ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ:

В 1937 и 1941 — 1944 гг. в Советском Союзе по решению властей было проведено «переселение народов». В ссылку отправили свыше 2,5 млн. человек десяти национальностей.

Впервые переселения были опробованы в 1937 г. на корей­цах Приморского края. Более 100 тыс. корейцев переселили в необжитые районы Средней Азии. Многие из них, особенно ста­рики и дети, вскоре погибли от необычного для них климата и тяжёлых условий жизни. Следующим переселённым народом ста­ли советские немцы.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НЕМЦЕВ

Во времена Петра I и Екатерины II в России поселились сотни тысяч выходцев из Германии. К середине 20-х гг. XX в. в Совет­ском Союзе проживало около 1,2 млн. их потомков. В 1924 г. была создана автономная республика немцев Поволжья со сто­лицей в городе Энгельсе.

Через два месяца после начала Великой Отечественной вой­ны, 28 августа 1941 г., глава Советского государства Михаил Ка­линин подписал указ об упразднении республики немцев Повол­жья. Всех советских немцев предписывалось выслать в Сибирь и Среднюю Азию.

В указе говорилось: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающе­го в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч дивер­сантов и шпионов, которые по сигналу, полученному из Герма­нии, должны произвести взрывы в районах, населённых немца­ми Поволжья. О наличии такого большого количества диверсан­тов и шпионов среди немцев советским властям никто не сооб­щал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти».

Писатель Илья Эренбург позднее отмечал в «Правде», что, поселив на лучших землях России немцев, русский народ пус­тил за пазуху и согрел змею.

3 сентября 1941 г. началось переселение немцев. Везли их в товарных поездах, набитых так плотно, что спать приходилось по очереди. Кормили один раз в день: выдавали миску супа и

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Возвращение переселённых народов далеко не везде проходило гладко. Иногда, вернувшись на родину, люди находили свои дома по-прежнему пус­тыми. Так было в горных селениях, где могли уцелеть лишь те, кто обживался здесь веками.

Однако чаше дома высланных были уже заняты приезжими. Порой новые жильцы отказывались продавать дома прежним хозяевам.

В Ингушетии из-за этого возникла враждебность между ингушами и рус­скими переселенцами. В августе 1958 г. здесь вспыхнули волнения рус­ского населения. Поводом послужила драка, в которой ингуш убил русского.

Похоронная процессия превратилась в 10-тысячную демонстрацию. Разбрасы­вались листовки, которые требовали нового выселения чеченцев и ингушей и установления «власти русских». Де­монстранты захватили обком партии, но были разогнаны войсками.

569

 

 

 

ДВИЖЕНИЕ МЕСХЕТИНЦЕВ

В 1956 г. туркам-месхетинцам разре­шили селиться всюду, кроме их роди­ны — Грузии. В 1968 г. вышел указ, объ­яснивший это тем, что месхетинцы «укоренились» в местах ссылки.

С 1961 г. движение месхетинцев воз­главил Временный оргкомитет возвра­щения народа на родину. Хотя коми­тет неоднократно подчёркивал своё полное уважение к законам и совет­ской власти, в 1971 г. трое его лиде­ров были осуждены на несколько лет заключения.

В 1968 г. месхетинцы устроили 7-ты­сячную демонстрацию в Тбилиси, тре­буя права на возвращение в Грузию. Глава грузинской компартии В. Мжа­ванадзе пообещал им принимать в Гру­зию по сто месхетинских семей в год. Но обещание это не было выполнено.

После начала «перестройки» положе­ние месхетинцев ещё ухудшилось. В июне 1989 г. в Узбекистане вспыхнули месхетинские погромы, и турки-месхетинцы стали беженцами.

Одновременно и в Грузии прошли мас­совые митинги под лозунгом: «Ни од­ного турка в Грузии!». После этих со­бытий надежды на возвращение в род­ные края у месхетинцев почти не ос­талось.

небольшой кусок хлеба. Многие переселенцы умерли ещё в пути. В октябре 1946 г. в ссылке находилось более 895 тыс. немцев.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ КАЛМЫКОВ

В декабре 1943 г. судьбу советских немцев разделили калмыки. Как и в случае с переселением немцев, принятые меры обосно­вывались утверждениями о массовой измене среди калмыков.

Калмыцкий поэт Давид Кугультинов рассказывал: «В обви­нение поставили, будто бы 110-я Калмыцкая кавалерийская ди­визия сдалась в плен. Всю эту кавалерийскую дивизию бросили на танки немецкие. И пошла легенда, будто бы Калмыцкая диви­зия вся сдалась, разбежалась». На самом деле кавалерия, не спо­собная противостоять танкам, была просто уничтожена ими.

Всего выселили 93 тыс. калмыков. К концу 1946 г. остава­лись в живых лишь 82 тыс. ссыльных, хотя к ним добавились ещё и вернувшиеся с фронтов солдаты.

ПОРЯДОК ВЫСЕЛЕНИЯ

Выселение всех народов проводилось по общему плану. Вначале происходила подготовка — прибывали войска. Если выселять пред­стояло из глухих мест, для этого даже специально прокладывали новые дороги. По свидетельству Д. Кугультинова, события разви­вались так: «Сначала ставили во всех населённых пунктах воин­ские подразделения, говорили, что, мол, на отдых. А люди-то по­нимали: происходит что-то страшное. Солдаты стали им украд­кой шептать: сошлют вас, готовьтесь. Люди и верили, и не вери­ли. Моя тётка после рассказывала: рано утром им приказали со­браться в дорогу. С собой разрешили взять ценные вещи, узелки до 10 килограммов».

Выселение проводилось молниеносно: на сборы иногда да­вали всего 20 минут. Большая часть имущества, скот и птица — всё оставалось брошенным вместе с домом. Выселяли в основ­ном женщин, детей и стариков, т. к. взрослые мужчины были на фронте. Если в выселяемой семье жена была другой националь­ности, она могла отказаться от мужа и остаться дома. Но все дети со «смешанной кровью» подлежали ссылке.

Уже по пути в ссылку погибали наиболее слабые — старики и дети. Часто в поездах происходили вспышки эпидемий, но вра­чебная помощь больным не оказывалась. Тела умерших в пути не хоронили. Солдаты конвоя просто бросали их под откос. Толь­ко если умирало очень много людей, разрешали похороны.

Не предать тело близкого человека земле, по обычаям боль­шинства высылаемых народов, считалось самым тяжким грехом. Часто высылаемые до последней возможности старались пря­тать тело умершего в пути от охраны.

В спешке выселения родственники иногда оказывались в разных поездах, которые развозили их далеко друг от друга. Иногда несколько лет они не могли воссоединиться.

570

 

 

 

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ИЗ КРЫМА

18 мая 1944 г. началось выселение из Крыма 183 тыс. крымских татар. Они так же, как немцы и калмыки, обвинялись в сотруд­ничестве с оккупантами, в массовом дезертирстве.

В то же время известно, что 50 тысяч крымских татар в годы войны получили боевые награды, 57 тысяч — погибли на фрон­тах. Немцы сожгли 105 крымско-татарских деревень за связь их жителей с партизанами.

Крым «очистили» не только от татар, но и от других «не­желательных» национальностей. Одновременно сослали 15 тыс. черноморских греков, 12 тыс. болгар, 10 тыс. армян.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ КАВКАЗСКИХ НАРОДОВ

В 1943—1944 гг. развернулось выселение ряда народов с Кавка­за и из Закавказья. Выселение почему-то обычно начиналось пе­ред официальными праздниками.

6 ноября 1943 г. (в годовщину Октября) выселили 69 тыс. карачаевцев.

23 февраля 1944 г. (в день Красной армии) — 460 тыс. че­ченцев и ингушей.

8 марта 1944 г. (в праздник 8 Марта) — 33 тыс. балкарцев.

Наконец последними в ноябре 1944 г. разделили судьбу вы­сланных народов 110 тыс. турок-месхетинцев.

ПОЛОЖЕНИЕ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ

Война закончилась. Вернувшись в родные места, солдаты находи­ли пустые дома и заброшенные селения. Они отправлялись на по­иски своих близких и находили их в ссылке. Здесь у фронтовиков отбирали все полученные на войне награды и записывали их в чис­ло ссыльных — «спецпереселенцев». Все спецпереселенцы обяза­ны были каждый месяц отмечаться в комендатуре. Неявка наказы­валась заключением на полгода. Закончив школу, дети переселен­цев не могли продолжать образование в других городах.

Первое время высланные надеялись, что после окончания войны власти «разберутся» и разрешат им вернуться на родину. Но 26 ноября 1948 г. вышел указ, который гласил, что все пере­селённые народы высланы навечно, а самовольная отлучка из мест поселения карается двадцатью годами каторжных работ.

ВОЗВРАЩЕНИЕ СОСЛАННЫХ НАРОДОВ

В 1955—1956 гг. власти сняли ограничения с большинства вы­сланных народов: им разрешили покидать места ссылки.

Но возвращаться на родину позволили не всем. С немцев обвинение в предательстве сняли только в августе 1964 г. Селить­ся же в Поволжье им не разрешали до 1972 г. Среди них в эти годы возникло весьма широкое национальное движение. Одна-

ДВИЖЕНИЕ КРЫМСКИХ ТАТАР

С 1956 г. крымские татары начали по­давать коллективные письма властям с просьбой разрешить вернуться на ро­дину. В группы по составлению этих пи­сем вошло около 5 тыс. человек. В 1966 г. под одним из таких обращений подписались 130 тыс. человек — поч­ти весь народ. Но никакого ответа на все эти письма так и не последовало.

С середины 60-х гг. движение крым­ских татар сблизилось с правозащит­ным движением. Генерал Пётр Григоренко (см. ст. «Пётр Григоренко»), вы­ступая в 1968 г. перед крымскими та­тарами на встрече в одном московском ресторане, сказал: «Перестаньте про­сить! Верните то, что принадлежит вам по праву!». Эта встреча закончилась пением «Интернационала», причём пели и случайные посетители рестора­на, и его работники.

В 1966—1968 гг. движение крымских татар стало выливаться в новую фор­му — массовых митингов и демонстра­ций. Их разгоняла милиция, было осуж­дено более двухсот активистов движе­ния. Но эти протесты заставили власти принять указ 1967 г., который наконец снял с крымских татар обвинение в «из­мене родине». Правозащитница Людми­ла Алексеева писала: «То, чего не уда­лось добиться за восемь лет смиренных просьб, было вырвано за три года энер­гичных всенародных протестов». Одна­ко в том же указе подчёркивалось, что крымские татары «укоренились на но­вых местах», и им не разрешалось воз­вращение на родину. После указа дви­жение крымских татар сделало ещё один шаг в своём развитии: тысячи людей стали возвращаться на родину, не дожидаясь разрешений.

С 1967 г. крымские татары начали ста­вить на пустырях в Крыму палаточные городки и селиться в них. Власти по­стоянно сносили их бульдозерами. Слу­чалось, разрушали и купленные тата­рами дома. В 1978 г. после одного та­кого выселения крымский татарин Муса Мамут в знак протеста покончил с собой, совершив самосожжение. Эта «бульдозерная война» продолжалась вплоть до 1990 г.

571

 

 

 

ко его участники, как правило, требовали не возвращения в По­волжье, а выезда в Западную Германию.

Двум народам — крымским татарам и туркам-месхетинцам — было вообще отказано в праве вернуться в места искон­ного проживания. В течение 60—80-х гг. продолжалась борьба этих народов за возвращение на родину.

 

 

 

 

 

 

 

 

«ОТТЕПЕЛЬ»

«ДЕЛО ВРАЧЕЙ»

13 января 1953 г. газета «Правда» поместила передовую статью под сенсационным заголовком «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей».

В статье сообщалось, что арестованы девять «врачей-вреди­телей» (профессора Вовси, Виноградов, Фельдман, Этингер, Гринштейн и др.). «Правда» писала: «Участники террористиче­ской группы, используя своё положение врачей и злоупотребляя доверием больных, злодейски подрывали здоровье последних... Жертвами этой банды человекообразных зверей пали товарищи Жданов и Щербаков. Преступники признались, что они, восполь­зовавшись болезнью товарища Жданова, умышленно скрыли имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопока­занный этому тяжёлому заболеванию режим и тем самым умерт­вили товарища Жданова».

«Презренных наймитов, продавшихся за доллары и стерлин­ги, советский народ раздавит, как омерзительную гадину», — го­ворилось в заключение.

Об атмосфере следствия по «делу врачей» писал позднее один из арестованных Яков Рапопорт: «М. С. Вовси и В. Н. Вино­градов говорили мне, что они признали все свои вымышленные преступления. М. С. Вовси даже рассказал мне, как от него потре­бовали признания в том, что он был ещё и немецким шпионом и что он при этом расплакался, сказав: „Чего же вы ещё от меня хотите, ведь я же признался, что был американским и английским шпионом, неужели этого мало? Немцы расстреляли в Двинске всю мою семью...". В ответ он получил матерную ругань и требо­вание: „Профессор, нечего запираться, признавайся, что был и немецким шпионом!". И М. С. Вовси подписал, что был и немец­ким шпионом тоже». Сам Я. Рапопорт «признаваться» отказался, как и некоторые другие арестованные.

На общество «дело врачей» произвело сильное впечатление, особенно тот факт, что большинство из них носили еврейские фамилии. Люди отказывались лечиться у врачей-евреев. Пусто­вали поликлиники и аптеки. Хирург Борис Петровский расска­зывал о своём рабочем дне 13 января: «В большой 12-местной па­лате меня встретил гул голосов спорящих, возбуждённых боль­ных. Когда я вошёл, все смолкли, выжидательно и настороженно уставились на меня. Я по возможности спокойно сказал, что по-

575

 

 

 

ЛИДИЯ ТИМАШУК

В августе 1948 г. у члена Политбюро Андрея Жданова ухудшилось состояние здоровья из-за сердечного заболева­ния. Одна из его врачей, Лидия Тимашук, считала, что у пациента инфаркт. Но остальные врачи поставили другой диагноз. Вскоре Жданов скончался.

Лидия Тимашук написала в охрану Ста­лина, что Жданова лечили неправиль­но, вредительски. Тогда это письмо ос­талось без ответа. Но в 1952 г. Сталин вспомнил о нём и распорядился начать «дело врачей».

Спустя неделю после сообщения об аресте «врачей-вредителей» был при­нят указ о награждении Л. Тимашук ор­деном Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц». Из разных уголков стра­ны ей стали приходить письма, люди восхищались её поступком, и в печати появлялись подборки «Почта Лидии Тимашук». Воображение поражал тот факт, что простой незаметный врач, рядовой советский человек повлиял на судьбу огромной страны.

Когда «дело врачей» было прекраще­но, «Правда» сообщила, что указ о на­граждении Л. Тимашук отменён «как неправильный в связи с выявившими­ся в настоящее время действительны­ми обстоятельствами». Орден Ленина был у неё отобран. Впрочем, через год за свою работу она получила другой орден — Трудового Красного Знамени.

На пенсию Лидия Тимашук вышла в 1964 г., а скончалась в 1983 г. в воз­расте 85 лет.

сле публикации в сегодняшних газетах мы вполне понимаем их волнение, но у нас в коллективе вредителей нет. Тем не менее, учитывая происходящее, хотим отменить операции. Каково же было моё облегчение, когда больные твёрдо, почти хором закри­чали: „Мы вам верим! Не надо отменять операции!". Но в некото­рых клиниках всё же произошли неприятные эксцессы: несколь­ких врачей избили».

Дочь Якова Рапопорта Наталия, бывшая в то время школь­ницей, вспоминала: «Широко обсуждался вопрос, как будут каз­нить преступников. Информированные круги в моём классе ут­верждали, что их повесят на Красной площади. Волновались: бу­дет туда открытый доступ или только по пропускам. Сходились на том, что по пропускам: иначе любопытствующие подавят друг друга и могут снести Мавзолей. Кто-то утешал: ничего, наверня­ка будут снимать кино. А я видела во сне повешенного Вовси и просыпалась с криком...».

Ходили слухи, что во время публичной казни разгневанная толпа вырвет осуждённых из рук палача и сама расправится с ними. После этого повсюду пройдут еврейские погромы, и всех евреев, «спасая их от народного гнева», вывезут в Сибирь. «Прав­да» уже будто бы заготовила статью об этих событиях под заго­ловком «Русский народ спасает еврейский народ».

Но развязка оказалась совершенно неожиданной. 5 марта 1953 г. скончался Иосиф Сталин. Его соратники с самого нача­ла были настроены против «дела врачей». Они хорошо помни­ли, что на процессе Бухарина в 1938 г. тоже судили «убийц в бе­лых халатах». Теперь они опасались, что «вдохновителями вра­чей-вредителей» окажутся они сами. Поэтому сразу после смер­ти Сталина решено было дело прекратить.

4 апреля 1953 г. было опубликовано «Сообщение МВД СССР» о том, что, как выяснилось, 15 врачей, привлечённых по этому делу, «были арестованы бывшим МГБ неправильно, без каких-либо законных оснований». «Показания арестованных, якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены путём применения недопустимых и строжайше запрещённых со­ветскими законами приёмов следствия». Все арестованные в тот же день были освобождены.

Писатель Илья Эренбург упомянул освобождение врачей в своей известной повести «Оттепель» (1954 г.). Конец «дела вра­чей» стал первым признаком общего смягчения режима в стра­не — «оттепели».

ПЕРВЫЕ ШАГИ «ОТТЕПЕЛИ»

До смерти Сталина никто в высших слоях общества не чувство­вал себя защищённым. Никто не был застрахован от ареста и ги­бели. Поэтому теперь они хотели прежде всего добиться для себя личной неприкосновенности.

Первым шагом к этому стало прекращение «дела врачей». Кроме того, началось освобождение политзаключённых — род-

576

 

 

ственников высших руководи­телей страны.

В Москве освободили жену Молотова Полину Жем­чужину. Ещё в начале марта её допрашивали и пытали на следствии. Историк Рой Медве­дев писал: «9 или 10 марта её вызвали в кабинет к Берии. Она не знала о смерти Стали­на и готовилась к худшему. Но Берия неожиданно вышел из-за стола, обнял свою гостью и воскликнул: „Полина! Ты чест­ная коммунистка!". Жемчужина упала на пол, потеряв созна­ние. Но её быстро привели в чувство...».

В марте вернулся домой Алексей Каплер — бывший же­них дочери Сталина. По прось­бе маршала Георгия Жукова от­пустили ряд арестованных ге­нералов и адмиралов. Их тоже освобождал лично Лаврентий Берия, ставший министром внутренних дел.

Л. Берия стремился пойти впереди «оттепели». Он выдви­гал поэтому самые решитель­ные предложения во всех об­ластях. Например, после Бер­линского восстания вместе с Георгием Маленковым он предложил не строить в ГДР социа­лизм. 27 мая Берия заявил: «Нам нужна мирная Германия, а будет ли там социализм или не будет, нам всё равно».

Но в Берии руководители страны продолжали видеть преж­де всего чекиста. Госбезопасность внушала им страх. Ведь имен­но её руками проводились все аресты и расстрелы руководства. Чтобы освободиться от этого страха, они желали покончить с её влиянием.

«„Следы преступлений". Органами Государственной безопасности раскрыта террористическая группа врачей-вредителей, наёмных агентов иностранных разведок» («Крокодил». Январь 1953 г.).

РАССТРЕЛ ЛАВРЕНТИЯ БЕРИИ

10 июля 1953 г. советские граждане неожиданно узнали из газет, что Лаврентий Берия исключён из партии как «враг Коммуни­стической партии и советского народа». В сообщении говори­лось, что «в интересах иностранного капитала» он пытался «по­ставить МВД над Правительством и партией».

Этому предшествовали следующие события. К лету 1953 г.

577

 

 

 

Г. Маленков. 1940 г.

Д. Налбандян. «Для счастья народа.

Заседание Политбюро UK ВКП(б)».

1949 г.

все члены Президиума ЦК договорились о совместных действи­ях против Берии. «Пока эта сволочь сидит, никто из нас не мо­жет чувствовать себя спокойно», — говорил Никита Хрущёв, от­ражая общее мнение.

Решено было арестовать Берию на заседании Президиума ЦК партии 26 июня. Конечно, арест нельзя было поручать чекис­там, его подчинённым. Поэтому в Кремль вызвали нескольких проверенных военных. Среди них были маршал Георгий Жуков, генералы Кирилл Москаленко и Павел Батицкий.

Бывший работник ЦК Фёдор Бурлацкий так передавал уст­ный рассказ Хрущёва об этом заседании: «Сели все, а Берии нет. Ну, думаю, дознался. Ведь не сносить нам тогда головы. Но тут он пришёл, и портфель у него в руках. Сел и спрашивает: „Ну, какой вопрос сегодня на повестке дня? Почему собрались так неожи­данно?". А я толкаю Маленкова ногой и шепчу: „Открывай засе­дание, давай мне слово". Тот побелел, смотрю, рта раскрыть не может. Тут я вскочил сам и говорю: „На повестке дня один вопрос. Об антипартийной, раскольнической деятельности агента импе­риализма Берии. Есть предложение вывести его из состава Пре­зидиума, из состава ЦК, исключить из партии и предать военно­му суду"».

В своих воспоминаниях Хрущёв писал: «Маленков всё ещё пребывал в растерянности и даже не поставил моё предложение на голосование, а нажал сразу секретную кнопку и вызвал таким способом военных». Из соседней комнаты вышли ожидавшие там военные. В руках они держали револьверы. Большинство сидев­ших за столом замерли от не­ожиданности. Георгий Жуков скомандовал Берии: «Встать! Вы арестованы. Руки вверх!».

Перед Л. Берией на столе лежал листок бумаги. Потря­сённый, он во время заседания крупно выводил на нём одно и то же слово: «Тревога». Он на­писал его 19 раз.

Берия потянулся за своим портфелем, который оставил на подоконнике. Нервное напря­жение Хрущёва разрядилось в том, что он выбил портфель из рук Берии, решив, что внутри спрятано оружие. На самом деле портфель был пустым.

После ареста Лаврентия Берию под конвоем доставили в здание штаба Московского военного округа. Там же ему выдали простую солдатскую форму, отобрали пенсне.

578

 

 

 

Арест Л. Берии на заседании Президиума UK КПСС. Современный рисунок.

Как писал историк Антон Антонов-Овсеенко, из-под ареста Берия посылал отчаянные записки Маленкову: «Егор, разве ты не знаешь, меня забрали какие-то случайные люди, хочу лично до­ложить обстоятельства. Когда вызовешь?»; «Егор, почему ты мол­чишь?».

18 декабря начался закрытый суд, который проходил в том же здании. Председателем на нём был маршал Иван Конев, об­винителем — новый генеральный прокурор СССР Роман Руденко.

Приговор гласил, что Берия более 30 лет состоял на службе иностранных разведок. Он обвинялся также в попытке «поста­вить МВД над партией».

Вместе с ним судили ещё шесть человек. Это были видные чекисты (В. Деканозов, В. Меркулов и др.). Всех подсудимых при­говорили к смертной казни.

Как сообщили советские газеты, приговор привели в испол­нение 23 декабря. Согласно акту о расстреле, Лаврентия Берию казнили отдельно, на полтора часа раньше остальных осуждённых.

А. Антонов-Овсеенко так описывал его казнь: «Казнили при­говорённого в том же бункере штаба МВО. С него сняли гимна­стёрку, оставив белую нательную рубаху, скрутили верёвкой сза­ди руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял присутствующих от рикошета пули. Прокурор Руденко зачитал приговор.

579

 

 

Арест Л. Берии на заседании Президиума UK КПСС. Современный рисунок.

Как писал историк Антон Антонов-Овсеенко, из-под ареста Берия посылал отчаянные записки Маленкову: «Егор, разве ты не знаешь, меня забрали какие-то случайные люди, хочу лично до­ложить обстоятельства. Когда вызовешь?»; «Егор, почему ты мол­чишь?».

18 декабря начался закрытый суд, который проходил в том же здании. Председателем на нём был маршал Иван Конев, об­винителем — новый генеральный прокурор СССР Роман Руденко.

Приговор гласил, что Берия более 30 лет состоял на службе иностранных разведок. Он обвинялся также в попытке «поста­вить МВД над партией».

Вместе с ним судили ещё шесть человек. Это были видные чекисты (В. Деканозов, В. Меркулов и др.). Всех подсудимых при­говорили к смертной казни.

Как сообщили советские газеты, приговор привели в испол­нение 23 декабря. Согласно акту о расстреле, Лаврентия Берию казнили отдельно, на полтора часа раньше остальных осуждённых.

А. Антонов-Овсеенко так описывал его казнь: «Казнили при­говорённого в том же бункере штаба МВО. С него сняли гимна­стёрку, оставив белую нательную рубаху, скрутили верёвкой сза­ди руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял присутствующих от рикошета пули. Прокурор Руденко зачитал приговор.

579

 

 

 

 

Л. Каганович. Снимок 30-х гг.

В. Молотов.

Берия. Разрешите мне сказать...

Руденко: Ты уже всё сказал. (Военным) Заткните ему рот по­лотенцем. Прошу привести приговор в исполнение.

Батицкий нажал на курок, пуля угодила в середину лба. Тело повисло на верёвках».

Под арестом оказались жена Берии и его сын. Они провели в заключении около полутора лет.

Влияние госбезопасности в руководстве страны после аре­ста Берии было почти сведено на нет. Расстрелы отдельных вид­ных чекистов продолжались до 1955 г.

В народе в это время появилась частушка:

Лаврентий Палыч Берия

Не оправдал доверия.

Осталися от Берии

Лишь только пух да перия.

РЕАБИЛИТАЦИЯ

И после расстрела Берии реабилитация (освобождение и оправ­дание) заключённых продолжалась. В течение 1953 г. отпустили около тысячи человек; до 1956 г. — около 10 тыс.

Освобождали прежде всего родных и близких тех, кто те­перь стоял у власти. За каждого реабилитированного должны были поручиться два знавших его партработника.

Но дело двигалось слишком медленно. В заключении оста­вались десятки тысяч бывших руководителей. Это беспокоило и новое руководство.

Чтобы ускорить процесс, в 1956 г. создали около сотни осо­бых комиссий. Прямо в лагерях они изучали дела, беседовали с заключёнными и быстро их освобождали.

К осени 1956 г. на свободу вышли почти все политзаключён­ные — сотни тысяч человек. Среди них были не только комму­нисты, но и уцелевшие эсеры, меньшевики и т. п. В заключении остались только те, кто воевал против Советской власти в 40-е гг. Это были «власовцы», а также партизаны Прибалтики и Украи­ны — «лесные братья» и «бандеровцы».

Вину сняли примерно с 1,5 млн. человек, арестованных в 30-е гг. и позднее. Большую часть из них реабилитировали по­смертно.

Реабилитация не коснулась «раскулаченных», осуждённых по «шахтинскому делу» и т. п. Не сняли вину с Григория Зиновь­ева, Льва Каменева, Николая Бухарина и др. (см. ст. «Партия боль­шевиков в 20—30-е годы»).

Историк Рой Медведев писал: «Жена Н. Крестинского в те­чение семи лет после XX съезда добивалась реабилитации сво­его мужа, проходившего по процессу вместе с Бухариным. Когда ей наконец сообщили, что её муж реабилитирован и восстанов­лен в партии, она умерла от инфаркта, упав на пол рядом с теле­фонным аппаратом».

580

 

 

XX СЪЕЗД ПАРТИИ

Чтобы исключить в будущем массовые «чистки», недостаточно было просто освободить тех, кто был прежде арестован. Требо­валось и политически осудить подобные меры.

Такое осуждение готовилось постепенно. В печати появи­лось выражение «культ личности». Газеты писали, как Ленин и Сталин всегда выступали против «культа личности». Имя Стали­на в печати встречалось всё реже.

14 февраля 1956 г. открылся XX съезд КПСС, первый после смерти Сталина. Было ясно, что это наиболее удобный момент для его прямого осуждения.

Высшие руководители понимали, что это неизбежно бросит тень на них самих. Одним из главных доводов за осуждение Ста­лина, по словам Н. Хрущёва, стал такой: «Если ошибки и недос­татки, которые имели место в период культа личности Сталина, не вскрыть и не осудить, то значит одобрить, узаконить их на бу­дущее».

Кроме того, бывшие соратники Сталина опасались, как вы­разился Анастас Микоян, «раскачивания стихии». Если осужде­ние прежних «чисток» пойдёт без их участия, оно обратится про­тив них. Позднее Н. Хрущёв писал: «Если бы мы не разоблачили Сталина, то у нас, возможно, были бы более острые события, чем в Чехословакии» (в 1968 г.).

В речи на съезде А. Микоян заявил: «В течение примерно двадцати лет у нас фактически не было коллективного руковод­ства, процветал культ личности».

Утреннее заседание 25 февраля, в последний день съезда, было закрытым. На нём отсутствовали журналисты и гости. С большим докладом «О культе личности и его последствиях»

Зал заседаний XX съезда КПСС.

Н. Хрущёв беседует с Г. Жуковым в перерывах между заседаниями XX съезда КПСС. Фото Д. Бальтерманца.

Выступление Н. Хрущёва на XX съезде КПСС.

581

 

 

 

«ДЕЛО ПАСТЕРНАКА»

В ноябре 1957 г. в Италии был напеча­тан новый роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Писатель надеялся, что одновременно роман напечатают и в Советском Союзе. Но здесь его выход задержался по цензурным причинам.

23 октября 1958 г. было объявлено о присуждении Б. Пастернаку Нобелев­ской премии по литературе. Он тут же послал в Стокгольм телеграмму: «Бес­конечно благодарен, тронут, горд, удивлён, смущён». Но на родине при­суждение Нобелевской премии Пас­тернаку вызвало совсем иной отклик. Уже на следующий день редакция «Но­вого мира» во главе с А. Твардовским подписала письмо, где выражала пи­сателю «презрение» за его «постыд­ную, антипатриотическую» книгу.

«Литературная газета» писала 25 октяб­ря: «Пастернак получил „тридцать среб­реников", для чего использована Нобе­левская премия. Он награждён за то, что согласился исполнить роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропа­ганды. Наживку заменят новой, как только она протухнет. Бесславный ко­нец ждёт и воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение». 27 октяб­ря состоялось обсуждение «дела Пас­тернака» в Союзе писателей. На это со­брание он не пошёл, а только направил туда письмо: «Я не ожидаю от вас спра­ведливости. Я вас заранее прощаю. Но не торопитесь. Это не прибавит вам ни счастья, ни славы». Ни один из писате­лей не выступил в его защиту. Он был исключён из Союза писателей. О Пас­тернаке и его романе с осуждением пи­сала вся советская печать. В ней появи­лись стихи М. Балыкина и А. Семёнова:

Как больно нам, как стыдно, что меж нас

Ещё живут и ходят пастернаки

И выжидают свой продажный час.

Восхищены тобою не друзья,

А жёлтые продажные писаки...

Нельзя простить и оставлять нельзя

В литературе нашей Пастернакипь!

29 октября глава комсомола Владимир Семичастный заявил в своей речи: «Иногда мы, кстати совершенно неза­служенно, говорим о свинье, что она такая, сякая и прочее. Я должен вам ска­зать, что это наветы на свинью. Сви-

выступил Первый секретарь ЦК партии Н. Хрущёв.

«Съезд выслушал мой доклад молча, — вспоминал он. — Как говорится, слышно было, как муха пролетит. Всё это прозвучало совершенно неожиданно для делегатов».

Доклад произвёл очень сильное впечатление. В нём были не только общие рассуждения, но и рассказ о судьбе нескольких арестованных. Это были члены ЦК и Политбюро: П. Постышев, Н. Вознесенский, А. Кузнецов и др. Хрущёв рассказывал о пыт­ках, которые к ним применялись, об их письмах перед казнью.

Участники съезда были глубоко потрясены. Несколько че­ловек во время доклада упали в обморок, и их унесли.

Тем не менее делегаты единогласно утвердили постановле­ние по докладу. В нём они поручали ЦК «полное преодоление культа личности, ликвидацию его последствий».

ПОСЛЕ XX СЪЕЗДА

Доклад Н. Хрущёва на закрытом заседании XX съезда первое время считался секретным. Но слухи о нём, конечно, немед­ленно разошлись по стране.

Особенное волнение это вызвало на родине И. Сталина, в Грузии. Молодёжь была возмущена тем, что соратники Сталина, при жизни превозносившие его, теперь оскорбляют его память.

5 марта 1956 г. исполнялось три года со дня смерти Стали­на. В этот день у его памятника в Тбилиси собрались тысячи лю­дей. В основном это были студенты и старшеклассники. Они по­требовали «восстановить доброе имя И. В. Сталина». «Долой Хру­щёва! Молотова — во главе правительства!» — восклицали демон­странты. В. Молотов всегда считался «правой рукой» и преемни­ком Сталина.

Демонстранты пытались пробиться в здание Центрального телеграфа в Тбилиси, чтобы отправить в Москву свои обраще­ния. Они окружили здание ЦК компартии Грузии. Митинги на­чались и в других городах Грузии.

9 марта в Тбилиси вошли войска. Выстрелами и танками они разогнали толпу. При подавлении волнений погибли и были ранены сотни людей.

Между тем в середине марта доклад Н. Хрущёва решено было довести до сведения советских граждан. По всей стране стали проходить тысячи открытых партсобраний, на которых зачиты­вали доклад. Правда, текст его оставался как бы секретным — де­лать записи на этих собраниях запрещалось. Многие, особенно убеждённые члены партии, были потрясены услышанным.

В июне полный текст доклада впервые напечатали за гра­ницей, в США. В Советском Союзе его опубликовали только в 1989 г.

2 июля «Правда» поместила большое постановление ЦК пар­тии «О преодолении культа личности и его последствий». Доку­мент выглядел мягче, чем доклад. «Партия сказала всю правду, как бы она ни была горька, — говорилось в нём. — Тем самым созда-

582

 

 

 

ются прочные гарантии того, чтобы в нашей стране никогда впредь не могли возникнуть явления, подобные культу личности»,

«АНТИПАРТИЙНАЯ ГРУППА»

5 марта 1953 г., за два часа до смерти И. Сталина, его соратники провели заседание. На нём они разделили должности в новом руководстве. Газеты сообщили об этом 7 марта. Самый влиятель­ный пост — главы правительства — занял Георгий Маленков.

Арест и казнь Берии нарушили политическое равновесие. Госбезопасность как политическая сила была сломлена. Возрос­ло значение партаппарата, который возглавлял Н. Хрущёв.

Н. Хрущёв в то время гораздо лучше Г. Маленкова и других членов руководства чувствовал общие настроения среди ответ­ственных работников. Ф. Бурлацкий приводил такой характер­ный случай.

В ноябре 1953 г. в ЦК проходило совещание. Г. Маленков выступил с длинной речью, где резко осуждал взяточничество и морально-бытовое разложение среди работников аппарата. Пос­ле этого выступления в зале воцарилась «гробовая тишина», где «недоумение было перемешано с растерянностью, растерянность со страхом, страх с возмущением». Тягостное молчание нарушил бодрый голос Хрущёва: «Всё это, конечно, верно, Георгий Мак­симилианович. Но аппарат — это наша опора». Зал ответил ему бурными восторженными аплодисментами.

Такое «перетягивание каната» между Маленковым и Хрущё­вым давало явное преимущество последнему. Шаг за шагом он продвигался к победе над соперником. В феврале 1955 г. он, на­конец, добился полного поражения Г. Маленкова. Тот потерял свой пост и остался всего лишь министром электростанций.

Первым человеком в стране оказался теперь Н. Хрущёв. Од­нако среди его ближайших соратников недовольство действия­ми нового руководства нарастало. Они считали, что Хрущёв час­то принимает своевольные и неправильные решения.

Особенное возмущение вызвал его лозунг: «За три-четыре года догнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения!». Он выдвинул его без обсуждения в Президиуме ЦК. Постепенно здесь родилась идея сместить Хрущёва.

18 июня 1957 г. её попытались привести в исполнение. Не­ожиданно для Н. Хрущёва против него выступили почти все ста­рейшие члены руководства: Вячеслав Молотов, Климент Воро­шилов, Лазарь Каганович, Георгий Маленков. В. Молотов вспо­минал: «У нас программы никакой не было, единственное — снять Хрущёва, назначить его министром сельского хозяйства».

Большинством в семь голосов против трёх Президиум ЦК проголосовал за снятие Хрущёва. Казалось, его противники одер­жали победу.

На стороне Хрущёва решительно выступил министр обо­роны Г. Жуков. Его голос имел немалый вес.

Сторонникам Хрущёва удалось созвать пленум ЦК, который

нья — все люди, которые имеют дело с этим животным, знают особенности сви­ньи, — она никогда не гадит там, где ку­шает, никогда не гадит там, где спит. По­этому, если сравнить Пастернака со свиньёй, то свинья не сделает того, что он сделал (Аплодисменты.). Он нагадил там, где ел, нагадил тем, чьими трудами он живёт и дышит» (Аплодисменты.). «А почему бы этому внутреннему эмигран­ту, — продолжал Семичастный, — не из­ведать воздуха капиталистического, по которому он так соскучился. Я уверен, что и общественность, и правительство никаких препятствий ему бы не чинили, а, наоборот, считали бы, что его уход из нашей среды освежил бы воздух» (Аплодисменты.). После этой речи несколь­ко десятков студентов Литературного института провели митинг с требовани­ем высылки Пастернака за границу. «Иуда — вон из СССР!» — гласил один из лозунгов. На плакате был изображён Пастернак, протянувший руку со скрю­ченными пальцами к мешку долларов.

29 октября Борис Пастернак направил в Стокгольм вторую телеграмму: «В силу того значения, которое получила присуждённая мне награда в общест­ве, к которому я принадлежу, я должен от неё отказаться. Не примите за ос­корбление мой добровольный отказ». 31 октября он писал Н. Хрущёву: «Я связан с Россией рождением, жизнью, работой. Я не мыслю своей судьбы от­дельно и вне её. Я поставил в извест­ность Шведскую академию о своём добровольном отказе от Нобелевской премии. Выезд за пределы моей Роди­ны для меня равносилен смерти».

В феврале 1959 г. в западной печати появилось новое стихотворение Пас­тернака «Нобелевская премия»:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу ходу нет.

Тёмный лес и берег пруда.

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду.

Будь что будет, всё равно.

Что же сделал я за пакость,

Я убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Умер Борис Пастернак 30 мая 1960 г.

583

 

 

 

СОБЫТИЯ В НОВОЧЕРКАССКЕ

1 июня 1962 г. было объявлено о по­вышении примерно на 25—30% госу­дарственных цен на мясо, молоко и яйца. На крупном заводе электровозов в Новочеркасске (НЭВЗ) это повыше­ние особенно больно ударило по ра­бочим, т. к. только что на треть были понижены расценки на их работу.

Взволнованные рабочие окружили ди­ректора завода и спрашивали его, как же им теперь свести концы с концами. Директор Б. Курочкин грубовато отве­чал: «Если не хватает зарплаты на мясо и колбасу, кушайте ливерные пирож­ки». Эти слова, быстро разошедшиеся по цехам, вызвали всеобщее возмущение. Рабочие восклицали: «Да они ещё издеваются над нами, сволочи!».

Раздался заводской гулок. На площади у заводоуправления начался стихий­ный митинг. Первый секретарь Ростов­ского обкома попытался успокоить митингующих, рассказывал о своём беспризорном детстве. Его не слуша­ли, и ему пришлось уйти. Решено было на следующий лень идти к горкому пар­тии, чтобы высказать свои требования. На другие предприятия Новочеркасска и Ростова послали делегатов за под­держкой.

Вечером на заводской площади запы­лал костёр из собранных со всего за­вода портретов Н. Хрущёва.

На следующий день многотысячная колонна рабочих с красными флагами и портретами Ленина под пение* «Ин­тернационала» направилась к горкому. Несли лозунги: «Дайте мясо, масло!», «Нам нужны квартиры!», «Хрущёва на мясо!». К этому времени в город уже вошли войска, а многие активные уча­стники вчерашнего митинга были аре­стованы. В Новочеркасск негласно прибыли члены Президиума ЦК Анастас Микоян и Фрол Козлов, чтобы ру­ководить подавлением волнений.

Площадь Ленина у горкома заполни­лась людьми, начался митинг. Дети си­дели на крышах и деревьях, чтобы на­блюдать за событиями. Толпа заняла здание горкома партии. С его балкона стали выступать ораторы. Все высту-

продлился восемь дней. На пленуме В. Молотов раскритиковал Н. Хрущёва, но не получил никакой поддержки. Вероятно, впер­вые в истории партии Центральный Комитет выступил против Президиума.

Н. Хрущёв, безусловно, был ближе новому поколению руко­водства, чем Г. Маленков или «старые большевики» В. Молотов и К. Ворошилов. Хрущёв позже назвал своих противников «погас­шими звёздами». Участники пленума опасались излишней «идей­ности» противников Хрущёва. Это обвинение прозвучало и в по­становлении пленума. «Они являются сектантами и догматика­ми, — говорилось в нём, — проявляют начётнический, безжиз­ненный подход к марксизму-ленинизму».

Противники Хрущёва признали своё поражение и сдались. Пленум принял постановление «Об антипартийной группе Ма­ленкова, Кагановича, Молотова». Все участники «антипартийной группы» выводились из ЦК. Как сообщили газеты, решение было принято единогласно «при одном воздержавшемся — в лице т. Молотова».

Остальные раскаявшиеся противники Хрущёва пока оста­лись на своих постах.

Членов «антипартийной группы» выслали из Москвы: Мален­кова в Усть-Каменогорск, Кагановича — в Асбест, а Молотова на­правили послом в Монголию. Позднее их исключили из партии.

Хрущёв любил вспоминать свой телефонный разговор с Кагановичем вскоре после этих событий. Тот позвонил ему и спросил:

«Никита, что с нами будет?».

«А что бы вы сделали, если бы ваша взяла? — ехидно спро­сил Хрущёв. — Сгноили бы меня в тюрьме, расстреляли?»

В заключение Хрущёв пообещал, что членов «антипартий­ной группы» не тронут, они смогут спокойно жить и работать. Под эпохой арестов и расстрелов руководства действительно была подведена черта.

Борьба с «антипартийной группой» имела ещё одно неожи­данное последствие. Хрущёв одержал победу во многом благо­даря поддержке маршала Жукова. Теперь его беспокоило усилив­шееся влияние армии.

В октябре того же 1957 г., когда Г. Жуков находился за границей, вышел приказ о снятии его с поста министра оборо­ны. 29 октября собрался пленум ЦК, посвящённый вопросу о Жу­кове. Его обвинили в намерении «вывести вооружённые силы из-под контроля партии». 60-летнего маршала уволили в отставку и отправили на пенсию.

XXII СЪЕЗД ПАРТИИ

17 октября 1961 г. в Москве открылся XXII съезд партии. Съезд стал своеобразной «присягой» новому политическому курсу. Тон задал сам Хрущёв, сказавший, что Сталин и члены «антипартий­ной группы» отвечают за массовые репрессии. После этого поч-

584

 

 

ти все выступавшие развивали эту тему. Историк Юрий Аксютин вспоминал: «Такого интересного политического чтения, как речи на том съезде, мы потом не знали целую четверть века!».

Возвращение членов «антипартийной группы» в политичес­кую жизнь теперь стало почти невозможным. Их исключили из партии.

На XXII съезде было принято решение вынести тело Стали­на из мавзолея и похоронить его у Кремлёвской стены. Это про­изошло в ночь на 31 октября, накануне закрытия съезда.

Его имя вычеркнули из названий городов, сёл и улиц. Толь­ко в некоторых грузинских городах сохранились «улицы Джуга­швили».

По всей стране были уничтожены тысячи памятников Ста­лину. Сносили их ночью, тайно, часто под оцеплением КГБ, что­бы исключить всякое брожение в народе.

Самый большой памятник Сталину стоял возле Волгограда (Сталинграда), на Волго-Донском канале. Его возвели в 1952 г. 24-метровая бронзовая фигура возвышалась на 20-метровом по­стаменте из гранита. Одни только пальцы на гигантских руках памятника в длину превышали метр. Ночью 20 ноября он тоже был сброшен на землю и отправлен на переплавку.

ЛИТЕРАТУРНАЯ «ОТТЕПЕЛЬ»

В 60-е гг. в печать попали некоторые запрещённые ранее литера­турные произведения. Появились и новые остро критические вещи.

В ноябре 1962 г. журнал «Новый мир» поместил повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Что­бы её напечатать, потребовалось специальное решение Прези­диума ЦК. Повесть рассказывала о жизни заключённых.

Критик Владимир Лакшин вспоминал: «Через два-три дня о повести неизвестного автора говорил весь город, через неде­лю — страна, через две недели — весь мир. Повесть заслонила со­бой многие политические и житейские новости: о ней толкова­ли дома, в метро и на улицах. В библиотеках 11-й номер „Нового мира" рвали из рук. В читальных залах нашлись энтузиасты, си­девшие до закрытия и переписывавшие повесть от руки».

После этого десятки бывших заключённых тоже стали пи­сать воспоминания о пережитом в лагерях. Правда, в печать из них попали очень немногие. Например, «Новый мир» напечатал лагерные воспоминания генерала Александра Горбатова.

Не разрешённые цензурой рукописи начали передавать из рук в руки. Их перепечатывали на машинке. Это иронически окрестили «самиздатом». В «самиздат» попадало всё больше за­прещённых книг.

В легальной печати постепенно сложились два течения. Одно возглавлял журнал «Октябрь» Всеволода Кочетова, дру­гое — «Новый мир» Александра Твардовского. Одно подчёрки­вало обязанности личности перед государством. Другое отстаи­вало большие творческие свободы для интеллигенции.

павшие призывали не выходить на ра­боту, пока не восстановят прежние расценки на заводе и не снизят цены на мясо и молоко. Митингующие тре­бовали освободить арестованных, при­гласить в город членов Президиума ЦК. Тем временем к площади подъехали танки. Раздалась стрельба из автома­тов. Первые очереди солдаты дали над головами толпы, и они пришлись по де­ревьям, с которых стали падать убитые и раненые подростки.

Очевидец событий А. Симонов вспо­минал: «Солдаты открыли огонь из ав­томатов. Началась паника. Люди по­старше, видимо фронтовики, падали и ползли по площади по-пластунски. Что было дальше, помню плохо. Долго пы­тались смыть кровь с площади. Снача­ла пожарной машиной, потом ещё ка­кой-то со щётками и, наконец, пригна­ли каток — заасфальтировали всё тол­стым слоем». Всего было убито 24 че­ловека и около 30 ранено. Погибших тайно похоронили.

В Новочеркасске воцарилось «спокой­ствие». В газетах о происшедшем не было сказано ни слова. А в городских магазинах наступило неожиданное «изобилие»: прилавки заполнились продуктами.

В августе над «зачинщиками беспоряд­ков» (в основном уличными оратора­ми) состоялась серия судов. Для «глав­ного» из этих процессов в Новочер­касск специально прибыла коллегия Верховного суда России. Из 14 подсу­димых 7 были приговорены к смертной казни и расстреляны. Всего же осуди­ли около 105 человек.

За участие в волнениях шесть лет на­ходился в заключении новочеркасский рабочий Пётр Сиуда. Позднее он за­нимался расследованием обстоятельств новочеркасской трагедии. Он был убит при невыясненных обстоятельствах 5 мая 1990 г.

События в Новочеркасске не были единственными. Волнения в связи с повышением цен, хотя и меньшего раз­маха, происходили более чем в десяти городах страны (в Донецке, Кемерове, Иванове и др.).

585

 

 

СУД НАД

ИОСИФОМ БРОДСКИМ

4 мая 1961 г. в России был принят указ о борьбе с тунеядцами. В их число по­падали все взрослые граждане, «укло­няющиеся от общественно полезного

труда».

29 ноября 1963 г. газета «Вечерний Ленинград» напечатала фельетон «Окололитературный трутень». В нём высмеивался и разоблачался как тунея­дец поэт Иосиф Бродский. «Этот пиг­мей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уж безобиден, — заме­чала газета. — Надо перестать нян­читься с окололитературным тунеяд­цем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде».

И. Бродский был арестован. В февра­ле — марте 1964 г. над ним состоялся суд. Между судьёй и подсудимым не­сколько раз повторялся один и тот же диалог:

«Судья: Объясните суду, почему Вы не трудились.

Бродский: Я работал. Я писал стихи.

Судья: Но это не мешало Вам трудить­ся.

Бродский: Я трудился. Я писал стихи».

Раздражённая, судья поинтересова­лась:

«А кто это признал, что Вы поэт? Кто причислил Вас к поэтам?»

«Никто, — отвечал удивлённо Брод­ский. — А кто причислил меня к роду человеческому?»

«А Вы учились этому? — спросила су­дья. — Не пытались кончить вуз?»

«Я не думал, что это даётся образова­нием, — сказал Бродский и с лёгкой растерянностью добавил: — Я думаю, это... от Бога».

В последнем слове он под смех судьи и заседателей заявил: «Я не только не тунеядец, а поэт, который прославит свою Родину». Пять лет ссылки — гла­сил приговор.

Дело Бродского стало определённой исторической вехой... Пастернака не решился защитить никто. А в защиту

Сторонники обоих направлений ссылались на идеи Лени­на, но по-разному относились к эпохе Сталина. «Октябрь» выде­лял её положительные стороны, «Новый мир» — отрицательные.

Острая полемика двух журналов не прекращалась в 60-е гг. Вокруг неё шли горячие споры интеллигенции.

ДЕРЕВНЯ ВО ВРЕМЯ «ОТТЕПЕЛИ»

Положение советской деревни к 1953 г. оставалось очень тяжё­лым. За работу в колхозе крестьяне не получали почти ничего. Кормились они только с небольших клочков земли — приусадеб­ных участков. Но и эти участки облагались огромным налогом (см. ст. «Коллективизация»).

В то же время крестьянство ещё оставалось достаточно крепким. В нём не исчезала мечта военных лет о роспуске кол­хозов (см. ст. «СССР во Второй мировой войне»). В деревне всё ещё жила большая часть населения страны.

«Оттепель» вызвала вначале смягчение крестьянской поли­тики. 5 августа 1953 г. с докладом об этом выступил перед Вер­ховным Советом глава правительства Г. Маленков.

Приусадебные участки теперь разрешалось увеличить в пять раз. Налог на них уменьшался вдвое, а все старые долги колхоз­ников списывались.

Это выступление произвело сильнейшее впечатление на крестьян. Имя Маленкова стало среди них очень популярным. Рассказывали, что он — «племянник Ленина». «Пришёл Мален­ков — поели блинков», — говорили колхозники.

Полтора года спустя эту знаменитую речь поставили Г. Ма­ленкову в упрёк. Н. Хрущёв заметил в январе 1955 г., что она

Б. Успенский. Плакат 1957 г

586

 

 

«напоминала парламентскую декларацию, рассчитанную на сни­скание дешёвой популярности».

Тем не менее до 1958 г. крестьянская политика оставалась прежней. За эти пять лет село стало давать в полтора раза боль­ше продуктов.

Ободрённый этими успехами, в 1957 г. Никита Хрущёв вы­двинул смелый лозунг. Он призвал за «три-четыре года догнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения». «Если мы догоним США, — говорил Хрущёв, — то мы выпустим сильнейшую торпеду под капиталистические устои». Требова­лось преодолеть немалый разрыв. Например, мяса в 1956 г. на одного американца приходилось 102 кг, а на жителя СССР — только 32 кг.

В 1959 г. под давлением властей сдача мяса возросла на треть. Писатель Анатолий Стреляный вспоминал: «Хватали и гна­ли на бойни всё, что могло передвигаться на четырёх ногах: стельных коров и супоросных свиней, телят и поросят, которым бы ещё расти и расти. У колхозников скупалось на столь памят­ных народу добровольно-принудительных началах всё, что име­ло кости, независимо от того, что на костях».

Чтобы повысить производство молока, тоже избрали самый простой способ: скупить у населения молочный скот. Писатель Евгений Носов замечал: «Упрямо изыскивая способы посрамле­ния Америки, Никита Хрущёв распорядился скупить у колхозни­ков без всяких уклонений всю их рогатую живность. Но с наступ­лением холодов выяснилось, что колхозы и совхозы не готовы к размещению и содержанию скупленных коров, и их пришлось частично забить. С той поры в деревне не стало ни коров, ни те­лят, а упрямые старушки, как их теперь ни уговаривают, не жела­ют больше возиться с рогатиной. Так что испить на селе кружку молока стало проблемой».

