«ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ»

И НЭП

«ВОЙНА ЗА ХЛЕБ»

Первые шаги большевиков, например Декрет о земле, пользова­лись полной поддержкой крестьян. Но весной 1918 г. в городах возникли серьёзные трудности с хлебом.

Большевики не разрешали свободную торговлю хлебом, потому что это противоречило их коренным убеждениям. Была и другая важная причина: в условиях разрухи город мало что мог дать деревне в обмен на хлеб. Поэтому в деревню направили во­оружённые «продотряды». Они по низкой цене или бесплатно (в порядке реквизиций) забирали у крестьян все «излишки зерна». Такой порядок назывался «продразвёрсткой». Крестьяне, конеч­но, сопротивлялись. Только в 1918 г. погибло около 20 тысяч бойцов продотрядов. Иногда с ними сражались в открытом бою, иногда убивали ночью, спящих.

Против непокорных крестьян стали применять карательные меры, ещё не забытые со времён старого режима. Прежде всего сельских жителей стали подвергать поркам. Крестьяне надевали по четыре-пять рубах на тело, чтобы смягчить удары, но это им не очень помогало. Порой всю крестьянскую толпу ставили на колени, чтобы они «почувствовали почтение к Советской власти»,

Особенную враждебность крестьян вызывало введение сов­хозов (советских хозяйств). В них крестьяне превращались в ра­бочих без права иметь даже огороды и домашнюю птицу.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОППОЗИЦИИ

В декабре 1920 г. представителей мень­шевиков и эсеров пригласили высту­пить на VIII Всероссийском съезде Со­ветов. Они в последний раз свободно выступали перед такой аудиторией.

Их предложения сводились к коренной перемене отношений с крестьянством. Они осудили продразвёрстку — изъ­ятие у крестьян всех «излишков хлеба». Меньшевики и эсеры считали, что кре­стьянин должен твёрдо знать, сколько хлеба с него требует государство. Ос­тальным же он волен распоряжаться свободно, в том числе и торговать.

Большевики тогда считали, что позво­лить свободную торговлю — значит «вернуться под власть капиталистов». Поэтому съезд отверг предложения оппозиции. В октябре 1920 г. Влади­мир Ленин повторял: «Надо, чтобы ни одного лишнего пуда не было ни у од­ной крестьянской семьи, чтобы излиш­ки хлеба были полностью отданы госу­дарству рабочих».

338

 

 

 

В кронштадтских частушках, сочинённых в 1921 г., гово­рилось:

Вместо воли и землицы

Чрезвычайку дали нам.

И советское хозяйство

Насадили тут и там.

Хлеб, скотину забирают,

Пухнет с голоду мужик.

У Ерёмы взяли Сивку,

У Макара и сошник..

Всё-таки ещё больше крестьяне опасались возвращения по­мещиков и старого порядка. Это, особенно при приближении «белых», заставляло их отчасти мириться с новой властью, не­смотря на её чрезвычайные меры. Они надеялись, что после окончания гражданской войны их положение улучшится.

«ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ»

Большевики считали, что государство должно взять все товары в свои руки и выдавать их населению по мере необходимости. Но это намерение вступало в противоречие со стихийными жела­ниями людей. Прежде всего крестьяне не хотели отдавать свой хлеб. Силой удавалось изъять только часть урожая, причём це­ной больших людских потерь с обеих сторон.

Горожане тоже старались «обойти» государство — отправ­лялись в деревню «мешочничать» (покупать продукты). Это было вполне объяснимо: пайка на жизнь не хватало. С августа 1918 г, власти развернули борьбу с «мешочниками». Заградительные от­ряды задерживали их в поездах и отбирали продукты, приобре­тённые сверх разрешённой нормы.

Позднее экономическую политику властей в 1918—1921 гг. назвали «военным коммунизмом». Это был своеобразный «штурм неба», попытка провести свои идеи, несмотря ни на что.

«Кто не работает, тот не ест» — гласил один из старых со­циалистических принципов. Поэтому одной из первых мер Ок­тября стало введение «классовых пайков». Больше всех должны были получать рабочие, затем — интеллигенция; меньше всех — «нетрудовые элементы».

«Мы даём рабочим селёдку и оставляем буржуазии селёдоч­ный хвостик», — замечал Григорий Зиновьев. Для последней ка­тегории петроградцев в 1918 г. полагалась «восьмушка» фунта хлеба раз в два дня. «Мы сделали это для того, чтобы они не за­были запаха хлеба», — сказал Зиновьев.

Власти провели «красногвардейскую атаку на капитал», как её назвал Владимир Ленин. Крупные фабрики отобрали у вла­дельцев ещё по декрету 28 июня 1918 г. В ноябре 1920 г. к госу­дарству перешли последние мелкие предприятия, где было по 10—15 работников.

Советский рубль во время «военного коммунизма» стреми­тельно обесценивался. Хождение получили купюры в миллионы

А. Сапожников. Плакат 1921 г.

 

ЛЕВЫЕ ЭСЕРЫ ПРОТИВ КОМБЕДОВ

11 июня 1918 г. был принят декрет, по которому всю власть в деревне получи­ли комитеты бедноты — комбеды. Они искали спрятанный хлеб, сообщали продотрядам об укрывателях. За это им доставалась часть изъятого хлеба. Комбеды действовали до ноября 1918 г.

Против комбедов резко выступила пар­тия левых социалистов-революционеров. «Беднота — это ведь не класс, — доказывал левый эсер Трутовский. — Здесь и пьяница, и трудолюбивый не­удачник, и батрак, и проходимец. По­чему они становятся первыми фигура­ми в деревне?» Особенно ожесточён­ная схватка вокруг комбедов разгоре­лась на съезде Советов в июле 1918 г. Левый эсер Борис Камков пообещал, что крестьяне «вышвырнут за шиворот» комбеды и продотряды. Большевик Г. Зиновьев возражал: «Не плакаться надо, что в деревню наконец пришла классовая борьба, а радоваться, что де­ревня начинает наконец дышать воз­духом гражданской войны».

6—7 июля борьба между левыми эсе­рами и большевиками переросла в во­оружённое столкновение. В результа­те левые эсеры подверглись разгрому. Хотя они продолжали действовать и после этого, однако повлиять на ход событий уже не могли.

339

 

 

«ЗА БОЛЬШЕВИКОВ

ИЛИ ЗА КОММУНИСТОВ?»

В классическом фильме советского кинематографа «Чапаев» легендарно­го красного командира В. Чапаева ста­вил в тупик вопрос: «Ты, Василий Ива­нович, за большевиков или за комму­нистов?». Он отвечал неопределённо: «Я за Интернационал...».

Но в годы гражданской войны эта шут­ка вовсе не была лишена смысла. В марте 1918 г. правящая партия поме­няла название. Её члены из «социал-демократов» стали «коммунистами». Крестьяне поняли это по-своему: при­шли плохие «коммунисты» и сбросили хороших «большевиков».

«Большевики» исполнили вековую кре­стьянскую мечту о земле, а «коммуни­сты» стали посылать в деревню граби­тельские продотряды. Белогвардеец Василий Шульгин приводил такой мо­нолог красноармейца в 1920 г.: «Мы большевики, а не коммунисты! Мы с коммунистами сами борьбу ведём. Вот, к примеру сказать, господа офицеры... разве среди вас все хорошие люди? Есть которые хорошие, а есть... сами знаете. Так и у нас — коммунисты... Сволочь коммунисты!». И долгое вре­мя крестьяне не могли поверить, что большевики и коммунисты — это одно и то же.

В. Чапаев.

рублей («лимоны») и миллиарды («лимонарды»). Но вскоре и они уже ничего не стоили. Почти всю зарплату рабочие получали «на­турой» — в основном продуктами. Правда, даже в этом власти находили положительную сторону: казалось, дело идёт к упразд­нению денег. В 1920 г. вполне серьёзно обсуждался вопрос о пол­ной их отмене.

С 1 января 1921 г. решили сделать бесплатными все товары и услуги для трудящихся. Казалось, до полного, пусть пока и ни­щенского коммунизма оставалось всего несколько шагов.

К этому времени гражданская война закончилась пораже­нием белогвардейцев. Победы на фронтах вдохновляли больше­виков. Нельзя ли справиться с разрухой, как успешно справились с Белой гвардией, создать трудовые армии, бросить их на слабые места — и положение начнёт понемногу выправляться?

Всех рабочих перевели на казарменное положение. Тех, кто пытался уклониться от этого или менял место работы, называли «трудовыми дезертирами» и поступали с ними именно как с дезертирами — отправляли в штрафные бригады, заключали в лагерь.

Но преодолеть разруху не удавалось. В январе 1921 г. в сто­лицах ещё раз сократили и без того ничтожные хлебные пайки. Это вызвало бурные протесты рабочих. Особенно их возмущало то, что власть имущие не разделяют с ними трудностей. Посколь­ку руководители не могли, как простые люди, отправляться «ме­шочничать», они ввели себе особые пайки.

«Совнаркомовский» паёк к 1921 г. получали 10 тыс. руково­дителей, «академический» — до 2 тыс. человек. По меркам благо­получного времени и эти пайки были далеко не богаты. В 1918 г. нарком продовольствия Александр Цюрупа, по рассказам его сотрудников, несколько раз в своём кабинете терял сознание от недоедания. Однако такие пайки вполне позволяли прожить.

ГОЛОД В ПОВОЛЖЬЕ

Крестьяне многих местностей России привыкли делать запасы на «чёрный день», на случай неурожая. Теперь такие запасы изы­мались продотрядами как «излишки».

После неурожая 1920 г. крестьяне многих губерний, особен­но Поволжья и Украины, остались без хлеба. «Правильный рас­чёт крестьянина этих местностей, подверженных столь ужасным засухам, — иметь хлеб на прокорм и засев не менее как на два, а то и на три года, — нарушен беспощадным нашим временем», -отмечал большевик Владимир Бонч-Бруевич.

В 1921 г. в стране начался голод, охвативший примерно пя­тую часть населения. Голод докатился и до Москвы. Участник ко­митета помощи голодающим (Помгола) Юрий Максимов вспо­минал: «При встречах друзей, знакомых, как правило, на вопрос: „Как ваше здоровье?" — в лучшем случае отвечали: „Ничего, сла­ва Богу, худею", а в худшем: „Плохо, начал пухнуть"».

