Ежегодная смертность в советских лагерях в 1937—1941 гг, составляла в среднем около 30%. Всего за это время через лагеря Колымы прошло более миллиона заключённых.

«ГАРАНИНСКИЕ РАССТРЕЛЫ»

Несмотря на суровость лагерного режима, власти, очевидно, опа­сались, что в заключении случайно могут выжить «троцкисты» и другие опасные элементы. Поэтому в 1938 г. по лагерям прокати­лась волна массовых расстрелов за «саботаж и попытку восстания». В. Шаламов вспоминал: «Много месяцев день и ночь на ут­ренних и вечерних поверках читались бесчисленные расстрельные приказы. В 50-градусный мороз музыканты из бытовиков играли туш перед чтением и после чтения каждого приказа. Дым­ные бензиновые факелы разрывали тьму... Папиросная бумага приказа покрывалась инеем, и какой-нибудь начальник, читаю­щий приказ, стряхивал снежинки с листа рукавицей, чтобы ра­зобрать и выкрикнуть очередную фамилию расстрелянного». Каждый список завершала подпись начальника колымских лаге­рей полковника Гаранина. Поэтому расстрелы прозвали «гаранинскими».

«Надпись на стене клубного барака» (из книги «Канал имени Сталина»).

«Легко сказать — разбор скалы, а вот

посмотрите, как её разбирают»

(из книги «Канал имени Сталина»).

466

В первую очередь уничтожались «троцки­сты», участники прежних оппозиций в ВКП(б). Всего так на Колыме расстреляли около 30 тысяч человек. Казни совершались в особом лагере воз­ле шахты Серпантинка. Немецкая коммунистка Труде Рихтер вспоминала, как производились «гаранинские расстрелы»: «В палатке надевают на­ручники и в рот суют кляп, чтобы человек не мог кричать, зачитывают приговор — решение Ко­лымской тройки НКВД — и ведут в „кабинет на­чальника", специально приспособленный для ис­полнения приговора. Человек только переступа­ет порог двери, тут же слышен глухой выстрел».

В то время как на Колыме шли «гаранинские расстрелы», в лагерях Республики Коми происхо­дили «кашкетинские расстрелы». Так их назвали по фамилии пред­седателя особой комиссии НКВД Кашкетина. Здесь тоже казнили бывших оппозиционеров-«троцкистов». Хорошо сплочённые, они с помощью голодовок защищали свои вольности и порой даже до­бивались победы.

В апреле 1938 г. около 2 тыс. заключённых-«троцкистов» пе­ревели на лагерный пункт «Старый кирпичный завод» под Вор­кутой. Здесь их некоторое время держали в палатках, затем объ­явили им о переводе в другое место. По дороге колонну заклю­чённых расстреляли из пулемётов.

В 1939 г. и Кашкетина, и Гаранина также арестовали и приго­ворили к смертной казни. В лагерях после этого появилась леген­да, что этих чекистов по пути к месту службы подменили иностран­ные шпионы-двойники. Таким образом, массовые казни — наме­ренное вредительство, дело рук вражеских шпионов. Подобная ле­генда хорошо объясняла внезапные и массовые расстрелы.

В 40-е ГОДЫ

В июне 1941 г., в первые дни после нападения Германии на СССР, лагерные власти приняли «меры повышенной бдительно­сти». Заключённым запретили переписку и получение посылок, выключили даже лагерные радиоточки. Отменили дни отдыха. И, как замечал писатель Лев Разгон, бывший заключённый, «конеч­но, немедленно навели жесточайшую экономию в питании зэка». Вскоре после этого оказалось, что лагерь, в котором он находил­ся, по его словам, буквально «набит живыми скелетами. Равнодуш­ные, утратившие волю и желание жить, эти обтянутые сухой се­рой кожей скелеты сидели на нарах и спокойно ждали смерти. К весне сорок второго года лагерь перестал работать».

Между тем лагеря давали стране высокоценную продукцию: главным образом лес и золото. Поэтому скоро власти изменили свою позицию в отношении заключённых. Режим смягчился. Трудоспособным заключённым начали давать достаточное пи­тание. По замечанию Л. Разгона, в годы войны они «стали един-