Пушкарей (артиллеристов) вознаграждали деньгами, а иногда и земельными пашенными наделами. Служба их передавалась по наследству. В XVI—XVII вв. в городах выросли «пушкарские слободы» — целые поселения, где жили эти воины со своими семьями. В середине XVI в. для них были учреждены специальные «уставные грамоты», которые определяли порядок и условия военной службы и её обеспечения. Любопытно, что среди пушкарей Московского государства можно было встретить немало иноземцев, чаще немцев.

Служилые, или «городовые», казаки, которых на­бирали на службу из «вольных казаков» российских окраин, впервые упоминаются в источниках ещё в XV в. В следующем столетии уже многие тысячи таких казаков числились на московской службе. Они участво­вали во всех крупных военных кампаниях Московского государства. Как и пушкарей, городовых казаков жало­вали деньгами и землёй, причём землю они нередко получали в коллективное пользование. Правда, земельные наделы им давали меньших размеров, чем служилым людям «по отечеству» (т. е. дворянам, которые считались служилыми из поколения в поколение по наследству), но по сравнению со служилыми «по прибору» казаки были в большем выигрыше. