанский не состоял, но, как и многие, имел друзей и знакомых

среди будущих декабристов. В связи с проектами реорганизации России его имя иногда называлось в Следст­венной комиссии, созданной по делу декабристов. Однако Сперанского никогда не вызывали для объясне­ний. Более того, позднее сам он стал членом суда над декабристами.

Император Николай I высоко ценил ум и знания реформатора. Сперанский и для этого государя написал обращение к народу ко длю коронации (первый вариант мани­феста, составленный Н. М. Карам­зиным, Николай отверг). Однако к административной деятельности Михаила Михайловича допускали с большой осторожностью — для но­вого монарха он был непонятным и непредсказуемым человеком.

БЛЕСТЯЩИЙ ЗАКОНОДАТЕЛЬ

Последняя служба, порученная Спе­ранскому, по праву принесла ему славу: он стал юрисконсультом пра­вительства и работал над составле­нием Свода законов Российской им­перии. Попытки создать такой свод предпринимались на протяжении последней трети XVIII и в начале

Свод законов

Российской империи,

в составлении

которого принимал

участие

М. М. Сперанский.

Титульный лист.

261

 

 

 

А. Кившенко. Император Николай I награждает Сперанского за составление Свода законов.

XIX вв., но не имели успеха. Ко време­ни восшествия на престол Николая I в России не существовало иного сво­да законов, кроме устаревшего Собор­ного Уложения 1649 г. Мало того, не было даже простого собрания зако­нов Российской империи, а это чрез­вычайно затрудняло рассмотрение гражданских и уголовных дел.

Созданное в 1826 г. И Отделе­ние Собственной Его Император­ского Величества канцелярии стало заниматься кодификацией — сис­тематизировало существующие за­коны по отдельным отраслям пра­ва, пересматривало имеющиеся и отменяло устаревшие законы. Спе­ранскому царь Николай поручил управление этим ведомством. К 1830 г. вышли в свет 45 томов Пол­ного собрания законов Российской империи (от Соборного Уложения 1649 г. до декабря 1825 г.). Затем последовали ещё шесть томов. Од­новременно под руководством Спе­ранского шла работа над составле­нием Свода законов Российской империи. К 1833 г. было подготов­лено 15 томов Свода, и с 1835 г. он стал единственным основанием для принятия решений по всем делам.

До конца жизни Сперанский за­нимался кодификационной деятель­ностью, готовил учебные пособия по законоведению для высшей школы, разрабатывал проект и устав училища правоведения. В 1837 г. он получил высшую награду Российской импе­рии — орден Святого Андрея Перво­званного, а в январе 1839 г. был воз­ведён в графское достоинство.

Личность первого реформато­ра России вызывала интерес и со­временников, и потомков. А. С. Пуш­кин записал в дневнике о своей встрече со Сперанским, у которого поэт был на обеде весной 1834 г. Беседовали о ссылке Михаила Ми­хайловича. Хозяин среди прочего рассказал об одном эпизоде, в ко­тором отразилось отношение к вышестоящим властям на перифе­рии России. По дороге в ссылку на какой-то из станций частному при­ставу Шипулинскому, сопровождав­шему изгнанного политика, не да­вали лошадей, и тот пришёл за помощью к опальному: «Ваше пре-

262

 

 

восходительство! помилуйте! засту­питесь великодушно. Эти канальи лошадей нам не дают».

М. М. Сперанского в зените его славы изобразил в романе «Война и мир» Л. Н. Толстой. Увлечённый идеями преобразования России, князь Андрей Болконский, один из главных персонажей романа, сблизился со Сперанским. И хотя позд­нее Болконский охладел к рефор­матору и его проектам, тем не ме­нее признавал его заслуги перед Россией: «А я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынеш­нее царствование, то всё хорошее сделано им — им одним... И потом­ство отдаст ему справедливость...».

АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ АРАКЧЕЕВ

(1769—1834)

СОВРЕМЕННИКИ О ГРАФЕ АРАКЧЕЕВЕ

А. С. Пушкин, современник Аракчее­ва, написал на него знаменитую убийственную эпиграмму:

НА АРАКЧЕЕВА

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он — друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести...

Немного найдётся в русской истории людей, которые получали бы от со­временников и потомков столь бес­пощадные и, главное, единодушные оценки своей личности и деятельно­сти. Кто же он, любимец двух им­ператоров, всесильный временщик, давший имя целому десятилетию рус­ской истории? И почему именно пе­риод с 1815 по 1825 г. стали называть аракчеевщиной?

Хорошо знавший лично всемо­гущего графа Н. А. Саблуков, чьи воспоминания о несуразном и тра­гическом царствовании Павла I яв­ляются бесценным историческим источником, писал об Аракчееве следующее: «По наружности он по­ходил на большую обезьяну в мун­дире. Он был высок ростом, худо­щав и жилист, в его складе не было

ничего страстного, так как он был очень сутуловат и имел длинную тонкую шею, на которой можно было изучить анатомию жил и мышц. Сверх того, он странным образом морщил подбородок. У него были большие мясистые уши, толстая безобразная голова, всегда накло­нённая в сторону. Цвет лица его был нечист, щёки впалые, нос ши­рокий и угловатый, ноздри вздутые, рот огромный, лоб нависший. На­конец, у него были впалые серые глаза, и всё выражение его лица

Н. Уткин.

