Поход на ордынцев был освящён духовным авторитетом «игумена земли русской» — пре­подобного Сергия Радонежского. Именно к нему в Троицкую обитель на холме Маковец близ Радоне­жа отправился великий князь Дмитрий накануне сражения с Мамаем 17 августа 1380 г. Обладавший даром прозорливости преподобный не только благословил князя на битву, но и предрёк ему победу.  Зримым  образом божественного  заступничества должно было стать присут­ствие в московском войске двух ино­ков-воинов из Троицкой обители: Александра Пересвета и Андрея Осляби, отправ­ленных в поход Сергием Радонежским. Обо всём этом узнали в русском войске и, уповая на пророческий дар преподобного Сергия, со спокой­ствием ожидали исхода битвы.

После сбора в Коломне великий князь произвёл смотр своих сил. Войско выстроилось в походный порядок и двинулось к Дону. Впервые за долгие годы русские полки вторглись в степную область, которая казалась безраздельным владением ор­дынцев. Подойдя к донскому берегу, русские воеводы стали размышлять о том, где лучше принять бой: на левом берегу или переправиться на правобережье. В первом случае пришлось бы сражаться на обширном поле у реки Сосенки, а при переходе через Дон русское войско попадало на Куликово поле — участок земли, ограниченный с трёх сторон Доном и его притоками Смолкой и Непрядвой. На состоявшемся военном совете по настоянию великого князя было принято решение перейти Дон. В самом деле, это сулило две несомненные выгоды. Во-первых, татары ли­шались возможности использовать свой излюблен­ный приём — фланговый охват конницей — и должны были атаковать в лоб. Во-вторых, Дмит­рий обезопасил себя от возможного удара в тыл со стороны великого князя литовского Ягайло (союз­ника Мамая), который форсировал Оку и нахо­дился неподалёку, ожидая исхода противостоя­ния. Неясна была позиция и рязанского князя Олега.

Дон русские перешли в самый день битвы, 8 сентября 1380 г., когда праздновалось Рождество Пресвятой Богородицы (по старому стилю). Мосты за великокняжеским войском приказано было сжечь. Боевой порядок, в который выстроились полки, был традиционным для тех времён. Впереди встал сторожевой полк во главе с младшим воеводой Семёном Меликом. За ним следовал передовой полк. В него вошли молодые воины, поэтому великий князь решил собственным примером укреплять их стойкость. В платье и доспехах простого ратника Дмитрий встал в строй. В ставке, под стягом, его место занял молодой боярин Михаил Бренк. Основные силы сосредото­чились в большом полку, который с флангов прикрывали полк правой руки во главе с ростов­скими и стародубскими князьями и полк левой руки, возглавлявшийся князьями из Ярославской и Белозерской земель. Небольшим резервом, находившимся за полком левой руки, командовал литовский сторонник Москвы, князь Дмитрий Ольгердович. И, наконец, на самом краю левого фланга, в зелёной дубраве, притаился засадный полк князей Владимира Андреевича Серпухов­ского и Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Ему отводилась особая роль: в критический момент ударить на врага и решить исход сражения. Мамай   в   свою   очередь   рассчитывал   на   мощь

Русское войско на поле Куликовом.

тяжёлой генуэзской пехоты в сочетании с постоян­ными наскоками ордынской конницы.

Утром, когда рассеялся туман, противники увидели друг друга. Перед боем состоялся поеди­нок двух богатырей — русского инока-воина Пересвета с ордынцем Челубеем. Согласно пре­данию, оба они пали в поединке, как бы символизируя кровопролитность и упорство пред­стоящей битвы. Мамай из своей ставки на Красном холме первым двинул в бой войска. Татары рассеяли сторожевой и передовой полки и углу­бились в строй основных сил Дмитрия. Однако главный прорыв образовался на левом фланге, где русские   полки   не   выдержали   натиска.   Подошедший резерв Дмитрия Ольгердовича лишь на некоторое время сдержал продвижение войск Мамая. Создалась опасность прорыва противника в тыл большого полка, что фактически было бы равносильно поражению. Именно в этот реша­ющий момент из дубравы ударил засадный полк, после чего татары обратились в бегство. Победа была полной. Великого князя Дмитрия изранен­ного нашли на поле битвы. «И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом с князем Владимиром Андреевичем и со остальными воево­дами на костех на поле Куликовом на речке Непрядве». Несколько дней погребали погиб­ших — половина русской рати полегла в кровавой

262

сече. В Куликовской битве великий князь проявил себя не только как крупный полководец, но и просто как отважный воин, готовый собственным примером повести за собой полки. Прозвище «Донской» знаменовало собой признание его заслуг современниками.

Битва на поле Куликовом явилась не просто военной удачей: она вселила в русских уверенность в том, что им под силу сбросить власть Орды, и освобождение от неё стало делом времени. Золотая Орда так и не смогла оправиться от нанесённого удара, распад её стал необратим. Даже несмотря на то что летом 1382 г. Москва была взята и сожжена ханом Тохтамышем, новым повелителем Орды, прежняя система господства над Русью, существовавшая в XIII — первой половине XIV вв., уже никогда не была восстановлена.

Дмитрий Донской скончался в возрасте всего 39 лет 19 мая 1389 г. Он наилучшим образом отвечал духу той героической эпохи, в которую ему выпало жить. Это тонко почувствовал совре­менник-летописец, оставивший такую характе­ристику великого князя: «Бяше дороден, чреват вельми, власами, брадою черн, взором же дивен... Не бе бо книжен зело, но книги духовные в сердце своем имяше...» Таким он и остался в памяти потомков.