Наконец грянула первая из длинной череды московско-литовских войн. В 1492 г. великий князь литов­ский затеял дипломатический конфликт «о пору­бежных (т. е. пограничных. — Прим. ред.) делех», а затем попытался, как водилось в старину, решить спор вооружённым путём. Ответный удар Москвы был молниеносным и страшным. Железные полки

Литовский гусар рубежа XV—XVI вв.

303

Ивана III в нескольких местах пересек­ли литовский рубеж и заняли города Вязьму, Любутск, Мценск, Мещёрск, Хлепень, Рогачёв, Опаков и Серпейск. Кое-где го­рожане сами открывали ворота, в иных случаях сопротивление гарнизонов бывало быстро слом­лено. Для литовского правительства и нового вели­кого князя Александра Казимировича Ягеллона (1492—1506 гг.) это было тяжкое поражение, для московских же войск — всего-навсего проба сил. Операция, лишившая Великое княжество Литов­ское значительной по размерам области, заняла всего несколько месяцев.

Александр Ягеллон, не имея сил для продолже­ния борьбы, попытался найти выход в сватовстве к дочери Ивана III, Елене Ивановне. В 1494 г. был заключён мирный договор, согласно которому Москва получила Вязьму и владения всех князей, перешедших на службу к Ивану III. В следующем году мир был скреплён свадьбой Елены Ивановны и Александра Ягеллона.

Брак не принёс великой княгине счастья. Она стала настоящим «яблоком раздора» между двумя монархами. Отец то требовал от её мужа построить специально для Елены Ивановны православную церковь, то, находясь на огромном расстоянии от своей дочери, посылал длинные предписания, как ей следует себя вести, то вдруг осыпал упрёками зятя. В свою очередь великий князь Александр позволял католическому духовенству осаждать свою супругу требованиями о переходе её в католичество. Папа римский, гневаясь на Алексан­дра за женитьбу на православной, несколько лет запрещал ему жить с молодой женой.

Это горькое супружество ненадолго продлило мир. Иван III сознавал, что мог бы получить от войны гораздо больше, чем получил. Александр Ягеллон, явно переоценив свои силы, сделал попытку насильственного обращения в католи­чество традиционно православной части населения Великого княжества Литовского. В 1499 г. вяземский наместник князь Туреня-Оболенский со­общил Ивану III, что в Смоленске «стала замятия велика межи латыны (католики. — Прим. ред.) и... нашего христьянства... на православную веру». Это вызвало гнев русских князей, остававшихся на службе у Александра Ягеллона, и вскоре к Москве «отъехал» князь Семён Иванович Вельский, а вслед за ним и другие князья. Александр Ягеллон пытался протестовать, на что получил твёрдый ответ московского государя: если кого-нибудь будут принуждать изменить веру и тот отъедет к нему, московскому князю, то он волен «принимать с вотчиною... сколько Бог поможет». В апреле 1500 г. в Литву был отправлен гонец с «размётной грамотой» (объявлением войны). Последовавшая война, продолжавшаяся несколько лет, обернулась катастрофой литовского могущества на Руси.

Московские войска вошли на территорию Великого княжества Литовского и, соединившись с силами перешедших на их сторону русских князей, начали стремительно занимать земли и города. В открытом бою московские и литовские войска сходились дважды. В июле 1500 г. гетман (верховный воевода) князь Константин Острожский повёл армию Великого княжества Литовского от Ельни к реке Ведроше, где стояли полки московского воеводы Юрия Захарьича. По дороге литовцы взяли «языка», который сообщил им, что с отрядом Юрия Захарьича соединилась «тверская сила» во главе с князем Даниилом Щеней. Не поверив, литовский полководец велел повесить «языка» и бросил свою армию на московские полки. Численность войск с обеих сторон не ясна: литовские хроники сообщают, что против литов­ской кавалерии, насчитывавшей всего 3,5 тысяч человек (не считая пешего войска), Москва выставила почти в 10 раз больше ратников. Московские же летописи сообщают, что одни только потери литовцев в сражении составили самое меньшее 5,5 тысяч человек. На первом этапе битвы Острожскому удалось потеснить передовые части противника. Но затем московские воеводы ввели в бой основные силы, и сражение превра­тилось в резню, страшный разгром литовской армии. Остатки войска Острожского были добиты на реке Полме, где сам он и всё литовское командование попали в плен.