Граф

А. А. Аракчеев.

Гравюра.

263

 

 

ЛЕВ ТОЛСТОЙ О ГРАФЕ АРАКЧЕЕВЕ

У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приёмной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приёмной гра­фа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорно­сти; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство нелов­кости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперёд, иные, шепчась, смеялись, и князь Андрей слышал sobri­quet (франц. «прозвище». — Прим. ред.) «Силы Андреича» и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важ­ное лицо), видимо оскорблённый тем, что должен был так долго ждать, сидел, перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.

Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгно­венно только одно — страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черёд придёт в своё время. После нескольких лиц, введённых и выве­денных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным ви­дом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из-за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда и, схватив себя за голову, прошёл через приёмную.

Вслед за тем князь Андрей был подведён к двери, и дежурный шёпотом сказал: «Направо, к окну».

Князь Андрей вошёл в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал сорокалетнего человека с длинною талией, с длинною, корот­ко обстриженною головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре-зелёными тупыми глазами и висячим красным но­сом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.

(Из романа «Война и мир».)

представляло странную смесь ума и лукавства. Будучи сыном мелкопо­местного дворянина, он был при­нят кадетом в кадетский корпус, где он настолько отличался своими способностями и прилежанием, что вскоре был произведён в офицеры и назначен преподавателем гео­метрии; но он оказался таким тира­ном в обращении с кадетами, что вскоре был переведён в артилле­рийский полк».

НАЧАЛО КАРЬЕРЫ

Из полка Аракчеев попал на службу в Гатчину. У проживавшего в Гатчи­не наследника престола Павла Пет­ровича, будущего императора Пав­ла 1, были заведены воинские части, обучением которых он занимался сам, и здесь Аракчеев немедленно сделал блистательную карьеру. Мо­лодой, исключительно усердный и знающий своё дело артиллерист

быстро обратил на себя внимание цесаревича. Замечательная испол­нительность, дисциплинирован­ность, толковость Аракчеева в соче­тании с искренней, почти собачьей преданностью совершенно покори­ли Павла. Из верного слуги Алексей Аракчеев вскоре превращается в ближайшего друга будущего госуда­ря, который в нём души не чаял. В Аракчееве Павел видел свою опору в грядущем царствовании. Знамена­тельно, что, взойдя на трон, новый император в первый же день в Зим­нем дворце, соединив руки своего любимца и старшего сына Алексан­дра, сказал: «Будьте вечными друзь­ями». Это единственный завет Пав­ла, который исполнил Александр.

При дворе Павла I Алексей Ан­дреевич Аракчеев совершает стреми­тельный взлёт. Уже в 27 лет он — генерал-квартирмейстер, барон, а вскоре и граф, в его герб вписаны знаменитые слова: «Без лести пре­дан» (вскоре, правда, переиначенные злой молвой: «Бес лести предан»), Но карьера удачливого царедворца вскоре даёт сбой. Ещё при императ­рице Екатерине II Аракчеев поражал всех невиданной в тогдашней армии грубостью по отношению к офице­рам. Теперь же он довёл одного май­ора до самоубийства. Павел впервые прогневался на фаворита, однако вскоре простил его. Карьера Аракчеева вновь пошла в гору. Он — во­енный генерал-губернатор столицы. Павел, ставший гроссмейстером Ор­дена мальтийских рыцарей, возвёл в ранг рыцаря и своего любимца. Од­нако как всё непрочно в павловское царствование... Новый проступок: Аракчеев, желая выгородить прови­нившегося родственника, оклеветал ни в чём не повинного человека. Это поколебало мнение Павла I об искренности и честности Аракче­ева. Последовала вторая опала — и вот мальтийский рыцарь уже в сво­ём родовом имении Грузино на Новгородчине. Там он и коротает время, как бы забыв о придворной жизни. Его дневник тех дней — записки скромного сельского хо­зяина, кроме бытия своего, ничем не озабоченного...

264

 

 

 

«1800 год. 20 апреля. Слита одна бутылка смородиновки и подслащена.

Вишни 8 бутылок с половиной. А сахару положено было 4 фунта: из оных разбито две бутылки.

23 апреля. Люди и мальчики сели обедать на мызе под смотрением На­стасьи.

Мая 12. Павлины выпущены в сад. Хмель посажен. Получено от головы судебного масла 2,5 пуда, которое поступило к Настасье».

АРАКЧЕЕВ И АЛЕКСАНДР I

В следующем, 1801 г. Павел неожи­данно вспомнил об Аракчееве: словно предчувствуя надвигающуюся беду, он вызвал его в Петербург. Но шёл уже март 1801-го... По одним сведениям, Аракчеева остановили и повернули обратно люди, посланные графом Па­леном, руководителем заговора про­тив Павла; по другим — он просто не успел доехать. А вызови Павел его раньше и будь Аракчеев в столице в ночь с 11 на 12 марта 1801 г., кто знает, когда наступило бы царствование Александра. Да и наступило бы?