К началу 60-х гг. производство мяса в стране начало падать. В магазинах за ним выстраивались очереди. Вслед за этим стали исчезать и молочные продукты. В деревнях, как писал А. Стреля­ный, «народ возмущался и плакал, что коров забрали, а молока, хоть и обещали, не дают, всё вывозят в план».

С 1959 г. возобновилась борьба против приусадебных участ­ков. «Чтобы крестьяне лучше трудились в колхозе», участки ста­ли уменьшать или даже вовсе отбирать. Снова непомерно возрос­ли налоги.

Все эти меры привели к тому, что потоки сельских жителей вновь хлынули в города. Закончился недолгий перерыв после 1953 г., когда они надеялись на улучшение жизни в деревне. В первую очередь, обходя запреты, уезжала молодёжь. В результа­те во многих деревнях остались одни только пожилые люди.

Осенью 1963 г. с прилавков магазинов внезапно исчезли хлеб и мука. По всей стране в булочные выстроились многоты­сячные очереди. В них люди, не стесняясь, ругали руководство страны. «Белый хлеб выдавали по заверенным печатью справкам только некоторым больным и дошкольникам, — писал Е. Но-

Бродского выступили уже более сотни людей, в том числе около 20 писате­лей: Корней Чуковский, Анна Ахмато­ва, Самуил Маршак и др. В «деле Да­ниэля и Синявского» два года спустя число протестующих дошло до несколь­ких сотен человек (см. ст. «Дисси­дентское движение»).

Надежда Мандельштам замечала по этому поводу: «Сейчас репрессии про­тив одного интеллигента порождают десятки новых. Мы это наблюдали во время дела Бродского».

«Бродского защищают прощелыги, ту­неядцы, мокрицы и жучки!» — с воз­мущением восклицал на суде общест­венный обвинитель.

Под влиянием протестов срок ссылки Иосифа Бродского сократили до 1 года 5 месяцев. В 1972 г. он покинул Совет­ский Союз. В 1987 г. И. Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе.

А. Лавров. Плакат 1960 г.

587

 

 

 

В. Селезнёв. Плакат 1954 г.

НОВАЯ ПРОГРАММА КПСС

XXII съезд КПСС принял новую Про­грамму партии. В ней говорилось, что к 1980 г. в Советском Союзе будет в основном построен коммунизм, обес­печено «изобилие материальных и культурных благ для всего населения».

В 1971 г. Советский Союз должен был обогнать «самую богатую страну капи­тализма» — США — по производству продукции на душу населения и по про­изводительности труда.

Вся программа содержала много раз­личных обещаний такого рода: к 1980 г. «исчезнет тяжёлый физический труд», «рабочий день станет самым коротким в мире», «реальные дохо­ды на душу населения увеличатся в 3,5 раза», «каждая семья будет иметь благоустроенную квартиру», «бесплат­ным станет пользование жильём, об-

сов. — В хлебных магазинах и столовых появились обращения, предлагающие ещё раз подумать, сколько вам нужно хлеба. Над страной нависла угроза карточной системы».

Пришлось срочно в обмен на золото закупать пшеницу за рубежом. Всего купили около 12 млн. т в Канаде и Австралии. Впервые в своей истории СССР покупал хлеб за границей. «Хру­щёв посеял на целине, а собрал в Канаде», — шутили в народе.

После отставки Хрущёва в 1964 г. политика в отношении деревни вновь смягчилась. Крестьяне получили обратно свои приусадебные участки. Хотя площадь их была невелика — менее 3% всех посевов, — значение они имели огромное. Например, в конце 70-х гг. здесь производилась треть всей сельскохозяйст­венной продукции.

Перемены в сельской жизни стали необратимы. Деревню по­кинула большая часть её жителей. Жизнь колхозников несколь­ко облегчилась: им начали платить зарплату, а с 1 июля 19б4 г. установили небольшие пенсии. Те, кто остался в деревне, посте­пенно свыклись со своим новым положением, а былая мечта о роспуске колхозов угасла.

ЦЕЛИНА

К 1953 г. земледелие в стране было в глубоком упадке, зерна про­изводилось мало. Многие деревни после войны обезлюдели. Кре­стьянам часто приходилось пахать на коровах.

В советском руководстве возникла дискуссия: куда вложить средства? То ли помочь старой деревне, то ли распахать совер­шенно новые, целинные земли? Речь шла о степных просторах Казахстана и Сибири. В феврале 1954 г. было решено бросить все силы и средства на освоение целины.

Сюда отправились около 300 тыс. молодых добровольцев. «Едем мы, друзья, в дальние края, станем новосёлами и ты, и я», — пели они. Молодёжь привлекала на целину не только романтика освоения необжитых земель, но и надежда на будущий достаток и благополучие. Журналист М. Петров замечал: «В 1954 году це­лина казалась многим чуть ли не вновь открытой планетой. По­ездам на восток семафоры давали „зелёный", потому что везли они пассажиров к мечте о всеобщем благоденствии, земном изо­билии и хлебном рае».

За два года посевная площадь в Казахстане почти утроилась. Правда, в 1955 г. засуха погубила почти все посевы. Только в 1956 г. целина дала великолепный урожай. Производство зерна увеличилось примерно в полтора раза. Чтобы всё население по­чувствовало эту победу, хлеб во всех общественных столовых стали подавать бесплатно.

Но успех 1956 г. больше никогда не повторился. Уже к кон­цу 50-х гг. целинные земли истощились. Над распаханной сте­пью закрутились пыльные бури. Они уносили верхний плодород­ный слой земли. Тучи пыли закрывали солнце. Целина так и не дала больше богатых урожаев.

588

 

 

ОКТЯБРЬСКИЙ ПЛЕНУМ ЦК

В 60-е гг. многие меры Н. Хрущёва стали вызывать недовольство высших слоев общества. В частности, он ограничил право ответ­ственных работников на автомобили и дачи. Из армии с I960 г. он уволил тысячи офицеров, а пенсии им уменьшил. Такие меры резко снизили его популярность в партийном аппарате и среди военных. Высших руководителей раздражала непредсказуемость решений Хрущёва по разным вопросам. При этом он не учиты­вал их мнения.

В начале 1964 г. среди группы более молодых членов ЦК возникла мысль о смещении Хрущёва. Их возглавил секретарь ЦК Александр Шелепин, которого называли среди партработников «железным Шуриком», Один за другим к заговору примкнули поч­ти все члены Президиума ЦК. Важной была поддержка минист­ра обороны маршала Родиона Малиновского.

13 октября заговорщики решили исполнить свой план. Днём на даче отдыхавшего в Пицунде Н. Хрущёва раздался телефонный звонок. Михаил Суслов сказал ему, что члены ЦК хотят срочно

щественным транспортом, отпуск ме­дикаментов» и т. д.

Заканчивалась новая программа следующими словами: «Партия торжест­венно обещает: нынешнее поколение советских людей будет жить при ком­мунизме!».

Позднее, когда стало известно, что в 1980 г. в Москве состоятся Олимпий­ские игры, распространилась шутка, что коммунизм «по просьбе трудящих­ся» заменили Олимпиадой.

В. Корецкий, К. Иванов, О. Савостюк, Б. Успенский. Плакат 1954 г.

589

 

 

В. Ливанова и Т. Ливанова. Плакат 1962 г.

 

 

«РЯЗАНСКИЙ ПОЧИН»

В 1959 г. руководство Рязанской об­ласти обязалось за один год увеличить производство мяса в три раза. Все га­зеты горячо поддержали «рязанский почин» и приводили его как пример для подражания. Высоко оценил его и Н. Хрущёв.

Чтобы выполнить обещание, под нож отправили почти всех молочных коров и вообще большую часть скота. В со­седних областях тайно скупали и вы­возили мясо. Обязательства были вы­полнены. В печати рассказывалось о «подвиге рязанских животноводов».

В результате уже в 1960 г. области не удалось выполнить даже план по сдаче мяса. Узнав об этом, первый секретарь обкома партии Ларионов застрелился.

провести пленум по сельскому хозяйству. Поэтому он просит Хру­щёва вернуться в Москву. Хрущёв возмутился: «Я же отдыхаю! Вер­нусь, тогда и обсудим». Тогда Суслов предупредил, что люди собра­лись и пленум проведут и в отсутствие Хрущёва. «Хорошо, если это так срочно, завтра я прилечу», — ответил тот. Он уже догадывался, что речь пойдёт не о сельском хозяйстве.

В Москве от него потребовали подать в отставку. Хрущёва, видимо, особенно поразило то, что на этот раз он остался один, без сторонников. В его защиту выступил только А. Микоян, при­летевший с ним из Пицунды. Сын Хрущёва Сергей вспоминал: «Отец принял решение подать без борьбы в отставку. Поздно ве­чером он позвонил Микояну: „Я уже стар и устал. Пусть теперь справляются сами. Главное я сделал. Отношения между нами, стиль руководства поменялись в корне. Разве кому-нибудь могло пригрезиться, что мы можем сказать Сталину, что он нас не уст­раивает, и предложить ему уйти в отставку? От нас бы мокрого места не осталось. Теперь всё иначе. Исчез страх, и разговор идёт на равных. В этом моя заслуга"».

14 октября Хрущёв сказал на заседании Президиума ЦК: «У нас с вами одна политическая и идеологическая основа, и про­тив вас я бороться не могу. Я уйду и драться не буду». В тот же день в Кремле открылся пленум Центрального Комитета. С часо­вым докладом об ошибках Хрущёва на нём выступил Михаил Суслов. Он сказал, что Хрущёв стал всё решать единолично, пре­небрегал мнением членов Президиума ЦК; перечислил его не­оправданные решения в сельском хозяйстве, во внешней полити­ке. «Хрущёв возомнил себя специалистом во всех областях: в сель­ском хозяйстве, дипломатии, науке, искусстве — и всех поучал», — заметил Суслов. Участники пленума вкладывали своё раздраже­ние в едкие реплики с места: «Что хотел, то и делал!», «Шах иран­ский!», «Этому кукурузнику всё нипочём!», «Он давно уже культ!».

Отставку Хрущёва приняли единогласно. Раздавались даже возгласы: «Исключить из партии!», «Под суд отдать!».

Избранный новым Первым секретарём ЦК партии Леонид Брежнев выступил с короткой речью. Он заметил, что если Хру­щёв развенчал культ Сталина после его смерти, то теперь культ Хрущёва развенчали при его жизни.

Утром 1б октября советские граждане с удивлением узнали из газет о смещении Н. Хрущёва. В официальном сообщении го­ворилось, что это сделано по его просьбе «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».

ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ 1964 ГОДА

Смена руководства воспринималась в обществе спокойно, а мно­гими — с одобрением. По всей стране не было ни одного откры­того выступления в защиту Хрущёва.

Перемены после пленума затронули разные сферы жизни. Например, закончилась карьера «мичуринского биолога» Трофи­ма Лысенко. Генетика перестала считаться «буржуазной лженау­кой» и могла развиваться свободно.

590

 

 

 

«Аргумент Никиты Сергеевича». Фото Д. Бальтерманца.

«Лаже с высоты птичьего полёта видна ювелирная работа целинных кукурузоводов, трудно найти изъян в чётком ритме квадратов полей». Автор В. Давыдов.

«КОРОЛЕВА ПОЛЕЙ»

В июне 1954 г. на Пленуме ЦК пар­тии Н. Хрущёв предложил увеличить посевы кукурузы по всей стране. Он сказал, что этот злак надо внедрять, не стесняясь принуждения, как ко­гда-то внедряли картофель.

В печати кукурузу стали называть «ко­ролевой полей». Её поля начали быст­ро расширяться. В холодном климате, где она не давала зерна, кукурузу вы­ращивали на зелёный корм скоту. В январе 1956 г. Хрущёв замечал: «В этом году мы обязательно вырастим кукуру­зу в Якутии, а может быть, и на Чукот­ке. Картофель там растёт? Растёт. Ду­мается, что и кукуруза будет расти».

В 1959 г. во время поездки в США Ни­кита Хрущёв посетил ферму Рокуэла Гарста из штата Айова. Засеянные пыш­ной кукурузой поля и откормленные бычки произвели на Хрущёва огромное впечатление. Между ним и фермером завязалась неожиданная дружба. Же­лание Хрущёва перенять американский опыт усилилось.

Но советское сельское хозяйство тех­нически не шло ни в какое сравнение с американским. Кукурузу необходи­мо постоянно пропалывать от сорня­ков — иначе урожая не будет. В СССР машин для этого не было. Не хватало и удобрений. Писатель Анатолий Стре­ляный рассказывал: «Когда Гарсту го­ворили, что Хрущёв собирается внед­рять кукурузу без удобрений, он наот­рез отказывался верить. Даже когда своими глазами увидел на Кубани, как сеют кукурузу без удобрений, не по­верил, что это с ведома Хрущёва. „Что вы делаете? — кричал он на всё поле, пытаясь остановить сеялки. — Я буду жаловаться Хрущёву! Кукурузу нельзя сеять без удобрений"».