Но особенно тяжело голодали в Поволжье. Другой участник

340

 

 

 

Помгола писатель Михаил Осоргин замечал, что людоедство здесь стало «обыденным явлением». «Ели преимущественно род­ных, в порядке умирания, кормя детей постарше, но не жалея грудных младенцев, жизни ещё не знавших, хотя в них проку было мало. Ели по отдельности, не за общим столом, и разгово­ров об этом не было».

Группа интеллигентов отправилась в районы голода для помощи голодающим. Здесь с ними произошёл следующий ха­рактерный случай. Ю. Максимов писал: «Один из членов нашей комиссии взял в дорогу небольшую чёрненькую собачку и — весьма нетактично — вышел с ней на прогулку. Когда он опустил её на землю, то целая толпа опухших бородатых мужчин броси­лась на неё с неожиданной для нас быстротой и тут же разорва­ла её на куски, выхватывая друг у друга куски мяса, перемешан­ные с шерстью и кровью. Они доедали это с такой быстротой, что всё происшедшее показалось сном, и лишь на лицах, на ру­ках, на губах ещё не смытая кровь собачонки указывала на ре­альность».

Всего от голода в 1921 — 1922 гг., по официальным данным, погибло свыше пяти миллионов человек.

ПОМГОЛ

22 июня 1921 г. ряд интеллигентов заявил о своём желании соз­дать комитет помощи голодающим. Их возглавляли известная либеральная деятельница Екатерина Кускова и бывшие минист­ры Временного правительства Сергей Прокопович и Николай Кишкин. По первым слогам их фамилий вся группа получила дру­жески-ироническое прозвище Прокукиш.

21 июля власти разрешили создать комитет. В. Ленин писал: «От Кусковой возьмём имя, подпись, пару вагонов от тех, кто ей (и эдаким) сочувствует. Больше ни-че-го».

Комитет назвали «Помгол» — Общественный комитет помо­щи голодающим. Состав его оказался совершенно необычным. Наряду с большевиками сюда вошли бывшие вожди кадетов, на­родовольцев, министры Керенского, бывший царский министр...

«Мы остались верными своим старым знамёнам и идеалам, за которые мы разными методами боролись», — говорилось в первом номере бюллетеня «Помощь». Однако участники Помгола заявляли: «Прежде чем спорить о формах общественного и го­сударственного устройства России, нужно сохранить живые силы. Мы решительно отвергаем лозунг „Чем хуже, тем лучше"».

Поэт Владислав Ходасевич вспоминал: «С готовностью, даже с рвением шли в Комитет писатели, публицисты, врачи, адвока­ты, учителя и т. д. Одних привлекала гуманная цель. Мечты дру­гих, может быть, простирались далее. Казалось — лиха беда на­чать, а уж там, однажды вступив в контакт с „живыми силами стра­ны", Советская власть будет в этом направлении эволюциониро­вать — замёрзший мотор общественности заработает, если всю машину немножечко потолкать плечом. В воздухе пахло „весной",

В. Дени. Плакат.

Д. Моор. Плакат 1921 г.

341

 

 

ВОЛНЕНИЯ В АСТРАХАНИ

В марте 1919 г. в Астрахани вспыхну­ли волнения и забастовки рабочих, недовольных своим тяжёлым положе­нием. Они требовали права свободно ловить рыбу и закупать хлеб. Рабочим сочувствовали некоторые армейские части, и это было особенно опасно для властей.

Волнения решили беспощадно пода­вить. Рабочих обвинили в «шкурниче­стве», т. е. в том, что «ради пайка они забыли революционное дело».

В центре города собрался 10-тысячный митинг. На чердаках домов вокруг пло­щади, где он проходил, заранее уста­новили пулемёты. От собравшихся по­требовали разойтись. Те отказались. Тогда раздался винтовочный залп и затрещали пулемёты. Говорили, что в этот день погибло около двух тысяч человек.

Подавлением восстания руководил Сергей Киров. Его соратник Ю. Бутягин вспоминал: «Когда отгремели ору­дийные выстрелы и на улицах Астра­хани замолкла пулемётная дробь, го­род услыхал железные слова Кирова: „После решительного урока, преподан­ного белым бандам, все сознательные рабочие города Астрахани должны вла­стно сказать: „Прочь, наглые шкурни­ки, с нашей великой дороги!" Вслед за приказом „Смерть шкурникам!" дол­жен раздаться другой, не менее рево­люционный клич: „Все к станкам! Все за работу!". Помните, что каждая ми­нута безделья есть преступление перед Советской Россией"».

Арестованных разместили по баржам и пароходам. Около двух тысяч чело­век из них расстреляли.

Выдача белья и тканей голодающим Поволжья. 1921 г.

точь-в-точь как в 1904 году. Скептиков не слушали. Председате­лем Комитета избрали Л. Каменева и заседали с упоением. Гово­рили красиво, много, с многозначительными намёками. Когда за границей узнали о возрождении общественности, а болтуны вы­сказались, Чека, разумеется, всех арестовала гуртом, во время за­седания...».

За неделю до этого, 20 августа, при содействии Помгола вла­сти заключили соглашение с АРА — Американской администра­цией помощи. Спустя год АРА уже кормила в России свыше 6 млн. человек, другие подобные организации — ещё около 1 млн. советских граждан.

27 августа участников комитета арестовали по обвинению в попытке «использовать помощь голодающим для целей контр­революции». В. Ленин предлагал после этого: «На сотни ладов вы­смеивать „Кукиш". Изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев». Многих аресто­ванных, в том числе Е. Кускову и С. Прокоповича, в 1922 г. высла­ли за границу.

Один из главных создателей комитета, писатель Максим Горь­кий, при встрече с Львом Каменевым со слезами заявил ему: «Вы сделали меня провокатором. Этого со мной ещё не случалось».

ТАМБОВСКОЕ ВОССТАНИЕ

В 1920 г. в Тамбовской губернии вспыхнуло крестьянское вос­стание. Крестьяне боролись прежде всего против непосильной продразвёрстки, против продотрядов. По имени вождя повстан­цев А. Антонова всё движение назвали «антоновщиной». По об­щему духу и составу руководителей оно примыкало к эсерам.

342

 

 

К весне 1921 г. восстание достигло полной силы. Антонову подчинялись уже две армии общей численностью около 50 тыс. человек. Участник событий, будущий маршал Георгий Жуков, вспоминал: «Обнаглев, Антонов производил налёты на гарнизо­ны частей Красной Армии. Так было в начале апреля 1921 г., ког­да отряд в пять тысяч антоновцев разгромил гарнизон, занимав­ший Рассказово. При этом целый наш батальон был взят в плен».

Главная сила повстанцев заключалась в сочувствии и под­держке населения. Чтобы разорвать эту связь, требовалось бес­пощадно применять методы круговой поруки.

1 сентября 1920 г. местная ЧК отдала приказ: «Провести с семьями восставших красный террор. Арестовать в таких семь­ях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом. Если банди­ты выступления будут продолжать, расстреливать их». Спустя не­сколько дней тамбовские «Известия» сообщили, что в наказание за поддержку бандитов сожжено пять деревень.

В июне 1921 г. представители Советской власти Михаил Ту­хачевский и Владимир Антонов-Овсеенко объясняли в приказе, как проводить «чистку от бандитов»: «По прибытии на место во­лость оцепляется, берутся 60— 100 наиболее видных лиц в каче­стве заложников. Собирается полный волостной сход. Жителям даётся два часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей. Если население бандитов и оружия не указало, взятые заложники на глазах у населения расстреливаются. После чего берутся новые за­ложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие...».

К середине 1921 г. эти меры стали прино­сить успех. Ряды повстанцев начали таять. Летом 1922 г. с Антоновым оставалась лишь горстка сторонников. 24 июня чекисты выследили его. Они окружили и подожгли деревенский дом, в котором он находился. А. Антонов попытался вырваться из кольца и погиб в бою.

X СЪЕЗД ПАРТИИ

И ОТМЕНА ПРОДРАЗВЁРСТКИ

8 марта 1921 г. открылся X съезд партии больше­виков. Съезд собрался в разгар крестьянских вос­станий, прокатившихся по всей стране. В Москве и Петрограде волновались рабочие. Всеобщее возмущение вызывал «военный коммунизм».

Последним и самым грозным предупрежде­нием прозвучало Кронштадтское восстание, вспыхнувшее за неделю до съезда (см. ст. «Крон­штадтское восстание»). В, Ленин заявил на съез­де, что создалась «опасность, во много раз пре­вышающая всех Деникиных, Колчаков и Юдени­чей, сложенных вместе».

«До времени пусть погуляет». Карикатура на нэпмана («Крокодил». 1923 г.).

И. Симаков. Плакат 1921 г.

343

 

 

ОТМЕНА «СУХОГО ЗАКОНА»

19 декабря 1919 г. в России ввели «су­хой закон» — запретили производить и продавать спиртные напитки. Конеч­но, это не помешало широкому произ­водству самогона, но прекратило по­ступление в казну «пьяных денег».

Однако осенью 1924 г. продажа казён­ной водки возобновилась. По фамилии тогдашнего председателя Совнаркома Алексея Рыкова в народе эту водку на­зывали «рыковкой». Писатель Михаил Булгаков в декабре 1924 г. записал в дневнике: «В Москве событие — выпус­тили 30-процентную водку, которую публика с полным основанием назвала „рыковкой". Отличается она от „цар­ской" водки тем, что на десять градусов слабее, хуже на вкус и в четыре раза её дороже».

Иосиф Сталин в 1927 г. с присушим ему юмором так оправдывал эту меру: «Что лучше: кабала заграничного ка­питала или введение водки, — так сто­ял вопрос перед нами. Ясно, что мы остановились на водке...».

А. Радаков.

«Усовершенствованный трамплин.

Нэп — это маленькое отступление

для большого прыжка!»

(Из речи Ленина.)

(Журнал «Красный перец», 1923 г.)

