92

фракции меньшевиков Ф. Дану). Однако меньшевики всё же со­хранили легальную фракцию в Думе, которую возглавил Нико­лай Чхеидзе.

В сентябре 1915 г. в швейцарской деревне Циммервальд со­циалисты из 11 стран подписали манифест, призывавший к пре­кращению войны. Лозунга превратить мировую войну в граж­данскую в нём не было. От социал-демократов России подписи под ним поставили меньшевик П. Аксельрод и большевик В. Ле­нин. Заканчивался манифест словами: «К вам, рабочие и работ­ницы, к вам, матери и отцы, вдовы и сироты, к вам, раненые и искалеченные, к вам всем, жертвам войны, взываем мы: протя­ните друг другу руки через все пограничные линии, через поля сражений, через руины городов и сёл. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

ПОСЛЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В первые недели после Февральской революции 1917 г. могло по­казаться, что между большевиками и меньшевиками возникло не­ожиданное единство. И те и другие «условно поддерживали» Вре­менное правительство, считали, что солдатам на фронте нельзя бросать оружие. Но так продолжалось недолго. Возвращение В. Ле­нина в Россию и его Апрельские тезисы положили конец этому недолгому единогласию. Н. Чхеидзе заметил тогда: «Вне револю­ции останется один Ленин, мы же пойдём своим путём».

С этого момента большевики окончательно превратились в особую, отдельную от меньшевиков партию (см. ст. «Партия большевиков в 1917—1921 годах»). Что касается остальных со­циал-демократов, то среди них по-прежнему существовало не­сколько течений. Крайне правый фланг заняли Г. Плеханов и его группа «Единство». В ночь на 1 апреля Георгий Валентинович вернулся на родину после 37-летней эмиграции. В 1917 г. в од­ном из выступлений Г. Плеханов категорично заявил: «Русская история ещё не смолола той муки, из которой будет со време­нем испечён пшеничный пирог социализма». Поэтому он счи­тал, что необходимо полностью поддержать «буржуазное Вре­менное правительство».

Эту точку зрения, хотя и со многими оговорками, разделя­ли почти все вожди меньшевиков. Ираклий Церетели говорил о Временном правительстве в конце апреля: «Мы говорим народу: вот буржуи... Но мы добавляем: это представители той буржуазии, которые условились отстаивать русскую свободу». В начале мая, чтобы укрепить шаткую власть Временного правительства, мень­шевики согласились войти в него. И. Церетели получил портфель министра почт и телеграфов, а другого меньшевика — Матвея Скобелева — назначили министром труда. Потом в правительст­во вошли и другие социал-демократы. Меньшевик Михаил Либер так объяснял мотивы этого решения: «Наша совесть и ответст­венность перед страной не позволили нам взять власть. Мы ни­когда не были демагогами, мы знали, что всякое обещание долж-

ВОКРУГ АРЕСТА ЛЕНИНА

После Февральской революции 1917 г. разногласия среди российских социал-демократов резко обострились. Дело лаже доходило до того, что порой одни социал-демократы требовали ареста других.

Георгий Плеханов, например, говорил: «Арестовать Ленина после июльских дней, конечно, было необходимо. Ле­нин, вместо того чтобы добиваться сво­их, на мой взгляд, бредовых идей толь­ко словом, хотел их проводить, опира­ясь на вооружённые банды. Очень жа­лею, что наше мягкотелое правитель­ство не сумело арестовать Ленина. Са­винков мне сказал, что ловить Ленина не его дело, но если бы он этим занял­ся, то уж на третий день Ленин был бы уже отыскан и арестован».

Однако в июле многие видные мень­шевики отнеслись к приказу об аресте В. Ленина с тревогой и сомнениями. Николай Чхеидзе признался: «Я отно­шусь так: если сегодня арестовали Ле­нина, то завтра будут арестовывать меня». «История будет считать нас преступниками!» — воскликнул по это­му поводу другой руководитель мень­шевиков Михаил Либер. Ираклий Церетели называл обвинение в шпиона­же «грязной клеветой на Ленина» и до­бавлял, что этому, «конечно, никто не может поверить».