Вскоре после отставки Хрущёва посе­вы кукурузы в стране уменьшились в несколько раз. Ещё долго против неё сохранялось стойкое предубеждение.

591

 

 

 

Ф. Бурлацкий вспоминал: «После пленума Андропов — ру­ководитель отдела, в котором я работал, — выступал перед со­трудниками и рассказывал подробности. Помню отчётливо глав­ную его мысль: „Теперь мы пойдём более последовательно и твёр­до по пути XX съезда"».

После XX съезда ответственные работники получили гаран­тию от арестов и расстрелов, но не от публичных поношений, высылки в провинцию, исключения из партии. Именно так по­ступили с участниками «антипартийной группы» 1957 г. Теперь эта защищённость ещё более возросла.

Л. Брежнев в своей речи на пленуме сразу заметил, что неза­чем выливать на самих себя грязь. И не надо развёртывать в пар­тии обсуждения ошибок Хрущёва.

Главным лозунгом октябрьского пленума стала «стабиль­ность», т. е. уверенность в завтрашнем дне. Самое большее, что теперь грозило бывшим руководителям, — почётное увольнение на персональную пенсию. Поэт Борис Слуцкий писал об этом:

Теперь не каторга и ссылка, Куда раз в год одна посылка, А сохраняемая дача, В энциклопедии — столбцы, И можно, о судьбе судача, Выращивать хоть огурцы.

НИКИТА ХРУЩЁВ

(1894—1971)

Н. Хрущёв среди индийских крестьян во время визита в Индию. 1960 г.

Будущий советский руководитель Никита Сергеевич Хрущёв ро­дился 5 (17) апреля 1894 г. в курской деревне Калиновке, в кре­стьянской семье.

«Я стал трудиться, как только начал ходить, — говорил он позднее. — До 15 лет я пас телят, потом пас коров у помещиков». 16-летний Никита стал работать слесарем на шахте в Донбассе. Вскоре он уже хорошо освоил секреты слесарного ремесла. Как он любил с гордостью вспоминать, в те годы ему платили 30 руб­лей золотом. Для слесаря это была немалая сумма.

На фронты мировой войны горняков не призывали. Но пос­ле Октября 1917 г. в стране началась другая, гражданская война. В 1918 г. молодой шахтёр вступил в отряд Красной гвардии и партию большевиков. Храбро сражался с «белыми» и через год стал комиссаром.

592

 

 

Вернувшись домой, он сначала работал в руководстве руд­ника, потом перешёл на партийную работу. Но до 1935 г., по его словам, всё ещё «возил и хранил свой личный инструмент. Как у всякого слесаря, были там кронциркуль, литрометр, метр, керн, чертилка, угольнички разные. Я тогда не порывал ещё мысленно связи со своей профессией».

Октябрь полностью изменил судьбу молодого рабочего. Один из комиссаров «гражданки», Н. Хрущёв принадлежал к по­колению убеждённых, «идейных» большевиков. В 1923 г. он даже ненадолго увлёкся «троцкистскими» идеями, чем чуть не испор­тил всю свою карьеру. Это поколение почти полностью погибло в конце 30-х гг. Однако Н. Хрущёва выделяло среди них удиви­тельное умение чувствовать дух времени. Он не только следовал требованиям эпохи, но часто шёл впереди. В 30-е гг. это порой становилось вопросом жизни и смерти. При этом Н. Хрущёв умел быть не холодным исполнителем, а вкладывал в дело весь свой пыл и чувство. Эта сторона его личности ярко проявилась, в частности, в 1929—1930 гг. В это время он учился в Москов­ской промышленной академии.

Здесь он и совершил резкий «скачок вверх» в своей карьере. Именно в это время в партии началась борьба с «правым укло­ном». Заподозренным в уклоне выносили взыскания, исключали их из Промакадемии, из партии. Хрущёв с увлечением возглавил эту борьбу. Этим он обратил на себя внимание главы столичных коммунистов Лазаря Кагановича, который знал его и раньше. «Все считали, что я очень близок Кагановичу. Так оно и было», — писал Хрущёв позднее. Начался быстрый, прямо-таки головокру­жительный взлёт Н. Хрущёва. В 1931 г. он возглавляет райкомы в Москве. А через год уже становится вторым секретарём столич­ного обкома, «правой рукой» самого Л. Кагановича!

Партиец Александр Со­ловьёв записал в своём дневни­ке в январе 1931 г.: «Меня и не­которых других удивляет бы­стрый скачок Хрущёва. Очень плохо учился в Промакадемии. Теперь второй секретарь, вме­сте с Кагановичем. Но удиви­тельно недалёкий и большой подхалим». Славословие в ад­рес руководства в то время ещё только становилось правилом. Хрущёв тонко это почувство­вал. Что же касается «недалёко­сти», то, как замечал зять Ники­ты Хрущёва Алексей Аджубей, «он только казался простова­тым человеком и даже хотел выглядеть таким».

В марте 1935 г. Н. Хрущёв

Н. Хрущёв произносит тост. 60-е гг.

593

 

 

Беседа Н. Хрущёва, А. Микояна и

президента Югославии И. Тито на палубе

теплохода. Фото Д. Бальтерманца.

 

ПОСЕЩЕНИЕ МАНЕЖА

1 декабря 1962 г. Никита Хрущёв, ми­нистр культуры Екатерина Фурцева и другие руководители посетили худо­жественную выставку в Манеже. Вна­чале они спокойно осмотрели карти­ны официальных художников. Затем перешли к произведениям художни­ков-модернистов. На следующий день «Правда» писала об этом: «Руководи­тели партии и правительства осмотре­ли работы так называемых абстрак­ционистов. Нельзя без чувства недо­умения и возмущения смотреть маз­ню на холстах, лишённую смысла, со-

продолжил свой стремительный подъём вверх, возглавив Мос­ковскую партийную организацию.

Будучи руководителем города, Н. Хрущёв решительно осво­бождал его от «рухляди минувших веков», как тогда говорили. Ис­чезали многие старинные постройки — например, Сухарева башня, Красные ворота и т. п. Столица приобретала совершен­но новый облик. Это полностью отвечало общему духу време­ни: на месте «Москвы златоглавой» создать город социализма. «Как-то Хрущёв доложил Сталину о протестах по поводу сноса старинных зданий, — рассказывал А. Аджубей. — Сталин заду­мался, а потом ответил: „А вы взрывайте ночью"».

В 1936—1937 гг. по всей стране развернулась «борьба с вра­гами народа», последовали массовые аресты «идейных» больше­виков. Н. Хрущёв одним из первых почувствовал, как развива­ются события. Уже в январе 1936 г. он заявил в одной своей речи: «Арестовано только 308 человек; для нашей Московской орга­низации — это мало». В другом выступлении он рисовал такую картину: «Сидит иногда человек, копошатся вокруг него враги, чуть ли не на ноги лезут, а он не замечает и пыжится, у меня, мол, в аппарате чужаков нет. Это от глухоты, слепоты политической, от идиотской болезни — беспечности».

594

 

 

В январе 1938 г. Н. Хрущёва послали на Украину руководить компартией республики. «Борьба с врагами народа» в стране ещё не утихла. В июне А. Щербаков, один из ораторов на съезде ком­партии Украины, замечал: «Настоящий беспощадный разгром врагов народа на Украине начался после того, как ЦК прислал руководить большевиками Украины товарища Хрущёва. Теперь трудящиеся Украины могут быть уверены, что разгром агенту­ры польских панов, немецких баронов будет доведён до конца».

Выступая на этом съезде, Никита Сергеевич напомнил сло­ва Тараса Бульбы о сыне-изменнике: «Я тебя породил, я тебя и убью!». Он добавил: «И сейчас мы не дадим дышать всяким андреям-изменникам. Они будут уничтожены, все до одного» (Апло­дисменты!). В 1939 г. борьба с «врагами народа» в стране в ос­новном завершилась. В феврале 1940 г. Никита Сергеевич под­водил ей итог: «Враги у нас ещё не передохли и не передохнут, пока существует капиталистическое окружение. Это надо пом­нить. Мы на Украине здорово почистили врагов. Но некоторые ещё остались. Они чувствуют себя одиноко, боятся голову под­нять, но они есть. Поэтому смотреть надо в оба».

В Киеве в 1941 г. Н. Хрущёв узнал о начале войны с Германи­ей. Спустя несколько месяцев германские войска заняли город. Как и в «гражданку», Н. Хрущёв воевал «комиссаром» — только уже не батальона, а целых фронтов. С Красной армией он прошёл до Ста­линграда, а потом обратно до Киева (см. ст. «СССР во Второй ми­ровой войне»). Здесь и оставался до декабря 1949 г. Затем вернул­ся в Москву руководить столичной парторганизацией.

В марте 1953 г. скончался Иосиф Сталин. В день его смер­ти Н. Хрущёв расплакался. Он вспоминал: «Я очень разволновал­ся и заплакал. Я не мог сдержаться. Искренне мне было жалко Ста­лина, искренне я оплакивал его смерть».

Н. Хрущёва в то время считали слишком «простоватым и на­ивным», чтобы опасаться его влияния. Вероятно, поэтому его и поставили во главе партийного аппарата. Теперь он был треть­им человеком в руководстве после Георгия Маленкова и Лаврен­тия Берии.

Большинство руководителей враждебно относились к че­кисту Л. Берии и боялись его. Как и прежде, Н. Хрущёв одним из первых осознал это общее чувство и решил возглавить заговор против Берии. В июне Л. Берию сместили со всех постов и аре­стовали (см. ст. «Оттепель»). Спустя несколько дней Н. Хрущёв рассказывал о происшедшем на пленуме ЦК. Один из участни­ков пленума, писатель Константин Симонов, вспоминал: «Слово „поймали" наиболее точно соответствует характеру рассказа Хру­щёва, его темпераменту и тому страстному удовольствию, с ко­торым он рассказал обо всём этом. Хрущёв в своей речи не без торжества говорил о том, за какого дурачка считал его Берия».

«Одержав верх над Берия, — замечал Алексей Аджубей, — Хрущёв сразу вырывался вперёд, обеспечивал себе приоритет­ное положение. После расстрела Берия Хрущёв даже внешне очень изменился».

держания и формы. Эти патологиче­ские выверты представляют собою жалкое подражание растленному фор­малистическому искусству буржуаз­ного Запада... „Такое „творчество" чуждо нашему народу, он отвергает его, — говорит Н. С. Хрущёв. — Вот над этим и должны задуматься люди, которые именуют себя художниками, а сами создают такие „картины", что не поймёшь — нарисованы они рукой человека или намалёваны хвостом осла. Им надо понять свои заблужде­ния и работать для народа"».

В действительности события развива­лись более бурно. Художник Элий Белютин вспоминал: «Хрущёв в окруже­нии плотной толпы бросился в обход вдоль стен. Раз за разом раздавались его выкрики: „Дерьмо!", „Мазня!". Хрущёв распалялся: „Кто им разрешил так писать?!", „Всех на лесоповал! Пусть отработают деньги, которые на них затратило государство!", „Безо­бразие! Что это — осёл хвостом пи­сал, или что?"».

Другой участник выставки, Борис Жутовский, рассказывал: «Когда Хрущёв подошёл к моей последней работе, к автопортрету, он уже куражился: „По­смотри лучше, какой автопортрет Лак­тионов нарисовал. Если взять картон, вырезать в нём дырку и приложить к портрету Лактионова, что видно? Ви­дать лицо. А эту же дырку приложить к твоему портрету, что будет? Женщины должны меня простить — жопа". И вся его свита мило заулыбалась».

После посещения Манежа Н. Хрущёв провёл две встречи с деятелями лите­ратуры и искусства. Их называли «ис­торическими встречами с интеллиген­цией». На второй из них, 8 марта 1963 г., он описал свои впечатления от прогулки в зимнем лесу: «Только по­смотрите на эти ели, на снежинки, бле­стящие в лучах солнца! Как прекрасно всё это!». После чего возмущённо до­бавил: «И теперь модернисты, абстрак­ционисты хотят нарисовать эти ели вверх ногами!».

Примерно тогда стала популярна шут­ка: «Идёт по улице художник-абстрак­ционист. А за ним два реалиста... в штатском».

595

 

 

 

НИКИТА ХРУЩЁВ

И ЭРНСТ НЕИЗВЕСТНЫЙ

Во время посещения Манежа Н. Хрущёв обратился к модернистам: «Кто здесь главный?». «Главным» оказался скульп­тор Эрнст Неизвестный.

Художник Борис Жутовский вспоминал: «Эрнст Неизвестный встал перед Хрущё­вым и говорит: „Никита Сергеевич, Вы глава государства, и я хочу, чтобы Вы по­смотрели мою работу". Хрущёв от такой формы обращения оторопел и недоумен­но пошёл за ним. Как только Хрущёв уви­дел работы Эрнста, он сорвался и начал повторять свою идею о том, что ему брон­зы на ракеты не хватает. И тогда на Эрн­ста с криком выскочил А. Шелепин: „Ты где бронзу взял? Ты у меня отсюда нику­да не уедешь!". На что Эрнст, человек не­управляемый, вытаращил чёрные глаза и, в упор глядя на Шелепина, сказал ему: „ А ты на меня не ори! Это дело моей жиз­ни. Давай пистолет, я сейчас здесь, на твоих глазах, застрелюсь"». Между скульптором и главой прави­тельства разгорелся оживлённый спор. Э. Неизвестный рассказывал: «Хрущёв заявил, что я проедаю народные день­ги, а произвожу дерьмо! Я же утверж­дал, что он ничего не понимает в ис­кусстве».