Сохранить власть большевики могли только ценой отказа от некоторых своих первоначальных идей. И они пошли на это. Съезд сделал первые уступки крестьянину. Главной из них стала отмена продразвёрстки. Теперь у крестьянина уже не отбирали все «излишки хлеба» без остатка. Вместо этого он сдавал заранее определённую часть — продовольственный налог.

Новый продналог вовсе не был лёгким. Но теперь крестья­нин знал, сколько хлеба он должен государству, и мог свободно распоряжаться остатком. После трёх лет восстаний и борьбы с продотрядами крестьяне, наконец, завоевали это право.

ВВЕДЕНИЕ НЭПА

После отмены продразвёрстки немедленно возник вопрос: что те­перь крестьянину делать с излишками хлеба, если не торговать? Большевикам пришлось снять запрет со свободы торговли. А это означало уже коренной поворот в их прежней линии, который по­лучил название «нэп» — «новая экономическая политика».

«Рождество на пасху. Поклонение волхвов младенцу Наркомвнуторгу (волхвы:

Дзержинский, Сокольников, Каменев, Рыков и Красин)»

(журнал «Красный перец», 1924 г.).

344

 

 

 

Писатель Виктор Розов вспоминал: «Я даже не знал, что это называется нэп, я просто с детским восторгом наблюдал, как пре­ображалась наша бедная, голодная, ободранная жизнь, как всё начинало сверкать и смеяться. Дешевизна установилась неслы­ханная! Всяких товаров и продуктов — видимо-невидимо! И это сразу же после жестокого голода. И хотя мы жили бедно, но наша бедность нэпа по сравнению с предыдущими годами казалась ве­ликолепным пиршеством».

Вновь разрешили создавать мелкие частные предприятия с числом работников до 20 человек. Отменили трудовую повин­ность. Взамен обесцененных старых денег в 1922 г. в обращение выпустили новый «червонец», обеспеченный золотом.

В. Ленин заявил, что нэп введён «всерьёз и надолго». В то же время все годы нэпа не утихала борьба с нэпманами — владель­цами мелких предприятий и торговцами. Если они брали верх над государственной торговлей, их начинали арестовывать и су­дить. Осуждали обычно на полгода-год заключения или ссылку. Например, в феврале 1924 г. более тысячи нэпманов выслали из Москвы «за спекуляцию».

ОТМЕНА НЭПА

За годы нэпа новый государственный порядок упрочился. Вве­дение новой экономической политики не затронуло политиче­ского устройства Советского государства. Промышленность вер­нулась к довоенному уровню развития 1913 г., а затем этот уро­вень был и превзойдён. К концу 20-х гг. в политике властей на­метился новый поворот. Никто не объявлял об отмене или кон­це нэпа. Но остатки прежних имущих классов уничтожались. Коренной «переделке» подвергалось крестьянство (см. ст. «Кол­лективизация»).

С нэпманами обошлись несколько мягче, чем с деревенски­ми «кулаками». Их не выселяли с семьями в необжитые края. С 1928 г. их просто облагали всё возрастающими налогами. Когда налог становился непосильным, они отказывались платить, и тогда их арестовывали.

И. Сталин в 1929 г., не объявляя официально о конце нэпа, намекнул, что настало время «отбросить нэп к чёрту». При этом он разъяснил: «Ленин говорил, что нэп введён всерьёз и надолго. Но он никогда не говорил, что нэп введён навсегда». Фактически к этому времени нэп уже полностью прекратил существование.

«Надо отличать НЭП от новой экономической политики» (из речи Г. Зиновьева). (Журнал «Красный перец», апрель 1924 г.)

К. Елисеев. «Итоги XIII съезда. Новая буржуазия: — Даша, да не душите же меня так. Ведь даже большевики постановили, чтобы нас не душить, а только ограничить» (журнал «Красный перец», 1924 г.). Публикация этой карикатуры привела к закрытию журнала.

345

 

 

 

 

 

 

СОЗДАНИЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Февральская революция 1917 г. открыла эпоху постепенного распада Российской империи. После Октября этот процесс стал происходить гораздо быстрее. 18 декабря советское правитель­ство признало независимость Финляндии. Но это было только первое отделение от России. В ходе гражданской войны на раз­валинах империи возникли уже 15 новых государств... При этом в Бухаре правил, например, эмир, в Грузии у власти стояли мень­шевики, в Дальневосточной республике — большевики и эсеры.

Казалось, уже никогда не удастся восстановить единое го­сударство из осколков распавшейся империи. Однако в 1919 г. большевикам удалось добиться поворота в этом отношении. Для этого им потребовалось коренным образом изменить свою на­циональную политику. До Октября 1917 г. Владимир Ленин на­зывал федерацию «неприемлемым типом государственного уст­ройства». Теперь большевики уступили желанию многих наро­дов России, которые хотели создать свои автономии. Иосиф Ста­лин замечал в 1925 г., что революция «пробудила к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее мало известных. Кто мог подумать, что старая царская Россия представляет не менее 50 наций и национальных групп?».

Во многом благодаря такому изменению национальной по­литики в гражданской войне наметился коренной перелом. По­бедоносная Красная армия утверждала Советскую власть в самых отдалённых уголках бывшей империи. Сохраняя пока формаль­ную независимость, советские республики имели общую правя­щую партию — РКП(б) — и единую Красную армию.

Конечно, следующим шагом должно было стать воссозда­ние целостного государства. В течение 1922 г. руководство стра­ны обсуждало этот вопрос. Нарком по делам национальностей И. Сталин выдвинул проект, по которому все республики всту­пали в состав России (РСФСР) как автономные. 24 сентября ко­миссия Политбюро одобрила этот план. Только представитель Грузии П. Мдивани возражал и при голосовании воздержался.

Однако вскоре стало ясно, что этот проект зашёл слишком далеко. Против него резко выступил В. Ленин. Ведь если Советская страна — зерно будущей Мировой республики Советов, то как в ней может господствовать Россия? «Ни к чему так не чутки „оби­женные" националы, как к чувству равенства и к нарушению это-

349

 

 

 

Плакаты к 60-летию образования СССР.

1982 г.

го равенства», — замечал Ленин. Он считал, что любое преимуще­ство для большой нации подорвёт дело Интернационала, т. е. дело мировой социальной революции. В. Ленин предложил свой про­ект: «Мы признаём себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне входим с ними в новый союз, „Союз Советских Республик Европы и Азии"». Этот план и был утверждён.

При этом республики сохранили «право свободного выхо­да» из союза. Новое государство получило название СССР -Союз Советских Социалистических республик. Первоначально в него вошли четыре республики — Россия, Украина, Белорус­сия и Закавказская Федерация. 27 декабря 1922 г. они подписа­ли Союзный договор, а 30 декабря его одобрил Первый съезд Советов СССР.

Выступавшие на съезде подчёркивали, что СССР — зародыш Мировой республики Советов (а не преемник Российской импе­рии). Та же мысль прозвучала и в декларации съезда. Образование СССР в ней называлось «шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику»,

К1936 г. число советских республик выросло до 11 — в основ­ном за счёт преобразования автономных республик в союзные. Б 1940 г. их число вновь увеличилось — на этот раз благодаря рас­ширению границ. СССР присоединил Прибалтику и другие терри­тории, принадлежавшие прежде России. Попытка присоединить Финляндию закончилась неудачей.

Расширение границ завершало воссоздание единого государ­ства на территории бывшей империи. К этому времени взгляд на Советское государство значительно изменился. Исчезли и упоми­нания о Мировой республике Советов.

Как вспоминал бывший советский посол в Лондоне Иван Май­ский, Англия заявила протест в связи с присоединением Прибал­тики. Ответ советского посла был неожиданным. Он рассказал притчу о тяжело больном крестьянине, которого обворовали со­седи: забрали телегу, лошадь. А тот вопреки ожиданиям выздоро­вел и потребовал вернуть отнятое назад. «Кто же агрессор — кре­стьянин или его соседи?» — спросил Майский. Тем самым дипло­мат как бы заверял своего английского коллегу, что речь идёт не о «мировой революции», а только о «возвращении бывшей собствен­ности» Российской империи. Подобное объяснение вызвало по­нимание у британского дипломата.

В 1945 г., после победы над Японией и присоединения к СССР Южного Сахалина, ту же мысль достаточно прямо выска­зал И. Сталин. «Сорок лет ждали мы этого дня», — заявил он (см. ст. «СССР во Второй мировой войне»). Этими словами он подчеркнул преемственность между Россией и СССР. По словам Сталина, Красная армия смыла «чёрное пятно» поражения им­перии в русско-японской войне.

Действительно, после 1945 г. расширение советских границ прекратилось. Советскому государству принадлежала теперь поч­ти вся территория прежней Российской империи (за исключени­ем Польши и Финляндии).

350

 

 

 

 

ПАРТИЯ БОЛЬШЕВИКОВ В 20—30-е ГОДЫ

ПАРТИЯ БОЛЬШЕВИКОВ В НАЧАЛЕ 20-х ГОДОВ

К началу 20-х гг. руководство РКП(б) ещё оставалось в руках «ста­рых большевиков». Владимир Ленин писал в 1922 г., что «поли­тика партии определяется не её составом, а громадным, безраз­дельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него».

Независимо от «старой гвардии» и в её собственной среде постепенно набирала вес другая сила — партийный аппарат. Как замечал в 1922 г. большевик Виктор Ногин, в партии образова­лась новая прослойка — «партийная бюрократия, партийные чи­новники. Они, эти неизвестные в партии люди, фактически ру­ководят важнейшими делами партии, вплоть до назначения и снятия высших кадров».

Борющиеся группировки искали поддержки аппарата, и его слово всегда оказывалось решающим. Росло значение поста гла­вы аппарата — Генерального секретаря ЦК, — который вначале казался техническим и незначительным. Им с 1922 г. был Иосиф Сталин. Лев Троцкий позднее писал: «Ко времени смерти Лени­на бюрократия уже была в сущности всемогущей, хотя сама ещё не успела отдать себе в этом отчёта. В качестве „генерального секретаря" бюрократии Сталин был уже в те дни диктатором, но сам ещё не знал этого полностью. В своём дневнике Троцкий за­мечал: «Ленин создал аппарат. Аппарат создал Сталина».