В первые два года правления нового императора Аракчеев не был востребован. Только 26 апреля 1803 г. царь вызвал его в столицу, а 14 мая назначил инспектором ар­тиллерии. С этого момента и начи­нается подлинная карьера графа Аракчеева, беспрерывно продол­жавшаяся 22 года: председатель Во­енного департамента Государствен­ного совета, всесильный фаворит, единственный у царя докладчик по делам Комитета министров, глав­ный начальник военных поселе­ний... В первые годы правления Александра I зловещую фигуру гра­фа будет заслонять выдающийся реформатор Михаил Михайлович Сперанский, но после его падения в начале 1812 г. влияние Аракчеева на царя станет безраздельным.

До наших дней историков не перестаёт удивлять странное на пер­вый взгляд противоречие: как мог самый просвещённый за всю рус­скую историю царь сделать всесиль­ным временщиком жесточайшего

М. Добужинский.

В военном поселении.

265

 

И. Б. Лампи Старший (?). Портрет графа А. А. Аракчеева. Конец XVIII в. Санкт-Петербург.

самодура, ярого крепостника, по­клонника барабанного боя и шпиц­рутенов, человека, гордившегося тем, что он «на медные деньги учён» и не знает ни одного иностранного язы­ка? Возможно, царь ценил в Аракчее­ве те качества, которыми сам не об­ладал, но для дел государственных почитал необходимыми. Знал он, ко­нечно, и замечательное трудолюбие графа, его педантичную исполни­тельность, безукоризненную чест­ность (не было в России более бес­пощадного врага взяточничества, нежели Алексей Андреевич: сам ни­когда не брал, а уличённых карал беспощадно).

Деловые качества Аракчеева принесли немало пользы государст­ву. Человек, сведущий в артиллерии, он вывел этот род российских войск на первое место в Европе, тем са­мым сделав немалый вклад в дело победы России над Наполеоном (также артиллеристом в прошлом!). Усердие Аракчеева обернулось ис­ключительным успехом в решаю­щей схватке Европы с наполео­новской Францией. Своевременно подошедшая на поле «битвы наро­дов» под Лейпцигом резервная рус­ская армия решила исход сражения в пользу союзников, а сформирована была та армия трудами графа Алексея Андреевича...

ВОЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ

По окончании наполеоновских войн наступил расцвет деятельно­сти Аракчеева — то самое лютое время, прозванное «аракчеевщи­ной». Её символом стали военные поселения, идею которых импера­тор Александр I заимствовал из книг французского генерала Сервана. По распоряжению царя книгу перевели на русский язык специ­ально для Аракчеева. Смысл воен­ных поселений состоял в том, что часть крестьян превратили в «воен­ных поселян», т. е. людей, соеди­няющих земледельческий труд и во­енную службу. Предполагалось, что таким образом армия сможет сама себя содержать, что уменьшит воен­ные расходы и избавит народ от тя­гот рекрутских наборов. Результат оказался противоположным: посе­ления не смогли заменить армию и потому расходов на её содержание не уменьшили. И если раньше на­род стонал только от рекрутских наборов, то теперь и от них, и от военных поселений.

Поселения вводились с 1816 г. Постепенно они распространились в Новгородской, Петербургской, Могилёвской, Слободско-Украинской и Херсонской губерниях, охватив около 375 тыс. крестьян, что составило при­мерно треть русской армии. На по­селениях царила жесточайшая дисци­плина. Вся жизнь их подчинялась строго установленным правилам. В поле крестьяне работали под при­смотром капрала. Вставали утром, выходили на работу, ели, ложились спать все в одно время, по барабанно­му бою. Даже растапливать печи по­лагалось одновременно. Ночью за­прещалось зажигать свет. Военную службу дети поселян начинали с семи лет. Семьи же создавались не по воле самих крестьян, а по предписанию во­инского начальства. Наиболее тяжело переносили поселяне нелёгкий кре­стьянский труд в сочетании с палоч­ной военной муштрой. Телесные на-

266

 

 

 

казания за малейшую провинность стали здесь обычным делом.

К достижениям поселений мож­но отнести лишь безукоризненную чистоту на улицах и в жилищах, а также стопроцентную грамотность поселян. Для них повсеместно были учреждены солдатские школы.

Этот строжайший распорядок жизни на военных поселениях — изо­бретение графа Алексея Андреевича. Тем он себя навеки и прославил.

Невыносимые условия сущест­вования вызывали частые возмуще­ния поселян. Самое значительное восстание вспыхнуло в Чугуеве на Слободской Украине летом 1819 г. и продолжалось почти два месяца. Расправу с недовольными возглавил лично Аракчеев. 52 человека, объ­явленные самыми злостными мя­тежниками, были прогнаны сквозь строй и получили по 12 тыс. ударов шпицрутенами; 29 из них после на­казания скончались.

Не менее жестоко обращался Аракчеев с собственными крестьяна­ми. Правой рукой графа в имении Грузино была его возлюбленная На­стасья Минкина. Хотя сама она и вы­шла из крепостных, её можно считать достойной преемницей печально зна­менитой помещицы Дарьи Салтыко­вой, замучившей до смерти десятки дворовых людей. Наконец выведен­ные из терпения крестьяне убили Минкину. Узнав об этом, Аракчеев не­медленно оставил все государствен­ные дела и учинил над убийцами лю­тую расправу.

АРАКЧЕЕВ И ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА

По иронии судьбы в то самое время, когда создавались военные поселе­ния, когда в Грузино забивала кре­постных до смерти Минкина, граф Алексей Андреевич по поручению Александра 1 разрабатывал проект отмены крепостного права в России. Умея беспрекословно повиноваться и будучи великолепным организато­ром, Аракчеев прекрасно выполнил возложенное на него поручение. Был подготовлен весьма достойный про­ект. Если бы удалось его осущест­вить, то крестьяне при освобожде­нии получили бы больше земли, чем намечал в своей программе декаб­рист Никита Муравьёв. К реальным условиям российской жизни аракче­евский проект был куда ближе, неже­ли фантастический пестелевский. То, что он остался на бумаге, — не вина Алексея Андреевича... Смерть императора Александра I стала концом политической жизни Аракчеева. Говорили, что великий князь Михаил Павлович, младший брат Николая I, предлагал молодому царю включить Аракчеева в состав суда над декабристами. Но Николай Павлович считал графа представите­лем ушедших времён, да и лично не жаловал любимца Александра. В сво­ём кругу новый царь открыто называл Аракчеева извергом.

* * *

Уволенный в отставку, Аракчеев тихо прожил свои последние годы. Он ско­ропостижно скончался в мае 1834 г., не успев написать завещание и даже не причастившись перед смертью: граф был уверен, что доживёт до 30 августа — дня открытия Александ­ровской колонны в Петербурге, посвящённой царствованию его благо­детеля императора Александра I.

Настасья Фёдоровна Минкина,

домоправительница графа Аракчеева. Гравюра. XIX в.

267

 

 

РОССИЯ И НАПОЛЕОНОВСКАЯ ФРАНЦИЯ.

ВОЙНЫ И ДИПЛОМАТИЯ

ВОЙНЫ С ФРАНЦИЕЙ В 1805 И 1806—1807 ГОДАХ

В начале XIX в. во Франции правил император Наполеон Бонапарт — блестящий полководец и талантливый государственный деятель. Прежде, будучи генералом республиканской Франции, Бонапарт неоднократно громил армии, считавшиеся непо­бедимыми. Теперь же, когда он стал единоличным властителем Франции, казалось, уже ничто не сможет по­мешать воплощению его честолюби­вого замысла — покорить весь мир. Штыки императорских батальонов держались на золоте парижских бан­киров, мечтавших о финансовом господстве. Сначала император наме­ревался обеспечить Франции гос­подство в Европе, для чего необходи­мо было сокрушить давних врагов: Австрию, Пруссию, Англию. Россия в 1804 г. присоединилась к так на­зываемой 3-й антифранцузской коа­лиции, участниками которой также были Австрия, Англия, Швеция и Не­аполитанское королевство.

На первый взгляд положение Наполеона было безвыходным: про­тив него объединились почти все крупнейшие державы Европы. Но французская армия была тогда очень сильной. В ходе Французской рево­люции родилось новое военное ис­кусство, превосходившее выучку и опыт лучших полков Европы. На­полеоновская армия родилась из вооруженных сил революционной Франции и сохраняла все боевые традиции республиканских времён. Возглавлявшие её маршалы были видными полководцами, имена кото­рых наводили ужас на противника. С 1789 г. Франция вела постоянные победоносные войны, Наполеон был уверен в успехе войны с 3-й коали­цией, к тому же он рассчитывал, пользуясь разногласиями между со­юзниками, разбить их поодиночке.

Война началась в сентябре 1805 г. Русская армия под командо-

Неизвестный художник. Портрет французского императора Наполеона I. Первая половина XIX в.

268

 

 

ванием выдающегося полководца Михаила Илларионовича Кутузова выступила на соединение с австрий­цами. Но, когда русские полки были уже в Австрии, выяснилось, что 8 ок­тября многочисленная австрийская армия у городка Ульм была наголо­ву разбита Наполеоном и почти пол­ностью сдалась в плен. Австрийский генерал Макк также сдался и был от­пущен Наполеоном. Русская армия, оставшаяся без союзника, должна была встретиться с превосходящими её в четыре раза войсками Наполео­на. Чтобы спасти армию, Кутузов был вынужден сначала отступить, а по­том соединиться с остатками авст­рийских войск и спешившими из России подкреплениями.

Неоднократно русские полки на­ходились под угрозой полного окру­жения, но всякий раз Кутузов, умело маневрируя, уводил их из-под удара. Однажды у городка Кремс на берегу Дуная французы почти настигли рус­скую армию, но им преградил путь небольшой арьергард, отряд, прикры­вающий тыл, под командованием бес­страшного генерала Петра Ивановича Багратиона. Багратион отразил все атаки передовых отрядов Наполеона, что позволило основным силам пере­правиться через реку.

Ещё более опасным было по­ложение войск Кутузова у местечка Шёнграбен. И снова генерал Баграти­он во главе 7-тысячного арьергарда спас армию, нанеся поражение более чем 20-тысячной группировке фран­цузов, которой командовал француз­ский полководец Мюрат.

Вскоре русская армия пополни­лась подкреплениями, пришедшими из России, и соединилась с частями австрийцев. Таким образом, Кутузов выполнил свою задачу.

Прибывший в расположение союзных войск у австрийского горо­да Ольмюц Александр I настаивал на немедленном генеральном сраже­нии. Ему не терпелось одержать верх над непобедимым Наполеоном. Мне­ния о необходимости дать бой при­держивались и австрийские генера­лы, много раз битые Бонапартом. Кутузов же счёл неудачной позицию, занятую русско-австрийскими войсками, и советовал отложить бой. Но Александр 1, уверенный в успехе, не внял наставлениям опытного пол­ководца. 20 ноября 1805 г. произо­шло Аустерлицкое сражение, оп­ределившее исход всей кампании. Из-за ошибок австрийских гене­ралов союзные войска оказались растянутыми в редкую линию дли­ной около 12 км и стали лёгкой добычей французов. Несмотря на мужество русских солдат, несмотря на отчаянные попытки генералов П. И. Багратиона, М. А. Милорадовича, Ф. Ф. Буксгевдена спасти положе­ние, союзные войска были разбиты. Храбрый командир конной артилле­рии генерал А. П. Ермолов попытал­ся быстрыми неожиданными рей­дами переломить ход боя, но был окружён и чуть не лопал в плен. Ни­какой связи и взаимодействия меж­ду войсками не было. Потеряв свыше 20 тыс. человек убитыми, союзная армия в беспорядке отступила. 3-я коалиция потерпела поражение. В Прессбурге был подписан франко-австрийский договор, в соответст­вии с которым император Австрии Франц И признавал все завоевания Наполеона. Теперь Россия должна была искать новых союзников для борьбы с Францией.

Король Пруссии Фридрих Виль­гельм III, опасавшийся, что после по­ражения Австрии очередь дойдёт и до Пруссии, заключил в июле 1806 г. во­енный союз с Россией. Но Наполеону и на этот раз удалось не допустить со­единения союзных армий. 2 октября прусская армия была разгромлена и почти полностью уничтожена в бит­вах под Йеной и Ауэрштедтом. Через две недели французские войска без боя заняли Берлин.

Россия вновь была вынуждена одна противостоять Бонапарту. Те­перь русскими войсками командовал генерал Л. Л. Беннигсен, так как Александр I отстранил Кутузова, воз­ложив на него вину за Аустерлицкое поражение. Военные действия раз­вернулись на территории Поль­ши и Восточной Пруссии. И снова из-за численного пре­восходства неприятеля силам русских пришлось отступить.

Французский военный горн.

269

 

 

Орёл и знамя 2-го полка линейной пехоты образца 1804 г. Франция.

14 декабря 1806 г. у города Пултуск произошло первое столкновение. В решающий момент боя, когда фран­цузы были уже близки к победе, командовавший правым флангом русской армии генерал Михаил Бог­данович Барклай-де-Толли повёл своих солдат в штыковую атаку и опрокинул отборные части фран­цузского маршала Ланна. Это ре­шило исход боя. Однако русское командование не воспользовалось плодами победы и приказало про­должить отступление.

Зима 1807 г. была очень су­ровой. Тем не менее боевые дейст­вия шли с небывалым ожесточе­нием. Наполеон атаковал главные силы русской армии у Прейсиш-Эйлау в Восточной Пруссии (теперь это город Багратионовск в Кали­нинградской области). Авангард под командованием Барклая-де-Толли упорно отражал все атаки французов. Раненный в правую руку осколками гранаты, мужественный генерал не покидал поле боя. Не­ожиданно небо заволокли тучи; по­шёл сильный снег и стало темно, как ночью. В темноте французы вновь стремительно атаковали. Ко­мандиру французской кавалерии маршалу Мюрату удалось прорвать русские оборонительные позиции. И тогда, в самый опасный момент сражения, генерал Ермолов, коман­довавший конной артиллерией, прискакал к месту прорыва, развер­нул пушки на позиции и огнём ос­тановил неприятеля. Французские войска вынуждены были отойти.

Война продолжалась до июня 1807 г. 2 июня Наполеону, несмотря на упорнейшее сопротивление рус­ской армии, удалось одержать побе­ду под Фридландом и занять почти всю Восточную Пруссию.

ТИЛЬЗИТСКИЙ ДОГОВОР. ВОЙНА С ТУРЦИЕЙ И ШВЕЦИЕЙ

Россия была не в состоянии про­должать борьбу с прежним упор­ством, но и силы Наполеона были

на исходе. Уже тогда он понял, ка­ким серьёзным противником может быть русская армия. Летом 1807 г. императоры Александр I и Наполе­он встретились близ Тильзита в Восточной Пруссии (ныне город Советск в Калининградской облас­ти) на реке Неман. 25 июня был подписан русско-французский мир­ный договор. Александр стремился сохранить Пруссию как независи­мое государство и ради этого в ходе переговоров пошёл на большие ус­тупки в других вопросах. Россия признавала все французские завое­вания в Западной Европе, соглаша­лась с образованием на территории польских владений Пруссии зависи­мого от Франции герцогства Вар­шавского. Впоследствии герцогство Варшавское стало плацдармом для вторжения на русскую территорию. Кроме того, Россия присоединялась к объявленной Наполеоном конти­нентальной блокаде Англии, т. е. должна была полностью отказаться от торговли со своим главным партнёром. Это условие было очень тяжёлым; принятие его нанесло большой ущерб российской эконо­мике. Тильзитский мирный договор был с негодованием воспринят рус­ским обществом.

Мирный договор с Францией не означал ещё подлинного мира. Россия в то время воевала одновре­менно с двумя странами — Швеци­ей и Турцией. Единственным выиг­рышем России после Тильзита было то, что теперь у неё освободились силы для борьбы с этими против­никами.

Война с Турцией шла долго и приносила большие потери. Она на­чалась ещё в 1806 г. и продолжалась до начала 1812 г. Трудности, с кото­рыми столкнулась русская армия, объяснялись несколькими причина­ми. Во-первых, турецкий султан объ­явил войну России, когда та ещё вое­вала с Наполеоном, а в 1808—1809 гг. к тому же шла тяжёлая русско-швед­ская война. Поэтому российское правительство долгое время не мог­ло выставить против турок достаточ­но сил. Во-вторых, воевать пришлось сразу на двух фронтах: Дунайском

270

 

 

(на территории современных Мол­давии, Румынии и Болгарии, кото­рые тогда принадлежали Турции) и Кавказском, а также на море, где серьёзную опасность представлял сильный турецкий флот. Из-за этого русские армии были рассредоточе­ны на огромном расстоянии и не могли нанести решающий удар в ка­ком-нибудь одном месте. В-третьих, в российские войска постоянно на­значались новые командующие, а значит, менялась и стратегия боевых действий.

В результате русские сухопут­ные силы так и не смогли до 1809— 1810 гг. достичь заметных успехов на главном, Дунайском фронте. На Кавказском фронте довольно быстро выявилось превосходство русских. Так, небольшой 6-тысячный отряд генерала И. В. Гудовича наголову раз­бил у реки Арпачай турецкую армию, насчитывавшую более 20 тыс. чело­век. Но особенно отличился в этой войне русский Черноморский флот. Небольшая эскадра отважного ад­мирала Д. Н. Сенявина в течение долгого времени держала в страхе огромный турецкий флот и фак­тически контролировала Эгейское море. Причём русские моряки не только громили вражеские эскадры, но и успешно действовали на суше. Так, в феврале 1807 г. моряки-сенявинцы неожиданно для противни­ка высадились на принадлежавшем Турции острове Тенедос и после ко­роткого боя заставили капитулиро­вать турецкую крепость. Летом того же года эскадра Сенявина разгроми­ла и полностью уничтожила турец­кий флот в сражениях у острова Лемнос и при Афоне. В плен попал и сам турецкий адмирал.

В 1811 г. командующим русской армией на Дунае был назначен Куту­зов, до этого находившийся в опале после Аустерлицкого поражения. При нём произошёл перелом в вой­не. В октябре 1811 г. у крепости Рущук Кутузов окружил и в ноябре взял в плен огромную турецкую армию во главе с великим визирем Ахмет-беем.

Русская армия могла бы развить успех, но уже было ясно, что не за го­рами схватка с куда более опасным

РУССКО-ШВЕДСКАЯ ВОЙНА 1808—1809 ГОДОВ

В начале XIX в. Швеция была большим государством. Помимо собст­венно Швеции шведскому королю принадлежала Финляндия. Россий­ская столица Санкт-Петербург находилась очень близко от шведской границы. В условиях, когда в любой момент снова могла разгореться война с Францией, а позиция Швеции оставалась неясной, это было очень опасно. Поэтому российское правительство решило занять Финляндию. В 1808 г. началась русско-шведская война. Русской ар­мией командовал генерал Ф. Ф. Буксгевден. Сначала военные дейст­вия складывались успешно для России. В нескольких пограничных сражениях шведская армия была отброшена. К концу марта 1808 г. русские войска заняли всю Южную и Центральную Финляндию и без боя вошли в город Або. Но затем начались трудности. Шведская ар­мия, оправившаяся после первых неудач, стала оказывать упорное сопротивление. Больше месяца отражала атаки крепость Свеаборг, в Северной Финляндии русские полки терпели поражения. Война затя­гивалась. И тогда было решено нанести Швеции неожиданный, хотя и рискованный, удар.

В начале марта 1809 г. два корпуса русских войск под командо­ванием генералов Багратиона и Барклая-де-Толли двинулись по льду Ботнического залива из Финляндии к берегам Швеции. Один из уча­стников похода вспоминал: «Свирепствовавшая жестокая буря, со­крушив толстый лёд, разметала оный огромными обломками. Надле­жало то карабкаться по льдинам, то сворачивать их на сторону, то выбиваться из глубокого снега». Не желая обнаружить себя, солдаты спали на снегу, не разводя костров. Русские войска неожиданно поя­вились у шведского города Умео и без боя заняли его. Эти рискован­ные походы современники сравнивали со знаменитым переходом Суворова через Альпы. Вскоре Швеция капитулировала. По Фридрихсгамскому договору 1809 г. Финляндия отошла к России.

Тильзит, 1807 г., 25 июня (Наполеон и Александр I).

271

 

 

 

 

 

 

 

Обер-офицеры

лейб-гвардии

Уланского,

лейб-гвардии

Гусарского

и лейб-гвардии

Кирасирского

полков.

противником — наполеоновской Францией. Российское правитель­ство пошло на подписание в мае 1812 г. Бухарестского мирного дого­вора с Турцией, по которому Россия ограничилась приобретением Бес­сарабии (область на Украине и в Молдавии) и обеспечила нейтрали­тет Турции в предстоящей войне с Францией.

ПОДГОТОВКА

К ВОЙНЕ 1812 ГОДА

В 1807—1812 гг. отношения между Россией и Францией постепенно ухудшались. Не помогла и личная встреча императоров Наполеона и Александра I в немецком городе Эрфурте (1808 г.). Вопреки условиям Тильзитского мира Наполеон дер­жал крупные военные силы в Поль­ше и не исключал возможности восстановления Польского государ­ства в границах 1772 г. Это затра­гивало интересы России, так как значительная часть территории бывшего Польского королевства на­ходилась в составе Российской им­перии после разделов Польши в конце XVIII в. (см. статью «Разделы Речи Посполитой»). Конечно, Напо­леон вовсе не стремился вернуть Польше истинную независимость, а лишь собирался использовать её в качестве плацдарма для дальней­ших завоеваний.

Не выполнялись Францией и другие статьи Тильзитского дого­вора. Во время русско-турецкой войны Турция получила от францу­зов тайную поддержку. Жестокие противоречия раздирали Францию и Россию в связи с континенталь­ной блокадой Англии. Россия несла огромные убытки от блокады, и с 1810 г. российское правительство стало допускать в русские гавани торговые суда нейтральных стран, везущие в трюмах товары англий­ского производства. Таким образом в статье Тильзитского договора была найдена лазейка, позволявшая нарушать его на законном основа­нии. Это вызвало недовольство Наполеона. Но главным было другое. После того как в 1809 г. Наполеон в очередной раз разгромил Австрию, Россия осталась для него единст­венным препятствием на пути к гос­подству в Европе. Только уничтожив русскую армию, отделив от России большие территории и поставив их под свой контроль, французский император мог рассчитывать на то, что ему удастся поставить на коле­ни Англию и стать полновластным хозяином Европы. Наполеон гово­рил своим приближённым: «Надо отбросить русских в их льды, что­бы в течение 25 лет они не вмеши­вались в дела цивилизованной Ев­ропы». Война была неизбежна.

К маю 1812 г. на границах Рос­сии сосредоточилась огромная Ве­ликая армия императора Франции. По разным оценкам она насчиты­вала от 500 тыс. до 700 тыс. человек. Её основные силы состояли не толь­ко из собственно французских кор­пусов и дивизий. С помощью грубых угроз и умелой дипломатии Напо­леону удалось вовлечь в войну с Рос­сией почти всю Европу. В Великую армию входили и покорённые На­полеоном итальянцы, и надеявшие­ся на восстановление своего госу­дарства поляки во главе с генералом Понятовским. К Наполеону присое­динились и бывшие союзники Рос­сии — Австрия и Пруссия.

Корпусами и дивизиями фран­цузской армии командовали извест­ные маршалы и генералы, много раз водившие войска к победам. Среди них был талантливый пол­ководец маршал Даву, который в 1806 г. во главе 27 тыс. солдат раз­громил и уничтожил 50-тысячную прусскую армию. Здесь был маршал Ней, слывший храбрейшим из храб­рых. Наполеон говорил о нём: «Это лев», — и поручал ему самые ответ­ственные задания. Здесь был мар­шал Мюрат, считавшийся лучшим кавалеристом своего времени. Час­то именно кавалерия под командо­ванием Мюрата, врубаясь в глубину позиций противника, решала исход боя. С такими войсками и с такими маршалами Наполеон был уверен в быстрой победе.