На это Хрущёв возражал: «Был я шах­тёром — не понимал, был я политра­ботником — не понимал. Ну вот сей­час я глава партии и премьер и всё не понимаю! Для кого же Вы работаете?».

«Интереснее всего то, — писал Неиз­вестный, — что, когда я говорил чест­но, прямо, открыто и то, что я думаю, — я его загонял в тупик. Но стоило мне начать чуть-чуть лицемерить, он это тотчас чувствовал и брал верх.

Вот только один пример. Я сказал: „Ни­кита Сергеевич, Вы меня ругаете как ком­мунист, вместе с тем есть коммунисты, которые поддерживают моё творчество, например Пикассо, Ренато Гуттузо". Он хитро прищурился и сказал: „А Вас лич­но волнует, что они коммунисты?". И я соврал: „Да!". Если бы я был честным, я должен был бы сказать: „Мне плевать, мне важно, что они большие художни­ки!". Словно почувствовав это, он про­должал: „Ах, это Вас волнует! Тогда пусть это Вас не волнует, мне Ваши работы не нравятся, а я в мире коммунист номер один".

Кончилась наша беседа с Хрущёвым сле­дующим образом. Он сказал: „Вы инте­ресный человек, такие люди мне нравят­ся, но в Вас сидят одновременно ангел и

Начало слабеть и влияние Г. Маленкова. Хрущёв гораздо тоньше чувствовал в то время все настроения в руководящей сре­де. Постепенно он занял положение первого человека в государ­стве. 13 сентября его титул «секретаря ЦК» сменился на «Перво­го секретаря ЦК».

Следующими мерами Никиты Сергеевича стали освобожде­ние политзаключённых и политическое осуждение массовых арестов 30-х гг. (см. ст. «Оттепель»). «Эти вопросы созрели, и их нужно было поднять», — писал Н. Хрущёв. Как и прежде, он ре­шил пойти впереди событий. На XX съезде в 1956 г. Никита Хру­щёв выступил со своим знаменитым докладом, осуждавшим «культ личности Сталина».

Доклад на XX съезде оказался, пожалуй, самым крупным по­литическим успехом Н. Хрущёва. Он получил поддержку не толь­ко ответственных работников, давно мечтавших о спокойной жизни без страха ареста. Никиту Сергеевича поддержала зна­чительная часть общества, в особенности интеллигенция. Она считала, что самая большая заслуга Хрущёва, главное в его дея­тельности — массовое освобождение из лагерей.

Но именно теперь, после этого успеха, в Н. Хрущёве про­явилась и другая сторона его личности: он до сих пор сохра­нил в себе многие черты «идейного большевика». Прежде все­го он глубоко верил в неограниченные возможности советско­го строя, социализма. Этот строй, считал Н. Хрущёв, может по­казать всему миру настоящие чудеса во всех областях жизни. «Мы вас закопаем», — убеждённо воскликнул он однажды, об­ращаясь к Западу. В 1957 г. он призвал за три-четыре года до­гнать США по производству мяса, молока и масла на душу на­селения.

Этот лозунг послужил поводом к расколу среди его сорат­ников. В июне 1957 г. часть из них (В. Молотов, Л. Каганович, Г. Маленков и др.) потребовала его отставки (см. ст. «Отте­пель»). Но эта попытка закончилась их полным поражением. За предыдущие годы Хрущёв завоевал огромную популярность среди партийных руководителей. Кроме того, он связал своё имя с решениями XX съезда. Многие опасались их пересмот­ра в случае его отставки.

После поражения противников Никиты Хрущёва его власть ещё больше расширилась. С 1958 г. он возглавил так­же и Совет Министров. Теперь «идейные» черты его личности могли проявиться в полной мере. Он почти перестал прислу­шиваться к настроениям в руководящем слое общества и учи­тывать их.

В чём-то жизнь подтверждала убеждённость Н. Хрущёва в «преимуществах социализма». Именно в те годы (1957 г.) Со­ветский Союз запустил первый в истории космический спут­ник. В апреле 1961 г. советский человек — Юрий Гагарин — первым побывал в космосе.

В других областях, например в сельском хозяйстве, столь ярких достижений пока не было. Но и здесь Н. Хрущёв верил

596

 

 

Н. Хрущёв беседует с Э. Неизвестным

во время выставки в Манеже.

Современный рисунок.

в конечный успех СССР. В 1961 г. на XXII съезде партии он гру­бовато заявил, обращаясь к западным политикам: «Обождите, мы вам ещё покажем кузькину мать и в производстве сельско­хозяйственной продукции» (Бурные, продолжительные апло­дисменты.).

Чтобы достичь успеха, Никита Сергеевич часто проводил перестановки, перестройки в аппарате управления. Его дочь Рада как-то сказала: «Надо отца сдерживать. Ему же всё время нужно что-нибудь перестраивать. Он даже на даче каждое воскресенье стол письменный ставит на новое место». Такие бесконечные изменения вызывали против него растущее раздражение в ру­ководящих кругах.

дьявол. Если победит дьявол — мы Вас уничтожим. Если победит ангел — мы Вам поможем". И он подал мне руку».

Через две недели, 17 декабря, состоялась первая встреча Н. Хрущёва с творчес­кой интеллигенцией. Режиссёр Михаил Ромм вспоминал: «Хрущёв постепенно как-то взвинчивался, взвинчивался и об­рушился раньше всего на Эрнста Неиз­вестного. Долго он искал, как бы это по­обиднее, пояснее объяснить, что такое Эрнст Неизвестный. И наконец нашёл, нашёл и очень обрадовался этому, го­ворит:

„Ваше искусство похоже вот на что: вот если бы человек забрался в уборную, за­лез бы внутрь стульчака и оттуда, из стульчака, взирал бы на то, что над ним, ежели на стульчак кто-то сядет. На эту часть тела смотрит изнутри, из стульча­ка. Вот что такое ваше искусство. И вот Ваша позиция, товарищ Неизвестный, Вы в стульчаке сидите". Говорил он это под хохот и одобрение интеллигенции твор­ческой, постарше которая, — художни­ков, скульпторов да писателей неко­торых».

Вскоре после этих событий Эрнст Неиз­вестный вынужден был написать Хрущё­ву письмо: «Я боюсь показаться нескром­ным, но я преклоняюсь перед Вашей че­ловечностью, и мне много хочется писать Вам самых нежных и тёплых слов. Ники­та Сергеевич, клянусь Вам и в Вашем лице партии, что буду трудиться не покладая рук, чтобы внести свой посильный вклад в общее дело на благо народа».

После этого письма в очередном выступ­лении Хрущёв уже примирительно гово­рил о Неизвестном: «Мне хочется верить, что человек он честный и способный. Да­вайте посмотрим, как он выполнит своё обещание, покажет своим творчеством, как служит народу».

Но развязка у этой истории оказалась не­ожиданной. После смерти Н. Хрущёва его родные обратились к Э. Неизвестно­му с просьбой стать автором памятника на его могиле. Скульптор согласился. Историк Г. Фёдоров вспоминал: «Эрнст Неизвестный говорил мне в пору рабо­ты над памятником: „ Покойный при жиз­ни испортил мне несколько лет, теперь сделает это и после смерти, но заказ я выполню, я сам этого хочу. Он стоит того"».

Памятник представляет собой бронзо­вую голову Н. Хрущёва на фоне слож­ного переплетения чёрного и белого мрамора. Контраст этих цветов пока­зывает противоречивость личности Н. Хрущёва.

597

 

 

 

Н. Хрущёв на трибуне. 1964 г.

Н. Хрущёв целится из ружья. 60-е гг.

Алексей Аджубей описы­вал такой случай во время од­ной из поездок Хрущёва по стране. «Мы стояли у окон, раз­глядывая чуть припорошённые снегом дали, и кто-то обратил внимание на странные волны, чередовавшиеся по земле в строгой последовательности. Корреспондент „Правды" пояс­нил, в чём дело. Не успели уб­рать кукурузу и, зная, что здесь проедет Хрущёв, вывели в поле тракторы, стальными рельса­ми, как волоком, примяли стеб­ли к земле, чтобы „замаскиро­вать" неубранный урожай. Мы не знали, нужно ли говорить об этом Никите Сергеевичу. Ре­шили сказать».

Хрущёв повторил эту ис­торию на большом совещании по сельскому хозяйству. «Я про­сто хочу напомнить, — с горе­чью произнёс он, — что неко­гда здесь секретарём обкома был товарищ Варейкис...» Ио­сиф Варейкис принадлежал к поколению большевиков, рас­стрелянных в конце 30-х гг. Действительно, в те времена подобное происшествие было невозможно, «старые коммуни­сты» никогда не стали бы так «обманывать партию». Хрущёва слушали в настороженном мол­чании. Его упрёки выглядели как упрёки человека из другой эпохи.

В 1964 г. в высшем руко­водстве стал складываться но­вый заговор против Хрущёва (см. ст. «Оттепель»). В разгар его подготовки, 17 апреля, торже­ственно отпраздновали 70-ле­тие Н. Хрущёва. На экраны вы­шел фильм «Наш Никита Сер­геевич».

В день юбилея Леонид Брежнев от имени всех сорат-

598

 

 

ников Н. Хрущёва поздравил его и сказал: «Мы считаем, наш дорогой друг, что Вами прожи­та только половина жизни. Же­лаем Вам жить ещё по меньшей мере столько же и столь же блистательно и плодотворно». Он вручил Н. Хрущёву четвёр­тую Золотую Звезду Героя и сердечно его расцеловал.

14 октября того же года пленум Центрального Комите­та сместил Н. Хрущёва со всех его постов и отправил на пен­сию (см. ст. «Оттепель»). Хру­щёв на пленуме сидел в прези­диуме, но не сказал ни слова. Молча слушал суровую крити­ку в свой адрес.

Потом, по словам его сына Сергея, он не раз повторял: «То, что мои товарищи, правы они или нет, смогли потребовать моей отставки — отставки Пер­вого секретаря ЦК и председа­теля Совмина, — главное до­стижение всей моей деятельно­сти. Разве могли мы себе пред­ставить что-либо подобное во времена Сталина? Да от нас бы и мокрого места не осталось. И если бы я ничего больше не сделал, то ради одного этого стоило жить».

Уйдя в отставку, Н. Хрущёв поселился на даче, занимался огородом, фотографировал при­роду. Продиктовал и напечатал за границей свои воспоминания. Когда в 1968 г. члены Политбюро вызвали его и потребовали сдать текст этих воспоминаний, он ответил им: «Вы можете си­лой отобрать эти материалы, но я категорически протестую. Вы можете у меня отобрать всё: пенсию, дачу, квартиру. Ничего, я себе пропитание найду. Пойду слесарить, я ещё помню, как это делается. А нет, так с котомкой пойду по людям. Мне люди пода­дут. А вам никто и крошки не даст. С голоду подохнете».

11 сентября 1971 г. Никита Сергеевич Хрущёв скончался в возрасте 77 лет. Газеты очень кратко сообщили о его смерти в самый день похорон. Его могила находится в Москве на Новоде­вичьем кладбище.

Л. Брежнев награждает Н. Хрущёва в день

его 70-летия.

До отставки Никиты Сергеевича остаются

считанные месяцы...

Современный рисунок.

599

 

 

 

 

«БОТИНОЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ»

1 мая 1960 г. над Свердловском (ныне Екатеринбург) сбили американский разведывательный самолёт. Отноше­ния между Востоком и Западом после этого серьёзно испортились.

Тем не менее 19 сентября Никита Хрущёв прибыл в Нью-Йорк на сессию ООН, где решил «дать бой империа­листам». Там он пробыл целых 25 дней.

В один из этих дней Н. Хрущёву осо­бенно не понравилось выступление ка­кого-то западного делегата. Перевод­чик Виктор Суходрев вспоминал: «В знак несогласия с очередным высту­пающим он принялся колотить по сто­лу кулаком. У него была одна привыч­ка — в минуты особого волнения он снимал с запястья часы и сжимал их в кулаке. Так что по столу в ООН Хру­щёв колотил своими часами.

И вдруг в зале, как пишут в газетах, началось бурное оживление — кто-то смеялся, кто-то кричал. В общем шум стоял невообразимый. Только ве­чером, когда телевидение через каж­дые полчаса передавало повтор этого эпизода, я увидел вблизи всё, что произошло. Сам Хрущёв об этом слу­чае нам рассказал в тот вечер так: „Вдруг вижу — часы остановились, и решил, чем ждать, пока ещё что-ни­будь сломаю, лучше сниму ботинок и ботинком"».

Выступая на XXII съезде партии, Алек­сей Аджубей упомянул случай с ботин­ком. Он восхищённо воскликнул, что это было «просто здорово».

«Немало было случаев, — писал он позднее, — когда Никита Сергеевич эпатировал общественное мнение, но люди, видевшие его в таких обстоя­тельствах, замечали, что за кажущей­ся несдержанностью проглядывал тон­кий, а иногда и лукавый расчёт». Дей­ствительно, как ни странно, американ­цев даже тронули «человеческая про­стота и душевность» поведения Ники­ты Хрущёва.