«ЛЕНИНСКОЕ ЯДРО»

Уже с декабря 1921 г. Ленин из-за болезни стал постепенно от­ходить от руководства партией. Второй по значению политиче­ской фигурой в руководстве ЦК оказался Троцкий. Но все осталь­ные члены Политбюро боялись прихода к власти одной «силь­ной личности». Когда в мае 1922 г. у Ленина случился первый удар, все они объединились против Троцкого. Этот общий блок сохранился до начала 1925 г.

Во главе ЦК партии встало «ленинское ядро» из трёх чело­век («тройка»), куда кроме Сталина вошли Лев Каменев и Григо­рий Зиновьев. Они не считали Сталина опасным соперником.

Г. Зиновьев.

351

 

 

 

Зиновьев говорил: «Сталин — хороший исполнитель, но им все­гда нужно и можно управлять». Вместо власти одной «сильной личности» (Троцкого) члены «тройки» предлагали «коллективное руководство». Сталин подчёркивал в декабре 1925 г. на XIV съез­де: «Руководить партией вне коллегии нельзя. Глупо мечтать об этом после Ильича (Аплодисменты.), глупо об этом говорить». И. Сталин стремился создать о себе впечатление как об уме­ренном, терпимом, даже излишне мягком руководителе. На XIV съезде он говорил: «Политика отсечения чревата большими опас­ностями для партии. Метод отсечения, метод пускания крови опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, по­слезавтра третьего, — что же у нас останется в партии?» (Апло­дисменты.). В 1925 г. Сталин писал: «Я решительно против вышибательской политики в отношении всех инакомыслящих то­варищей. Такая политика родит в партии режим запугивания, убивающий дух инициативы. Нехорошо, если вождей партии боятся, но не уважают».

В конце 1924 г. в правящей «тройке» наметились трещины, Сталин решил осторожно испытать свои силы против Зиновьева и Каменева. Речь шла об исключении Троцкого из Политбюро. Ста­лин вновь занял «мягкую» позицию. В 1926 г. он вспоминал об этом; «Я принимал все возможные меры к тому, чтобы умерить пыл Ка­менева и Зиновьева, требовавших исключения Троцкого из Полит­бюро». Большинство членов ЦК послушно под­держали Сталина. Теперь он знал, что сильнее своих союзников по «тройке». Знали это и они. С этого эпизода, говорил Сталин, «началась наша размолвка».

Обеспокоенные, Зиновьев и Каменев нача­ли борьбу за смещение Сталина и быстро ока­зались в меньшинстве, в оппозиции. Вскоре эта борьба объединила их со сторонниками Троцкого. Так в одном лагере оказались два наи­более неистовых борца с «троцкизмом» и сам Троцкий. Вместе с ним они рассчитывали бы­стро завоевать партийный аппарат.

«СОЦИАЛИЗМ В ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОЙ СТРАНЕ»

В 1926 г. Сталин как-то сказал о себе: «Никогда Сталин не претендовал на что-либо новое в тео­рии». Действительно, захватывая реальную власть, он всегда уступал роль «теоретика» кому-то другому. Вначале это был Зиновьев, теперь главным теоретическим союзником Сталина стал Николай Бухарин.

В противовес идеям Троцкого о «мировой революции» Сталин и Бухарин в декабре 1924 г. выдвинули идею «построения социализма пер-

Л. Каменев.

352

 

 

 

воначально в одной стране» (а не во всём мире сразу). Эта идея, обещавшая мир, вызывала сочувствие населения, уставшего от изнурительной семилетней войны. «Мировая революция» же су­лила только новые войны. Партийному аппарату «социализм в одном государстве» также обещал спокойную и сытую жизнь.

«Можно или нельзя построить социализм в отдельно взятой стране — Советском Союзе?» Вокруг этого вопроса шли основ­ные дискуссии с оппозицией в ВКП(б) (так называлась партия большевиков с 1925 г.). Считая себя сильнее в теории, Троцкий, Каменев и Зиновьев старались дать бой Сталину прежде всего по этому вопросу.

ЛИКВИДАЦИЯ ОППОЗИЦИИ В ВКП(б)

«Троцкисты» называли себя «левой оппозицией» и старались критиковать позицию Сталина «слева» (см. ст. «Лев Троцкий»). Они выступали за ускоренное развитие промышленности, аги­тировали за возведение промышленных гигантов, подобных Днепрострою. В апреле 1926 г. Сталин в своей речи привёл та­кой аргумент против Днепростроя: «Как бы нам не попасть в по­ложение того мужика, который, накопив лишнюю копейку, вме­сто того, чтобы починить плуг, купил граммофон и... прогорел» (Смех.).

Оппозиция предлагала покончить с «кулачеством» (зажи­точными крестьянами) в деревне. Сталин так отвечал на это в 1927 г.: «Неправы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать — и точка. Это средство лёг­кое, но далеко не действенное. Кулака надо взять мерами эконо­мического порядка. И на основе советской законности».

Оппозиция резко нападала на Бухарина за его призыв к кре­стьянству: «Обогащайтесь!». В Бухарине «троцкисты» видели большего врага, чем в Сталине и его аппарате. Троцкий говорил: «Со Сталиным против Бухарина? — Да. С Бухариным против Ста­лина? — Никогда».

Сталин в декабре 1925 г. защищал Бухарина: «Чем объяс­нить, что всё ещё продолжается разнузданная травля тов. Буха­рина? Чего, собственно, хотят от Бухарина? Они требуют крови тов. Бухарина. Именно этого требует тов. Зиновьев? Крови Бу­харина требуете? Не дадим вам его крови, так и знайте».

Хотя в оппозицию переходили всё новые вчерашние вожди партии, в 1924—1927 гг. её влияние заметно снижалось. На XIV съезде в декабре 1925 г. оппозиционной была ещё вся ленинград­ская делегация во главе с Зиновьевым. Два года спустя на XV съез­де оппозицию представляли разрозненные одиночки.

Наиболее ярким моментом XIV съезда стал эпизод выступ­ления Каменева. 21 декабря (как раз в день рождения Сталина) Каменев так закончил свою речь: «Я пришёл к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роли объединителя боль­шевистского штаба. Мы против теории единоличия, против того,

И. Сталин и А. Рыков. 20-е гг.

ЛЕНИНСКИЙ ПРИЗЫВ

В борьбе партийного аппарата с оппо­зицией большую роль сыграл «ленин­ский призыв» в партию. Его было ре­шено объявить в 1924 г. по случаю смерти Ленина.

Во время «ленинского призыва» в пар­тию в течение первых нескольких дней вступило свыше 200 тыс. человек. Если 1 апреля 1924 г. в РКП(б) состояли 446 тыс. человек, то в ноябре 1925 г. численность партии превысила мил­лион. Прослойка «старых большеви­ков» и её влияние тонули во вступив­шей массе новичков.

Лев Троцкий позднее писал об этом: «Правящая группа объявила „ленин­ский набор". Ворота партии, всегда тщательно охранявшиеся, были теперь открыты настежь. Политический замы­сел состоял в том, чтобы растворить революционный авангард в сыром че­ловеческом материале, без опыта, без самостоятельности, но зато со старой привычкой подчиняться начальству». «Ленинский призыв», как замечал Троцкий, «нанёс смертельный удар» старой партийной гвардии.

353

 

 

 

ВСТРЕЧА БУХАРИНА С КАМЕНЕВЫМ

11 июля 1928 г., вскоре после начала кампании по борьбе с «правым укло­ном», Николай Бухарин неожиданно пришёл домой к своему старому про­тивнику — Льву Каменеву. В откровен­ной беседе Бухарин так охарактеризо­вал Сталина: «Сталин — беспринцип­ный интриган, который всё подчиняет сохранению своей власти. Меняет тео­рии ради того, кого в данный момент следует убрать. Сталина ничего не ин­тересует, кроме сохранения власти. Уступив нам, он сохранил ключ к ру­ководству, а сохранив его, потом нас зарежет».

Через Каменева Бухарин попытался «навести мосты» с «левой оппозици­ей». Но эта попытка была сорвана. Ка­менев сделал подробную запись состо­явшегося разговора, которая попала в руки молодых «троцкистов», ненави­девших Бухарина. Они напечатали со­держание разговора Каменева и Буха­рина в виде подпольной листовки. Фак­тически это был печатный донос Ста­лину на Бухарина. Тайная встреча с Ка­меневым стала одним из самых серь­ёзных обвинений против Бухарина.

чтобы создавать вождя!». После длинного доклада об идейных разногласиях эти слова прозвучали так, будто бы он нечаянно проговорился о своих подлинных намерениях, что вызвало воз­мущение в зале. Раздались возгласы: «Вот оно в чём дело!», «Рас­крыли карты!». Делегаты встали и устроили невероятную овацию Сталину, выкрикивая: «Сталина!», «Да здравствует Сталин!». Это была одна из его самых впечатляющих побед.

В декабре 1927 г. состоялся XV съезд ВКП(б), на котором в последний раз выступали немногие оставшиеся среди делегатов оппозиционеры. Перед съездом была проведена «общепартий­ная дискуссия», в ходе которой за оппозицию решились прого­лосовать лишь 4 тыс. членов партии, в то время как за политику ЦК ВКП(б) — 724 тыс. человек.

Перед съездом отказались от борьбы Каменев и Зиновьев Они не были морально готовы к исключению из партии. Каме­нев откровенно сказал об этом на съезде: «Наша позиция ясна: назад в партию во что бы то ни стало». Теперь они «признали» возможность «социализма в одной стране» и вновь боролись с «троцкизмом». Но вернуть себе утраченное влияние им уже ни­когда не удалось.

С Украины XV съезду прислали два подарка: 170-килограм­мовый бюст Ленина и барельеф Сталина, сделанные из сахаря, Из Сталинграда прислали стальную метлу, чтобы «выметать» оп­позицию. Метлу передали в руки Алексею Рыкову. Н. Хрущёв вспоминал: «Рыков взял эту метлу и (он заикался) сказал: „Я эту метлу передаю товарищу Сталину, пусть он выметает ею наших

Демонстрация «троцкистов» в Москве. 7 ноября 1927 г. Современный рисунок.

354

 

 

 

А. Рыков передаёт Сталину стальную метлу. 1927 г. Современный рисунок.

врагов!". Это было тогда воспринято дружными аплодисмента­ми, смехом».

Выступая на этом съезде, Сталин откровенно рассказал де­легатам о своей тактике партийной борьбы: «Если посмотреть историю нашей партии, то станет ясным, что всегда, при извест­ных серьёзных поворотах нашей партии, известная часть старых лидеров выпадала из тележки большевистской партии, очищая место для новых людей. Поворот — это серьёзное дело, товари­щи. При повороте не всякий может удержать равновесие. Повер­нул тележку, глядь — и кое-кто выпал из неё (Аплодисменты.). Возьмём 1903 год... Во главе партии стояла тогда «шестёрка»: Пле­ханов, Засулич, Мартов, Ленин, Аксельрод, Потресов. Поворот оказался роковым для пяти членов этой шестёрки. Они выпали

ДЕМОНСТРАЦИЯ

«ТРОЦКИСТОВ»

В ДЕСЯТИЛЕТИЕ ОКТЯБРЯ

Лидеры оппозиции, понимая, что в ап­паратной борьбе их ждёт неминуемое поражение, попытались обратиться к рядовым членам партии и ко всему обществу. 7 ноября 1927 г., в десятую годовщину Октября, «троцкисты» про­вели демонстрации в Москве и Ле­нинграде.

Сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)» рассказывал об этом так: «Троцкисты и зиновьевцы вознамери­лись устроить параллельную демонст­рацию. Как и следовало ожидать, сто­ронникам блока удалось вывести на улицу лишь жалкую кучку своих не­многочисленных подпевал. Подпева­лы и их атаманы были смяты и выбро­шены вон всенародной демонстраци­ей». На самом деле разгоняли, жесто­ко избивали и арестовывали оппози­ционеров милиция и переодетые в штатское чекисты. Однако основная масса населения действительно оста­лась равнодушной к призывам оппо­зиции.

Оппозиционеры несли портреты Троц­кого и Зиновьева и плакаты: «Выпол­ним завещание Ленина!», «Долой ку­лака, нэпмана и бюрократа!», «Хра­нить большевистское единство!», «До­лой оппортунизм!».

Демонстрация послужила поводом для полного разгрома оппозиции. Через неделю, 14 ноября, Зиновьев и Троц­кий были исключены из партии.

355

 

 

 

МАРТЕМЬЯН РЮТИН

И ЕГО ПОДПОЛЬНАЯ ГРУППА

В ВКП(б)

В 30-е гг. в ВКП(б) действовал ряд под­польных оппозиционных групп, причём не «троцкистского», а бухаринского направления. Самой серьёзной из них была группа Мартемьяна Рютина, или «Союз марксистов-ленинцев».

Мартемьян Рютин родился в 1890 г. в деревне под Иркутском. Большевиком стал в 1914 г. Работал учителем, в вой­ну надел солдатскую шинель, при Кол­чаке командовал отрядом красных пар­тизан. Участвовал в штурме Кронштад­та. С 1925 г. был секретарём Красно­пресненского райкома партии в Моск­ве. Троцкий писало нём: «Никто не мог похвалиться такими успехами в насаж­дении сталинского режима, как Угла­нов и Рютин. Они руководили в столи­це борьбой против левой оппозиции, очищая все углы и закоулки от „троц­кизма"».

Когда Троцкий в 1927 г. в последний раз публично выступал в Москве на по­хоронах дипломата Иоффе (см. ст. «Лев Троцкий»), с блестящей речью против него выступил Рютин, не усту­пив Троцкому в красноречии. Он же командовал «углановскими хулигана­ми», которые разгоняли демонстра­цию «троцкистов» 7 ноября 1927 г. На XVсъезде Рютин заявил: «Партия пе­решагнёт через голову оппозиции, и оппозиция будет отброшена в мусор­ную яму истории».

Но в октябре 1928 г. Рютин был обви­нён в «примиренчестве к правому ук­лону» и лишён своего поста. В ноябре 1930 г. его даже арестовали за «контр­революционную агитацию» (критику Сталина), но вскоре освободили.

В марте 1932 г. Рютин написал анти­сталинскую статью «Сталин и кризис пролетарской диктатуры». В ней он резко критиковал политику Сталина, в том числе коллективизацию.

21 августа Рютин и 15 его единомыш­ленников создали подпольный «Союз марксистов-ленинцев». В его руково­дство вошли шесть человек. Докумен­том «Союза» стало обращение «Ко

А. Рыков.

М. Томский.

из тележки. Ленин остался в единственном числе (Аплодисмен­ты.). Ну что же, если кое-кто из старых лидеров, превращающих­ся в хламьё, намерены выпасть из тележки, — туда им и дорога!»,

БОРЬБА С «ПРАВЫМ УКЛОНОМ»

После ликвидации «троцкистской» оппозиции начался очеред­ной поворот «партийной тележки». Новый курс партии был во многом заимствован у разгромленной «левой оппозиции». Был принят «троцкистский» лозунг ускоренного развития промыш­ленности (индустриализации). Резко усилена борьба с «кулаком» (см. ст. «Коллективизация»),

Встревоженный этим поворотом событий заместитель нар­кома финансов Моисей Фрумкин 15 июня 1928 г. направил в Политбюро письмо. Он писал, что «объявление кулака вне зако­на привело к беззакониям по отношению ко всему крестьянст­ву», говорил о «беспросветности» нового курса для середняка, призывал не бороться с кулаком путём раскулачивания, вернуть­ся к прежней политике.

Письмо Фрумкина стало для Сталина удачным поводом для начала борьбы со своими вчерашними союзниками — группой Бухарина (куда входили также Алексей Рыков и Михаил Том­ский). 20 июня Сталин разослал членам Политбюро свой ответ Фрумкину, в котором резко критиковал его за «правый уклон». Сам Фрумкин не только пока сохранял свой пост, но и продол­жал защищаться.

Чуть позже, в октябре, Сталин призвал развернуть борьбу с «правым уклоном», называя Фрумкина его главным идеологом. Одновременно он сказал: «Есть ли в Политбюро какие-либо ук-

356

 

 

лоны? В Политбюро нет у нас ни правых, ни „левых", ни прими­ренцев с ними. Это надо сказать со всей категоричностью». В ноябре Сталин «защищал» Бухарина от Фрумкина: «Вполне воз­можно, что Фрумкин постарается схватить за фалды Бухарина, чтобы доказать, что Бухарин говорит „то же самое". Но Бухарин говорит далеко не „то же самое"».

В печати в это время началась критика «правого уклона» с многозначительными намёками на группу Бухарина. Затем от Бу­харина, Рыкова и Томского потребовали «отмежеваться» от «пра­вых типа Фрумкина». Эти требования начали звучать всё громче и постепенно переросли в обвинения в примиренчестве, коле­баниях, паникёрстве и т. п.

Томский позже говорил: «Нас постепенно перекрашивали путём особой системы, каждый день по маленькому мазку — се­годня мазок, завтра мазок. Ага, сидят, терпят, давайте ещё мазнём. И в результате нас превратили в „правых"». Бухарин называл Ста­лина «гениальным дозировщиком, умеющим постепенно вовле­кать аппарат и общественное мнение страны в иные предпри­ятия, которые, будучи представлены сразу в полном объёме, вы­звали бы испуг, негодование и даже отпор».

А. Топиков. «„ Добросовестный" толкователь. Оппортунист: — Вы в зеркало-то посмотрите: ведь товарищ Ленин совсем в другую сторону указывает» («Крокодил». 1930 г.).

Л. Генч. «Крепкий зарок (на шаткой платформе). Оппортунист: — Уверяю, что больше у меня никаких колебаний не будет» («Крокодил». 1930 г.).

всем членам ВКП(б)». В обращении особенно резко осуждалась «авантю­ристическая коллективизация с помо­щью невероятных насилий, террора и раскулачивания», которая ведёт к «чу­довищному обнищанию масс и голоду как в деревнях, так и в городах».

В обращении была обрисована обста­новка в партии: «Партийный аппарат в ходе развития внутрипартийной борьбы и отсечения одной руководящей группы за другой вырос в само­довлеющую силу, стоящую над парти­ей и господствующую над ней. На пар­тийную работу вместо наиболее убеж­дённых, наиболее честных, принципи­альных, готовых твёрдо отстаивать перед кем угодно свою точку зрения членов партии чаше всего выдвигают­ся люди бесчестные, хитрые, готовые по приказу начальства десятки раз

357

 

 

 

менять свои убеждения, карьеристы, льстецы и холуи».

«Сталин и его клика не уходят и не могут добровольно уйти со своих мест, поэтому они должны быть устранены силой», — говорилось в заключение.

С этим документом ознакомились не­сколько десятков человек, среди кото­рых были такие видные члены партии, как Г. Зиновьев, Л. Каменев, Н. Угла­нов и др. Зиновьев и Каменев даже предложили внести в документ не­сколько поправок.

В сентябре «группа Рютина» была рас­крыта властями, её члены арестованы. В связи с «делом Рютина» был созван специальный пленум ЦК партии. Ста­лин написал резолюцию пленума, в которой «Союз марксистов-ленинцев» назывался «белогвардейской контрре­волюционной группой». Резолюция требовала исключить из партии «всех знавших и не сообщивших» о «Союзе». Причастные к «Союзу» коммунисты (24 человека) были исключены из ВКП(б). Каменев и Зиновьев жестоко поплати­лись за знакомство с обращением Рютина. Они были также исключены из партии и сосланы. Причём Сталин со своеобразным юмором сослал Камене­ва в Туруханский край — туда, где пе­ред Февральской революцией они от­бывали ссылку вместе.

На Политбюро Сталин потребовал при­говорить Рютина к смертной казни. Он доказывал, что для борьбы с террори­стическими настроениями «надо уда­рить по самой головке», а не карать только исполнителей. Но члены Полит­бюро не решились проголосовать за казнь «старого большевика». В этот раз перешагнуть «принцип неприкосновен­ности старых большевиков» Сталину всё же не удалось. Рютин получил де­сять лет тюрьмы.

