В 1376 г. состоялся поход московского войска на одну из территорий Орды — область волжских булгар. Полки вёл воевода князь Дмитрий Ми­хайлович Боброк-Волынский. В результате успеш­ных действий местный правитель признал зави­симость от Москвы.

В 1377 г. к русским пределам подошёл царевич Арабшах из конкурировавшей с Мамаем Орды. Навстречу татарам выступил сам Дмитрий Ивано­вич вместе с нижегородскими князьями. У реки Пьяны  в  Суздальско-Нижегородском  княжестве

стало известно, что татары задержались где-то, как сказано в летописи, «у Волчьих Вод». К тому времени великий князь с главными силами уже вернулся в Москву, не опасаясь серьёзного столк­новения с ордынцами. Но татары нагрянули с противоположной стороны. Посланный Мамаем отряд неожиданно напал на застигнутых врасплох русских. Бояре и простые ратники разбежались, многие из них утонули в реке или были перебиты неприятелем. В результате Нижегородская земля была опустошена двумя волнами нашествия.

БИТВА НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

По всему было видно, что при­ближается реша­ющее столкновение Руси и Орды. Летом 1378 г. татары из Мамаевой орды, возглавляемые мурзой (князем) Бегичем, появились в Рязанской земле. К реке Воже подошли спешно собранные велико­княжеские полки. Силы обеих сторон были весьма внушительными. Русской ратью предводитель­ствовал сам великий князь Дмитрий. Несколько дней стороны выжидали, стоя на противополож­ных берегах реки. Наконец, Бегич отдал приказ форсировать Вожу. После переправы на узкой при­брежной полосе татары подверглись контрудару московских полков с трёх сторон. Не выдержав натиска, татары побежали. Победа была полной. Фактически битва на Воже сыграла роль генераль­ной репетиции Куликовской битвы. После неё ре­шающее столкновение с Мамаем стало практиче­ски неизбежным.

В течение двух лет стороны готовились к нему. Мамаю удалось собрать крупные силы;  помимо

А. М. Бубнов. «Утро на поле Куликовом».

258

ядра из собственно ордынских туменов в их состав входили отряды, набранные среди многих под­властных Орде народов, а также тяжёлая пехота, нанятая у генуэзцев. Численность татарского войска составила по наиболее точным подсчётам от 60 до 100 тыс. воинов. Великому князю Дмитрию при сборе сил пришлось столкнуться с рядом трудностей. Новгород Великий до последнего момента был в натянутых отношениях с Москвой, и его полки не участвовали в походе против татар. Беспрестанно разоряемые татарами суздальско-нижегородские князья не смогли существенно помочь своему союзнику. Особенно сложным было положение рязанского князя Олега Ивановича. Его вотчина лежала на самой границе со степной областью — Диким Полем. Зажатый как бы между двух огней, рязанский князь занял позицию странного «нейтралитета». Есть сведения, что он послал своих людей в Москву, чтобы предупредить о передвижении Мамая. Одновременно с этим Олег обещал и Мамаю быть его верным союзником.

Все союзные Москве полки, согласно стратеги­ческому плану, должны были сходиться под Коломной в первой половине августа 1380 г. Русские силы пришли туда в назначенный срок. Объединённое войско представляло собой внуши­тельную силу. Впервые с момента монголо-татар­ского завоевания удалось собрать войско, срав­нимое по мощи с ордынским. Под знамёна великого князя Дмитрия помимо собственно московских сил сошлись полки князей ярослав­ских, ростовских, белозерских, смоленских, стародубских, кашинских, а также отряды из много­численных княжеств, расположенных в верховьях Оки. Важное значение имело прибытие на помощь Москве войск двух братьев великого князя литов­ского Ягайло — Андрея Ольгердовича Полоцкого и Дмитрия Ольгердовича Брянского. По подсчётам историков, русское войско по численности при­мерно равнялось силам Мамая и, вероятно, могло доходить до 100 тыс. человек. Это равновесие было бы нарушено в случае присоединения к татарам союзных литовских полков Ягайло и отрядов рязанского князя Олега. Однако общий моральный настрой русских воинов был несомненно выше, чем боевой дух разношёрстной рати Мамая. Когда летописец писал о времени Дмитрия: «И вьскипе земля Русская в дне княжения его», он наилучшим образом выразил то состояние воодушевления, которое охватило Русь в эпоху Дмитрия Донского. Происходил первый после векового мрака ордын­ского ига подъём интеллектуальной жизни, взлёт в иконописи, литературе, зодчестве.