272

 

 

 

В 1810 г. военным министром России стал известный полководец и крупный государственный дея­тель генерал Барклай-де-Толли. Он не раз встречался и с Наполеоном, и с его маршалами на полях сра­жений и понимал причины посто­янных побед французов. Барклай считал, что русская армия сможет противостоять Наполеону только после существенных реформ. Он сделал всё, чтобы осуществить их в короткие сроки. Во-первых, была значительно увеличена числен­ность армии. Во-вторых, была из­менена её структура: по примеру французской были созданы посто­янные крупные соединения — кор­пуса и дивизии. В каждый корпус входили пехотные, кавалерийские и артиллерийские части. Это позволя­ло корпусам самостоятельно ре­шать поставленные задачи. В-треть­их, Барклай, будучи противником бессмысленной муштры, палочной дисциплины и издевательств над солдатами, насаждавшихся многи­ми офицерами и генералами в рус­ской армии, немало сделал для того, чтобы улучшить положение солдат.

Однако военный министр не мог исправить всего. Александр I плохо разбирался в военных вопро­сах и часто назначал на ответствен­ные посты бездарных «придвор­ных» генералов, которые никогда не водили войска в сражения и уме­ли только участвовать в смотрах и парадах. Им и поручил царь разра­ботку плана предстоящей войны.

ПЛАНЫ РОССИЙСКОГО И ФРАНЦУЗСКОГО КОМАНДОВАНИЯ

По этому плану все русские войска были разделены на три главные ар­мии. На восточном берегу реки Неман и в глубине Литвы была расположена самая большая, 1-я армия под коман­дованием Барклая. В районе Полоцка стояла 2-я армия во главе с генералом Багратионом. Южнее, на Украине (в районе Луцка), была развёрнута 3-я армия под началом генерала А. П. Тормасова. Столицу России Санкт-Петер­бург прикрывал особый корпус ге­нерала П. X. Витгенштейна. Кроме того, на самом юге России находилась 50-тысячная Дунайская армия адмира­ла П. В. Чичагова, незадолго до этого закончившая войну с Турцией. Общая численность русских войск на за­падных границах составляла около 250 тыс. человек. Замысел Алек­сандра I и штабных генералов был следующий: главный удар принимала на себя крупнейшая 1-я армия и с боя­ми отходила к укреплённому лагерю у города Дрисса на Западной Двине; в это время 2-я армия должна была действовать во фланг и тыл против­ника, а потом — способствовать ок­ружению Наполеона у Дрисского ла­геря. План как будто продуманный, но в нём не учитывалось одного — огромного численного превосходст­ва наполеоновских войск. И Бона­парт воспользовался своим преиму­ществом. Зная, что 1-я и 2-я русские армии находятся на большом рас­стоянии друг от друга, он решил раз­бить их поодиночке.

На 1-ю армию Барклая должны были наступать главные силы Напо­леона. На 2-ю армию Багратиона двигались превосходившие её втрое силы под командованием Жерома Бонапарта — брата французского

Неизвестный художник. Портрет Жсрома Бонапарта. Литография.

273

 

 

Д. Доу. Портрет М. Б. Барклая-де-Толли, командующего 1-й Западной армией.

императора. В пространство между 1-й и 2-й армиями вклинивался ог­ромный корпус маршала Даву.

Кроме того, русскому корпусу Витгенштейна противостояли груп­пировка маршала Макдональда и прусские войска под началом ге­нерала Иорка. Они должны были занять Ригу и блокировать Петер­бург. С юга на армию Тормасова наступали австрийский корпус гене­рала Шварценберга и саксонский корпус во главе с французским гене­ралом Ренье.

Была ещё одна трудность. Александр I так и не назначил глав­нокомандующего всеми русскими армиями. Формально руководство принадлежало военному министру генералу Барклаю, но Багратион по­лучил генеральский чин раньше, что считалось очень важным для определения старшинства. Это при­водило к трениям между ними.

Над Россией нависла грозная опасность. Русские солдаты, офице­ры и генералы не испытывали стра­ха перед неприятелем и готовились дать ему достойный отпор. В рус­ской армии было много талант­ливых генералов, которые ни в чём не уступали французским. Кроме знаменитых командующих арми­ями генералов Багратиона и Барк­лая особенной известностью поль­зовался командир корпуса Дмитрий Дохтуров, воевавший ещё в 80-е гг. XVIII в. под началом князя Потёмки­на. Дохтуров говорил: «Я никогда не был придворным, не искал мило­стей у царедворцев, я дорожу лю­бовью войск, которые для меня бесценны». Славился отвагой и уме­нием с честью выходить из тяже­лейших ситуаций начальник штаба 1-й армии генерал Алексей Ермо­лов. Он был знаменит также острым языком и не раз ставил на место приближённых царя, вмешивав­шихся в армейские дела. В моло­дости, в годы правления Павла I, Ер­молов даже сидел в тюрьме. Его ненавидел всесильный временщик Аракчеев. Но на поле боя Ермолову не было равных. Ценили в русской армии неустрашимого генерала Ни­колая Раевского, храбрых команди­ров дивизий Петра Коновницына и Дмитрия Неверовского. Большой известностью пользовался лихой атаман Донского казачьего войска Матвей Платов. Наполеон считал донских казаков и их командира лучшими кавалеристами в Европе. Армия знала, что в войне будет решаться судьба России, и готови­лась к жестоким боям.

Д. Доу. Портрет Н. Н. Раевского.

274