За две недели следствия Рютин посе­дел. Пол пытками он подписал все при­знания и покаялся. Он сказал на сви­дании с женой: «Вас не тронут. Я под­писал всё, что он требовал». Рютин был отправлен в Уральский, а затем Суз­дальский политизолятор. По убеждени­ям он оставался непримиримым боль­шевиком: однажды даже отказался вы-

Не выдержав такой планомерной осады, Бухарин, Рыков и Томский в январе 1929 г. подали заявления об отставке с зани­маемых постов и постарались письменно «объясниться», изло­жить свои взгляды (см. ст. «Николай Бухарин»), Выступая на По­литбюро, Сталин наконец-то мог объявить: «Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Бухарина в составе Бухарина, Томского, Рыкова».

Теперь от «лидеров правого уклона» требовали уже призна­ния своих ошибок, полного отречения от собственных взглядов и покаяния. В ноябре 1929 г. Бухарин, Рыков и Томский написа­ли в ЦК: «В этом споре оказались правы партия и её ЦК. Наши взгляды оказались ошибочными».

На XVI съезде в июне 1930 г. не было уже ни одного оппо­зиционного делегата, но делегаты продолжали требовать новых покаяний от бывшей «правой оппозиции». Томский восклицал на съезде; «Трудновато быть в роли непрерывно кающегося че­ловека. У некоторых товарищей есть такие настроения: кайся, кайся без конца и только кайся... Дайте же немного поработать»,

Позднее критика бывших «правых» постепенно улеглась, и они продолжали занимать ответственные посты. Но их былое влияние в партии было почти сведено на нет.

«СЪЕЗД ПОБЕДИТЕЛЕЙ»

В январе 1934 г. открылся XVII съезд партии. «XVII съезд вошёл в историю как „съезд победителей"», — говорилось в «Кратком кур­се истории ВКП(б)».

Его можно назвать и последним съездом «старых больше­виков». Выступая на съезде, Сталин пообещал им, что эпоха «борьбы с оппозициями» миновала: «Если на XV съезде прихо­дилось ещё вести борьбу с известными антиленинскими группи­ровками, а на XVI съезде — добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде — и доказывать нечего, да пожалуй, и бить некого». Делегаты встретили эти слова аплодис­ментами.

На съезде было позволено выступить бывшим лидерам «троцкистов» и бухаринцев. Зиновьев (возвращённый из ссылки и вторично восстановленный в партии) говорил о «триумфе» Сталина и называл его речь «шедевром». Вернувшийся из ссылки вместе с ним Каменев заявил: «Та эпоха, в которую мы живём, вой­дёт в историю — это несомненно — как эпоха Сталина. На каж­дом из нас лежит обязанность всеми мерами, всеми силами, всей энергией противодействовать малейшему колебанию этого ав­торитета».

Весь съезд прошёл в обстановке полного единодушия и вос­хваления Сталина. Но в конце съезда случилось совершенно не­ожиданное. При тайных выборах Центрального Комитета око­ло четверти голосовавших делегатов — 292 из 1225, — не сгова­риваясь, подали голоса против Сталина.

Результаты голосования решили не оглашать. Официально

358

 

 

 

объявили, что И. Сталин получил шесть голосов «против», столь­ко же, сколько и С. Киров.

XVII съезд показал, что в рядах партии сохраняется проти­востояние двух сил. С одной стороны, «идейная» прослойка партии, в основном «старая партийная гвардия». С другой — «пар­тийные чиновники», вступившие в партию уже после граждан­ской войны, просто с целью обеспечить себе благополучную и обеспеченную жизнь.

Новая оппозиция была тем более опасна, что была тайной и внешне ничем не обозначала себя. Сталин назвал таких скры­тых оппозиционеров «двурушниками». Под подозрением оказа­лась практически вся «идейная» часть партии, в том числе и сто­ронники режима по убеждению (а не по должности). Чтобы обес­печить устойчивость режима, требовалось устранить почти це­ликом всю «идейную» часть партии, в первую очередь — «старых большевиков». В одной из прочитанных книг Сталин подчерк­нул слова Чингис-хана: «Смерть побеждённых нужна для спокой­ствия победителей».

Осуществить этот замысел удалось в 1936—1938 гг. Аресты и расстрелы коснулись, конечно, и делегатов «съезда победите­лей». Из 1966 делегатов 1108 были арестованы. Из 139 членов избранного на съезде ЦК погибли 110 человек.

ходить на совместную прогулку с за­ключёнными-меньшевиками. В 1936 г. ему в камере-одиночке был предъявлен новый «ордер на арест». На этот раз Рютин отказался каяться и подписы­вать самооговоры. Военная коллегия Верховного суда приговорила его к смерти. В тот же день — 10 января 1937 г. — он был казнён.

Б. Ефимов. Рисунок 1933 г.

359

 

 

С. Киров на трибуне.

ЛЕОНИД НИКОЛАЕВ

Убийца Кирова Леонид Николаев до апреля 1934 г. был рядовым советским служащим. В апреле он потерял рабо­ту и долго ходил жаловаться во всевоз­можные учреждения. Дважды пытался обратиться лично к Кирову, поджидая его у дверей Смольного.

Осенью его задержали возле Смольно­го уже с заряженным револьвером, но отпустили по указанию заместите­ля начальника ленинградского НКВД И. Запорожца. Самого Николаева это чрезвычайно поразило. Имея партби­лет, 1 декабря он свободно прошёл на третий этаж Смольного, где распола­гались горком и обком партии. Застре­лив Кирова, он попытался совершить самоубийство, но неудачно.

Сталин, приехавший в Ленинград на следующий день после убийства, встре­тился с арестованным Николаевым. Бывший генерал НКВД Александр Ор­лов рассказывал об этой встрече: «Ста­лин задал вопрос: „Зачем Вы убили та­кого хорошего человека?". „Я стрелял не в него, я стрелял в партию!" — упря­мо отвечал Николаев. „А где Вы взяли револьвер?" — продолжал Сталин. „По­чему Вы спрашиваете у меня? Спроси­те у Запорожца", — последовал дерз­кий ответ». После этих слов Сталин при­казал увести арестованного.

29 декабря 1934 г. газеты сообщили, что Николаев и 13 его «сообщников» осуждены закрытым судом и расстре­ляны. В марте 1935 г. была расстреля­на жена Николаева, не подозревавшая о намерениях мужа.

Позднее, как известно, главным вдох­новителем убийства был объявлен Троцкий. Любопытно, что он сам пи­сало Николаеве: «Убитый Киров, гру­бый сатрап, не вызывает никакого сочувствия. Если б стало известно, что Николаев выступил сознательным мстителем за попираемые Кировым права рабочих, наши симпатии были бы целиком на стороне убийцы».

Чтобы начать репрессии против «старых большевиков», тре­бовался новый предлог, подобный «делу Рютина» (см. сюжет «Мартемьян Рютин и его подпольная группа в ВКП(б)»), но ещё более серьёзный. Таким предлогом стало убийство руководите­ля ленинградских коммунистов Сергея Кирова.

УБИЙСТВО КИРОВА

1 декабря 1934 г. в Ленинграде, в Смольном, 30-летний партиец Леонид Николаев выстрелом из револьвера убил Сергея Кирова, члена Политбюро ЦК.

Михаил Росляков, один из ленинградских руководителей того времени, вспоминал: «Вдруг в пятом часу мы слышим вы­стрелы — один, другой... Сидевший у входных дверей А. Иван­ченко первым выскочил в коридор, но моментально вернулся. Выскочив следом за Иванченко, я увидел трагическую картину: налево от дверей приёмной в коридоре ничком лежал Киров. Го­лова его повёрнута вправо, фуражка, упёршаяся козырьком в пол, чуть приподнята. Киров недвижим... Направо от этой же двери лежит какой-то человек на спине, ногами вперёд, руки раскину­ты, а в правой — револьвер.

360

Л. Николаев и С. Киров. Смольный. 1 декабря 1934 г. Современный рисунок.

 

 

 

С. Киров и И. Сталин. Ленинград. Апрель 1926 г.

ЗАКОН ОТ 1 ДЕКАБРЯ

5 декабря 1934 г. в газетах появился знаменитый закон от 1 декабря. Он предусматривал следующий порядок в отношении дел о терроре:

«1. Следствие по этим делам заканчи­вать в срок не более десяти дней.

2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмот­рения дела.

3. Дела слушать без участия сторон.

4. Кассационного обжалования приго­воров, как и подачи ходатайств о поми­ловании, не допускать.

5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение по вынесении приговора».

«С применением закона от 1 декабря» в 1936—1938 гг. «за террор» судили «ста­рых коммунистов», в том числе на пока­зательных процессах в Москве. Его мрач­ная дата как бы заранее предвещала их судьбу. Этот закон действовал до 19 ап­реля 1956 г. Одним из последних казнён­ных по нему стал Лаврентий Берия — в 1953 г., уже после смерти Сталина.

Подбегаю к Кирову, беру его за голову, шепчу: „Киров, Мироныч...". Ни звука, никакой реакции. Подскакиваю к лежащему пре­ступнику, свободно беру из его руки револьвер. Ощупываю карма­ны убийцы, достаю записную книжку, партийный билет... Угаров через моё плечо читает: „Николаев Леонид...". Кто-то из подбежав­ших хочет ударить его ногой, но мы не дали этого сделать...

Кто-то сообщает в НКВД. Вбегает Медведь (глава ленинград­ского НКВД. — Прим. ред.) в расстёгнутом зимнем пальто, без шапки. У него на лице и во всей фигуре полная растерянность».

Позднее историки выяснили, что возможность покушения на Сергея Мироновича Кирова создал заместитель Ф. Медведя И. Запорожец, незадолго до того присланный в Ленинград Ста­линым. По личному распоряжению Запорожца Николаев, ранее задержанный с револьвером возле Смольного, был отпущен на свободу. Кроме того, перед убийством Киров остался один — его покинул чекист-охранник. Этот охранник был арестован и на следующий день погиб «в автомобильной аварии».