Н. Хрущёв в центре Москвы. 60-е гг.

 

 

 

ЛЕОНИД БРЕЖНЕВ

(1906—1982)

Леонид Ильич Брежнев родился 19 декабря 1906 г. в Каменском (с 1936 г. — город Днепродзержинск). Его отец был рабочим-вальцовщиком на металлургическом заводе.

Судьба молодого Брежнева складывалась довольно обыкно­венно. Закончил гимназию (после Октября 1917 г. преобразован­ную в трудовую школу), техникум, металлургический институт. Отслужил политруком в танковой роте. В партию вступил отно­сительно поздно — в 25 лет.

Возможно, Брежнев так никогда и не стал бы «ответствен­ным работником», если бы в результате массовых арестов 1937 г. не освободились многие важные должности. На них продвига­лись молодые партийцы. Одним из них оказался Леонид Бреж­нев. Именно тогда, в 1937 г., он занял свой первый «ответствен­ный пост» в горсовете Днепродзержинска.

С 14 июля 1941 г. и до конца войны Бреж­нев — политработник в действующей армии. Войну он закончил в звании генерал-майора. Хотя Брежнев и не получил заметных отличий в сражениях, известен случай, когда он едва уце­лел. Во время боёв возле Геленджика катер, на котором находился полковник Брежнев, подор­вался на мине, и взрывной волной его выброси­ло за борт. Генерал-майор Брежнев принял уча­стие в Параде Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 г.

После войны Леонида Брежнева взял под своё покровительство Никита Хрущёв. В 1947 г. Брежнева назначили секретарём обкома партии в Днепропетровске, через три года он возглавил компартию Молдавии. Предшественник Брежне­ва на этом посту был снят за срыв в течение трёх лет плана хлебозаготовок в республике. Заняв должность, Леонид Ильич оказался перед трудно­разрешимой задачей: необходимо было выпол­нить явно завышенный план. Но как? Изъять у кре­стьян весь хлеб «под метёлку»? Брежнев решил поступить иначе. Едва оказавшись в Молдавии, он доложил Сталину о перевыполнении плана. Пере­выполнение было, разумеется, «бумажным». Так

Л. Брежнев во время службы в танковых частях Красной армии в Забайкалье. 1936 г.

601

 

 

Л. Брежнев с товарищами по общественной работе в Каменском металлургическом институте.

Полковник Л. Брежнев на Малой земле. 1943 г.

«ВО ВСЁ МЫ ТОГДА ВЕРИЛИ»

В молодости идейная убеждённость всё-таки играла заметную роль в жиз­ни Леонида Брежнева. Она помогала ему выполнять наиболее суровые рас­поряжения сверху. И много лет спустя он не переставал размышлять о её зна­чении — положительном или отрица­тельном.

В 1981 г. он как-то сказал своему со­труднику Вадиму Печеневу: «Во всё мы тогда верили. И как было без веры... Придёшь в крестьянский дом излишки хлеба забирать, а сам видишь, у детей глаза от буряка слезятся, больше ведь есть нечего. И всё же отбирали, что найдём из продовольствия. Да, во всё мы очень крепко верили, без этого жить и работать было нельзя».

Речь шла о годах коллективизации, ко­гда Брежнев работал землемером в сельской местности.

Брежнев стал одним из создателей метода приписок, против кото­рого велась постоянная борьба в печати в 70-е гг.

В 1952 г. Сталин, готовивший, судя по всему, «чистку» своих старых соратников, решил пополнить руководство ЦК «моло­дёжью». Среди «молодых» выдвиженцев был и Брежнев. Он занял одновременно два высоких поста — кандидата в члены Прези­диума (Политбюро) и секретаря ЦК. Однако после смерти Ста­лина (1953 г.) новички немедленно были «сброшены с партий­ного Олимпа». Леонид Ильич занял скромный пост начальника политуправления военно-морского флота. Это стало для Бреж­нева сильнейшим ударом. Прозябание на этой должности дли­лось недолго. В начале 1954 г. Л. Брежнева направили поднимать целину на руководящую должность в ЦК компартии Казахстана, Но и здесь его вначале преследовали неудачи: в 1955 г. почти все посевы погибли. В своих воспоминаниях («Целина») Брежнев приводит такой эпизод: «Когда на одном из совещаний в присут­ствии Н. С. Хрущёва я заявил, что целина ещё себя покажет, он довольно круто оборвал: „Из Ваших обещаний пирогов не напе­чёшь!"». Лишь в 1956 г. на целинных землях был собран богатый урожай, но к этому времени Брежнев уже вернулся в Москву и занял те же посты, с которых был снят в 1953 г.

Следующий шаг к возвышению Брежнева связан с разгорев­шейся в июне 1957 г. борьбой между Президиумом ЦК и Хрущё­вым. Большинство членов Президиума (В. Молотов, Л. Каганович, Г. Маленков, К. Ворошилов и др.) выступили за снятие Хрущёва. Брежнев твёрдо стоял на стороне Хрущёва. Однако он чувство­вал себя неуверенно — ему были непривычны подобные жёст­кие политические баталии. Когда на пленуме ЦК партии он на­чал выступать в защиту Н. Хрущёва, Л. Каганович резко прервал его: «Что, мало во флоте сидел? Смотри, обратно загоним — не выберешься». Это произвело такое сильное впечатление на Лео­нида Брежнева, что он упал в обморок.

Одержав победу, Хрущёв «вознаградил» Брежнева, переведя его из кандидатов в полноправные члены Президиума ЦК. В мае I960 г. с поста председателя Президиума Верховного Совета был

602

 

 

смещён последний участник бывшей антихрущёвской оппози­ции — Климент Ворошилов. Его место занял 53-летний Леонид Брежнев. Этот пост — главы Советского государства — нико­гда не был влиятельным, но всегда — весьма почётным.

Хрущёв не видел в Брежневе возможного соперника. Ведь ещё в Днепропетровске Леонида Ильича за стиль работы про­звали Балериной. Его коллеги имели в виду, что им «может кру­тить любой, кто хочет». Леонид Брежнев стремился утвердить свою репутацию мягкого, уважительного руководителя. Каж­дый день он, например, около двух часов посвящал внешне бесполезному занятию — обзванивал своих младших коллег, секретарей обкомов, советовался с ними по различным вопро­сам, внимательно выслушивая их мнение. Авторитет спокой­ного и деликатного Брежнева в аппарате ЦК постепенно рос.

Брежнев нашёл и другой путь повышения своей популяр­ности. Он любил лично сообщать людям о присуждённых им на­градах, премиях, званиях. Сотрудник Брежнева Фёдор Бурлац-

Д. Налбандян.

«Малая земля. Новороссийск».

603

 

 

 

кий вспоминал: «Он не ленился позвонить человеку, которого награждали орденом, а тем более званием Героя Социалистиче­ского Труда, поздравить, показав тем самым, что решение исхо­дило лично от него». Сын Н. Хрущёва Сергей писал о Брежневе: «На лице его всегда играла благожелательная улыбка. На языке — всегда занятная история. Всегда готов выслушать и помочь».

В 1964 г. в Президиуме ЦК созрел новый заговор против Хрущёва. Брежнев примкнул к нему, убедившись в силе заговор­щиков. В октябре 1964 г. Хрущёв был смещён, и именно мягкий и скромный Брежнев устроил всех как новый Первый секретарь ЦК (от поста главы государства он был к тому времени освобож­дён). Ходили слухи о том, что Леонид Брежнев — «временная фи­гура» и впоследствии его «заменит более сильная личность». Од­нако постепенно из руководства были выведены как раз те, кого называли сильными личностями, в том числе непосредственные

организаторы «переворота» 1964 г. — Владимир Семичастный, Александр Шелепин и др. Брежнев никогда не был убеждённым догматиком, под­гоняющим жизнь к идеологи­ческим схемам (в чём, напри­мер, упрекали Н. Хрущёва в по­следние годы его правления). Характерен такой эпизод. Уже в последние годы жизни Лео­нида Брежнева один из его со­трудников заговорил о трудно­стях низкооплачиваемых ра­ботников. Тогда Леонид Ильич вспомнил свои студенческие годы: «Вы не знаете жизни. Ни­кто не живёт на зарплату. Пом­ню, в молодости, в период учё­бы в техникуме, мы подраба­тывали разгрузкой вагонов. И как делали? А три ящика или мешка туда — один себе. Так все и живут в стране». Брежнев понимал, что реальная жизнь плохо согласуется с отвлечён­ной идеологией. Не покушаясь на идеологию, он всегда, когда это было возможно, уступал требованиям жизни. В резуль­тате к концу эпохи Брежнева идеология почти утратила своё влияние в обществе, оставаясь лишь внешней декорацией. В отличие от Хрущёва

Л. Брежнев. 1964 г.

604

 

 

 

Брежнев был не столько политиком, сколько «партийным чинов­ником». Огромное значение для него, как и для всякого чинов­ника, имело постепенное продвижение вверх по служебной ле­стнице, а понижение в должности воспринималось как личный провал. Выступая, Брежнев всегда читал написанный текст, до­вольно сухой, без живых импровизаций, подобных импровиза­циям Хрущёва. По словам академика Г. Арбатова, Леонид Ильич порой говорил своим помощникам: «Пишите проще, не делайте из меня теоретика, ведь всё равно никто не поверит, что это моё, будут смеяться». Даже просил вычёркивать цитаты из классиков марксизма: «Ну кто поверит, что Брежнев читал Маркса?».

Сам Леонид Ильич понимал, что выглядит довольно блед­но на месте, которое до него занимали такие лидеры, как Ста­лин и Хрущёв. Поэтому особо важное значение для него приоб­рели внешние атрибуты, символы его авторитета. С 1966 г. он сменил свой титул на Генерального секретаря ЦК — так до него именовался Сталин. Долгое время Брежнева уязвляло то, что формально он не возглавляет ни государство, ни правительст­во, а только партию. Однажды на заседании Варшавского Дого­вора один из участников предложил подписать документ главам государств. Леонид Ильич возмущённо воскликнул: «Как же мож­но? Документ должен подписывать первый человек в стране. А первый человек — это руководитель партии». В 1977 г. он, нако­нец, занял и пост главы государства, сместив Н. Подгорного.

В мае 1976 г. Брежневу было присвоено звание Маршала Советского Союза, вручена «Маршальская Звезда». На встречу с однополчанами Леонид Ильич пришёл в новом маршальском мундире. С нескрываемой гордостью он сказал: «Вот... дослу­жился». Другим внешним проявлением авторитета Брежнева ста­ли присуждённые ему многочисленные награды. Леонид Ильич был четырежды Героем Советского Союза и Героем Социалисти­ческого Труда. Его наградили Международной Ленинской пре­мией, Ленинской премией по литературе. Он стал обладателем 16 советских орденов и 42 иностранных, а также множества ме­далей. Высший военный орден «Победа» был присуждён Гене­ральному секретарю ЦК КПСС с нарушением статута ордена, что вызвало возмущение среди бывших фронтовиков. На родине Брежневу был установлен памятник — бронзовый бюст.

В личной жизни, по свидетельству его сотрудника Алексан­дра Бовина, «Брежнев был в общем-то неплохим человеком, об­щительным, устойчивым в своих привязанностях, радушным, хлебосольным хозяином. Любил охоту... Радовался доступным ему радостям жизни». Во время застолий иногда читал по памя­ти стихи Сергея Есенина, помнил наизусть большую поэму Дмит­рия Мережковского «Сакья-Муни».

Одним из главных увлечений Брежнева была быстрая авто­мобильная езда. Пока ему позволяло здоровье, он сам водил ав­томобиль по специальной правительственной трассе под Моск­вой, проходившей по Рублёвскому шоссе. Леонид Ильич ввёл в обыкновение скоростную — около 130 км/ч — езду своего кор-

О. Масляков. Плакат 1982 г.

Л. Брежнев во время одного из международных визитов.

605

 

 

 

тежа по освобождённым от других машин московским проспек­там и улицам. Во время международных встреч Брежневу часто дарили автомобили, так что к концу жизни в его гараже их на­копилось около четырёх десятков.

В последние годы жизни Леонид Ильич страдал многими тяжёлыми заболеваниями. Один из недугов — нарушение дик­ции — служил поводом для насмешек и бесчисленных анекдо­тов. В 1979 г. Брежнев сказал президенту Франции Валери Жис­кар д'Эстену: «Должен признаться Вам, что я очень серьёзно бо­лен. Меня облучают. Вы понимаете, что я хочу сказать. Врачи рас­считывают меня вылечить или по крайней мере стабилизиро­вать болезнь. Впрочем, в моём возрасте и то и другое хорошо!». Жискар д'Эстен вспоминал: «Он смеётся, сощурив глаза под гус­тыми бровями. Он кладёт свою руку на моё колено — широкая рука с толстыми пальцами, изрезанными морщинами, сформи­рованная целыми поколениями русских крестьян. „Но я непре­менно поправлюсь. Я крепкий малый!"».

10 ноября 1982 г. Леонид Ильич Брежнев скончался и был торжественно похоронен в Москве на Красной площади у Кремлёвской стены.

Л. Брежнев. 1974 г.