Убийство Кирова произвело очень сильное впечатление на общество. Писатель Константин Симонов вспоминал: «Тому, в чьей памяти не остался декабрь 34-го года, наверное, даже трудно пред­ставить себе, какой страшной силы и неожиданности ударом было убийство Кирова. Я не представлял себе тогда его реального места

А. Самохвалов. «С. М. Киров принимает парад физкультурников». 1935 г.

362

 

Рисунки из книги «Детские рисунки памяти С. Кирова». 1935 г.

в партии, знал, что он член Политбюро, и только. Он не стоял для меня в ряду таких имён, как имена Калинина, Ворошилова или Молотова. Но когда его убили, это имя — Киров — вдруг стало для меня, как и для других, какой-то чертой, до которой было одно, а после стало другое». Правда, всё значение происшедшего понима­ли в то время немногие. Например, бывший «троцкист» Николай Муралов, узнав об убийстве Кирова, воскликнул: «Это его рук дело, это сигнал к тому, чтобы начать Варфоломеевскую ночь!».

Похороны убитого Сергея Мироновича Кирова проходили с максимальной торжественностью. В печати рассказывалось о тес­ной дружбе Сталина и Кирова. Ещё в 1924 г., например, Сталин по­дарил Кирову свою книгу с надписью: «Другу моему и брату люби­мому от автора».

Когда тело Кирова лежало в гробу, Сталин подошёл к нему, обнял его и поцеловал в лоб. «И вместе со Сталиным, — писала «Правда» 6 декабря, — великая и грозная советская страна запечат­лела свой поцелуй на его холодном лбу».

ОСУЖДЕНИЕ КАМЕНЕВА И ЗИНОВЬЕВА

Через две недели после гибели Кирова было объявлено, что это убийство — дело рук сторонников бывшего ленинградского ру­ководителя Зиновьева.

Зиновьев в это время написал некролог Кирову и пытался

«СКОЛЬКО

ВЕСИТ ГОСУДАРСТВО?»

Бывший генерал НКВД Александр Ор­лов рассказал о таком эпизоде в деле Каменева и Зиновьева. Оказавшись ле­том 1936 г. под очередным следствием, они вначале не соглашались подписы­вать новые тяжелейшие «признания».

Когда следователь Миронов доложил об этом Сталину, тот поинтересовался: «Вы знаете, сколько весит наше государст­во со всеми его заводами, машинами, армией, со всем вооружением и фло­том?». Удивлённый Миронов неуверен­но отвечал: «Никто не может этого знать, Иосиф Виссарионович. Это из области астрономических величин». «А может один человек противостоять давлению такого астрономического веса?» — спросил Сталин.

«Не может», — ответил Миронов.

«Ну так и не говорите мне больше, — заключил Сталин, — что Каменев или кто-то другой из арестованных спосо­бен выдержать это давление».

363

 

 

К. Ротов. «Общая платформа». Карикатура на Троцкого, Зиновьева и Каменева (фрагмент). («Крокодил». 1936 г.)

его напечатать. Теперь он был арестован вместе со своим старым соратником Каменевым. Через месяц состоялся суд. На нём они согласились признать, что бывшая оппозиция «в самом общем плане несёт моральную и политическую ответственность» за про­исшедшее.

Зиновьева приговорили к десяти годам лишения свободы, Каменева — к пяти. Но это был только первый шаг к их полному уничтожению. Весной 1936 г. началась подготовка первого по­казательного процесса над видными большевиками. В обмен на обещание Сталина сохранить им жизнь Каменев и Зиновьев со­гласились «признаться» на открытом суде в самых тяжких пре­ступлениях — организации террора, тайной связи с Троцким и Гитлером и т. п.

Процесс состоялся в августе 1936 г. и продолжался пять дней. Вместе с Каменевым и Зиновьевым на скамье подсудимых сидели ещё 14 их «сообщников». Все они каялись и признавали свою вину. Каменев и Зиновьев дали показания против ещё ос­тававшихся на свободе Бухарина, Рыкова, Томского, Радека. (Уз­нав об этих показаниях, Томский 22 августа застрелился.) Зи­новьев в последнем слове заявил, что «троцкизм — это разно­видность фашизма, а зиновьевизм — разновидность троцкизма».

Каменев сказал в последнем слове: «В третий раз я предстал перед пролетарским судом. Дважды мне сохранили жизнь. Но есть предел великодушию пролетариата, и мы дошли до этого предела».

Генеральный прокурор Андрей Вышинский закончил свою обвинительную речь требованием, чтобы «эти бешеные псы были

Л. Бродаты. «Утраченный рекорд. Тень провокатора Азефа: — Ну и отличились троцкисты и зиновьевцы! Лаже мой пожизненный рекорд низости и тот побили!» («Крокодил». 1936 г.)

«Недоразумение в гестапо.

— Опять вы фотографии троцкистов в одно место с марксистами сунули!.. Надо же, голубчик, отличать свою агентуру от врагов...» («Крокодил». 1936 г.)

364

 

 

 

 

 

 

Кукрыниксы. «Своя ноша не тянет». Карикатура на Радека, Пятакова, Троцкого и других «троцкистов».

Ю. Ганф. Карикатура. На левой чаше весов изображены Радек, Пятаков и другие «троцкисты» под портретом Троцкого. На правой — Врангель, Деникин, Азеф, Махно, Гапон и др.

расстреляны — все до одного!». Через несколько часов после вы­несения приговора Каменев и Зиновьев были казнены. На их просьбы о помиловании Сталин не ответил.

Наблюдавший за судом член английского парламента Ден­нис Притт заявил: «Я считаю весь процесс и способ обращения с подсудимыми образцом для всего мира».

Николай Бухарин написал 1 сентября 1936 г. письмо Кли­менту Ворошилову, где называл «циника-убийцу» Каменева «омерзительнейшим из людей, падалью человеческой». «Что рас­стреляли собак, — писал Бухарин, — страшно рад».

ПРОЦЕСС ПЯТАКОВА И РАДЕКА

23—30 января 1937 г. состоялся второй показательный процесс над бывшими видными большевиками. На скамье подсудимых оказалось 17 человек во главе с Карлом Радеком и Георгием Пя­таковым.

Прокурор Вышинский с ехидством напомнил Радеку и Пя­такову об их статьях, написанных во время суда над Каменевым и Зиновьевым. Радек называл их «бандой кровавых убийц», Пя-

КАК ПЯТАКОВ «ЛЕТАЛ В ОСЛО»

Во время суда Георгий Пятаков «при­знался», что 12 декабря 1935 г., буду­чи в Берлине, он совершил секретный полёт в Осло для встречи с Троцким. Но здесь организаторов процесса ожи­дал скандальный провал.

Газеты Норвегии немедленно напеча­тали справку, что за всю зиму 1935 — 1936 гг. на указанном аэродроме не приземлялись иностранные самолёты, а только один норвежский. Троцкий по­требовал подробно допросить Пятако­ва по поводу «тайного полёта». Но сде­лано этого не было. Устроители суда так и не смогли никак опровергнуть норвежские разоблачения.

365

 

 

 

таков требовал «уничтожать их, как падаль». Теперь «падалью» оказались они сами.

Наиболее красочные и убедительные «признания» на про­цессе делал Радек. Он сумел даже тонко пошутить во время суда: «Здесь поднимался вопрос, не мучили ли нас в ходе следствия. Я должен сказать, что со мной дело обстояло как раз наоборот: это я мучил следователя, а не он меня!». В последнем слове он напом­нил, что все доказательства «покоятся на наших показаниях». И спросил: «Если вы имеете дело с чистыми уголовниками, шпио­нами, то на чём можете вы базировать вашу уверенность, что то, что мы сказали, есть правда, незыблемая правда?».

Пятаков своё последнее слово закончил так: «Через несколь­ко часов вы вынесете ваш приговор. И вот я стою перед вами в грязи, раздавленный своими собственными преступлениями, потерявший свою партию, потерявший семью, потерявший са­мого себя».

Все подсудимые, кроме четырёх, были приговорены к смерт­ной казни. Из главных обвиняемых только Радек получил десять лет заключения. Выслушав приговор, он виновато улыбнулся ос­тальным осуждённым и слегка пожал плечами. Но и он погиб в заключении (не позже 1939 г.).

ПРОЦЕСС БУХАРИНА И РЫКОВА

2 марта 1938 г. открылся третий показательный «большевист­ский» процесс. Из двадцати одного обвиняемого наиболее круп­ными фигурами были Бухарин и Рыков.

Процесс начался с неожиданного срыва. Впервые один из подсудимых, бывший член Политбюро Николай Крестинский, заявил: «Я не признаю себя виновным. Я не троцкист». И доба­вил, что «не совершил ни одного преступления». Это был един­ственный такой случай на всех показательных процессах. Но уже на следующий день Крестинского заставили «раскаяться», и он сказал: «Вчера, под влиянием минутного острого чувства ложно­го стыда, вызванного обстановкой скамьи подсудимых, я не в со­стоянии был сказать правду. И вместо того чтобы сказать — да, я виновен, я почти машинально ответил — нет, не виновен. Я це­ликом и полностью признаю себя виновным по всем тягчайшим обвинениям, предъявленным лично мне».

Среди подсудимых оказался и бывший глава НКВД Генрих Ягода. Он «признался», что содействовал убийству Кирова, но со­проводил это многозначительными намёками.

«Вышинский: Вы лично приняли какие-нибудь меры, чтобы убийство Сергея Мироновича Кирова осуществилось?

Ягода: Я дал распоряжение...

Вышинский: Кому?

Ягода: В Ленинграде Запорожцу. Это было немного не так.

Вышинский: А вы дали потом указания не чинить препятст­вий к тому, чтобы С. М. Киров был убит?

Ягода: Да, дал... Не так.

Валериан Куйбышев,

один из руководителей ВКП(б), умерший

в январе 1935 г. Позднее, в 1938 г.,

его смерть была объявлена делом рук

«троцкистско-бухаринских террористов».

К. Ротов. «Под свежим ветром

самокритики... шишки падают».

Карикатура, посвящённая массовым

арестам среди руководства.

366

 

 

 

Вышинский: В несколько иной редакции?

Ягода: Это было не так, но это неважно».

Подсудимых обвиняли во множестве преступлений — от под­брасывания гвоздей и стекла в масло для рабочих и до убийства В. Куйбышева, В. Менжинского, М. Горького, его сына Максима. Хотя ранее утверждалось, что все они умерли естественной смертью.

Среди обвиняемых оказались три беспартийных врача: док­тора Л. Левин, Д. Плетнёв и И. Казаков, которые будто бы и со­вершили эти убийства. Прокурор Вышинский заметил по этому поводу: «История и хроника уголовных убийств нам говорит, что за последние десятилетия отравления при помощи профессио­нальных убийц почти сошли со сцены. Место этих отравителей заняли врачи». Большинство подсудимых признавали свою вину частично, отвергая наиболее тяжкие обвинения. Наиболее тон­ко эту линию проводил Бухарин (см. ст. «Николай Бухарин»). В последнем слове он как бы мимоходом поставил под сомнение весь процесс, сказав: «Признание обвиняемых есть средневеко­вый юридический принцип». Лицо генерального прокурора Вы­шинского при этих словах покраснело.

Во время процесса по всей стране проходили митинги, еди­ногласно требовавшие смертной казни подсудимых. Ещё до выне­сения приговора «Правда» напечатала стихи народного акына Ка­захстана Джамбула Джабаева под заголовком «Уничтожить!»:

Фашистских ублюдков, убийц и бандитов —

Скорей эту чёрную сволочь казнить

И чумные трупы, как падаль, зарыть!

В обвинительной речи прокурор Вышинский назвал подсу­димых «зловонной кучей человеческих отбросов» и заявил: «Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: измен­ников и шпионов, продававших врагу нашу родину, расстрелять, как поганых псов! Требует наш народ одного: раздавите прокля­тую гадину!». Приговор был вынесен на рассвете 13 марта: рас­стрел всем подсудимым, кроме троих. Из видных деятелей пар­тии, представших перед судом, 20 лет заключения получил толь­ко бывший глава правительства Украины Христиан Раковский. До 1934 г. он был одним из лидеров «троцкистской» оппозиции. Его казнили в сентябре 1941 г.

УНИЧТОЖЕНИЕ «СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ»

Показательные процессы в Москве были лишь «надводной частью айсберга» развернувшихся по всей стране арестов и расстре­лов членов партии. В первую очередь уничтожались все члены партии, когда-либо связанные с той или иной оппозицией. Из быв­ших оппозиционеров уцелели лишь считанные единицы — на­пример, Александра Коллонтай и вдова Ленина Надежда Крупская. Почти полностью была уничтожена и прослойка «старых большевиков». Предвидя это, Сталин ещё в 1935 г. закрыл Обще­ство старых большевиков и Общество бывших политкаторжан

В. Антонов-Овсеенко.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ АНТОНОВА-ОВСЕЕНКО

Расстрел в 1936 г. Г. Зиновьева и Л. Ка­менева оказался первой казнью в сре­де «старых большевиков». Представи­тели «старой партийной гвардии» чув­ствовали, что этот процесс оставил на них несмываемое пятно.

В их рядах оказались два «предателя»! И изобличили их не они сами, а ка­кие-то чужие, посторонние люди — например, бывший меньшевик А. Вы­шинский... Понимая, что происходит нечто непоправимое, «старые больше­вики» отчаянно пытались спасти по­ложение. Может быть, если они свои­ми руками покарают этих людей, по­зор удастся смыть? Тогда борьба со старой гвардией превратится в её «са­моочищение».

Один из руководителей Октябрьского переворота Владимир Антонов-Овсе­енко направил Лазарю Кагановичу письмо, в котором заявил, что в отно­шении Зиновьева и Каменева «выпол­нил бы любое поручение партии». Тем самым он вызывался привести приго­вор в исполнение. (Тогда же он расска­зал об этом в газете «Известия».)

Конечно, В. Антонову-Овсеенко отка­зали в его просьбе. Вскоре был рас­стрелян и он. Это случилось 10 февра­ля 1938 г.

367

 

 

ДМИТРИЙ ПЛЕТНЁВ

Английский историк Р. Конквест назвал профессора Д. Плетнёва «самой траги­ческой фигурой всех трёх процессов».

Медик с 40-летним стажем, Д. Плетнёв считался одним из лучших врачей Рос­сии, гордостью её медицины. До 1917 г. он состоял в кадетской партии, но по­том отошёл от политической деятельно­сти. К внутрипартийной борьбе в ВКП(б) Плетнёв не имел никакого отношения.

Несколько лет он был лечащим врачом Горького. Во время встречи Горького с Роменом Ролланом Плетнёв попытался наедине рассказать французскому писа­телю о тёмных сторонах советской жиз­ни. Тот встретил это неодобрительным молчанием.

8 июня 1937 г. «Правда» поместила боль­шую статью без подписи, озаглавленную «Профессор — насильник, садист». В ней говорилось, что три года назад про­фессор Д. Плетнёв якобы укусил одну из своих пациенток, после чего она «ли­шилась трудоспособности, стала инвали­дом в результате раны и тяжкого душев­ного потрясения».

«Правда» цитировала письмо «поруган­ной женщины». «Будьте прокляты, под­лый преступник, наградивший меня не­излечимой болезнью, обезобразившей моё тело! Пусть позор и унижения па­дут на Вас, пусть ужас и скорбь, плач и стенания станут вашим уделом, как они стали моим. Я проклинаю Вас», — пи­сала гражданка Б. Газета называла это письмо «потрясающим человеческим документом» и призывала советских врачей вынести «свой суровый приго­вор преступнику».

Сразу после появления статьи по всей стране от Киева до Магадана в больни­цах и институтах стали проходить соб­рания медицинских работников, клеймящие позором профессора Плетнёва. Письма с осуждением Плетнёва подпи­сали его коллеги М. Вовси, Б. Коган — в 1953 г. сами объявленные «убийцами в белых халатах» (см. ст. «Оттепель»).

Писательница Евгения Гинзбург в своих воспоминаниях приводит такой случай: «В 37-м вольные врачи Магадана были призваны выразить на собрании своё гневное возмущение аморальными по­ступками профессора Плетнёва. И то­гда доктор Уманский, приехавший на Ко­лыму с целью скопить приданое дочкам,

и ссыльнопоселенцев. В конце 30-х гг. в ВКП(б) откровенно говорили, что старым партийцам, вплоть до участников граждан­ской войны, «больше нет доверия». «В посадке рядовых членов партии, видимо, был секретный, нигде прямо не названный мо­тив: преимущественно арестовывать членов партии со стажем до 1924 года», — замечал писатель А. Солженицын.

Официальная история партии сделалась почти «безлюд­ной». «Краткий курс истории ВКП(б)» на страницах, посвящённых советскому периоду, поимённо называл 96 большевиков, из которых ко времени выхода книги 80 уже умерли, причём из них 57 погибли как «враги народа». Конечно, у многих «идейных» партийцев происходящее вызывало сомнения. Например, старая коммунистка О. Никитина, работница Трёхгорной мануфакту­ры, недоуменно спросила на собрании в июне 1937 г.: «Говори­те, все предатели. Что же, Ленин-то совсем без глаз был, не ви­дел людей, которые вокруг него жили?». (За это она получила десять лет заключения.)

Б. Карпов и В. Викторов. Плакат 1949 г.

368

 

 

Но большинство старых партийцев перед собственной гибе­лью сами требовали в выступлениях или печати «сурово покарать» других «врагов народа». Узнав об аресте видного большевика Ста­нислава Косиора, незадолго до того проклинавшего в газетах дру­гих «врагов», поэт Осип Мандельштам заметил: «Сталину не нуж­но рубить головы, они слетают сами, как одуванчики».

Лев Троцкий написал своеобразную эпитафию поколению «старых большевиков»: «В жизни этого поколения был свой ге­роический период: подпольные типографии, аресты, ссылки. К октябрьскому перевороту эти люди, уже потрёпанные жизнью и уставшие, примкнули в большинстве своём со сжатым сердцем. После военной победы над врагами им казалось, что впереди предстоит мирное и беспечальное житие. Но главные трудно­сти оказались впереди. Чтобы обеспечить миллионам больших и малых чиновников бифштекс, бутылку вина и другие блага жизни, понадобился тоталитарный режим...».

Массовые репрессии 1937—1938 гг. завершили процесс преобразования партии большевиков, начавшийся после её при­хода к власти. Идеология перестала играть определяющую роль в её политике. Теперь политику диктовали только реальные ин­тересы аппарата. Идеология заняла подчинённое, чисто служеб­ное положение. Партия уже не напоминала «союз единомышлен­ников», оставшись только частью государственного аппарата. Воз­никновение идейной оппозиции (подобной оппозиции Троцко­го или Рютина) в такой партии стало совершенно невозможным. Все эти черты партия сохранила и позднее, в эпоху Хрущёва, а поз­же — Брежнева.

Ю. Ганф. «Увертюра для гадов. „А ларчик просто открывался..."». Карикатура на А. Троцкого и «троцкистов» («Крокодил». 1936 г.).

поднялся и сказал: ,,Я работал в его кли­нике и могу заверить вас, что все рос­сказни о том, что он якобы пытался из­насиловать пациентку, — абсолютная несусветная чушь. И это скажет вам вся­кий, кто хоть немного знает профессо­ра Плетнёва. И лично я голосовать за такие вздорные обвинения не могу"». Арестованный на следующий день Я. Уманский получил десять лет лагерей.

На суде в июле 1937 г. Плетнёв был при­говорён к незначительному наказа­нию — двум годам заключения услов­но. Однако сразу же открылось новое следствие против профессора. Теперь он обвинялся в убийстве Горького и Куйбышева в результате «вредительско­го лечения».

Уже сидя в тюрьме, Д. Плетнёв продол­жал работать, написал научный труд объ­ёмом около 250 страниц. В марте 1938 г. 66-летний профессор вновь предстал перед судом по делу Рыкова и Бухари­на. Ученик Плетнёва В. Виноградов (тоже будущий «убийца в белом халате») вме­сте с другими врачами-экспертами под­твердил, что лечение Горького и Куйбы­шева было «вредительским».

По одним данным, Дмитрий Плетнёв был приговорён к 25 годам заключения и расстрелян 11 сентября 1941 г., по другим — работал лагерным врачом и дожил до лета 1953 г.

369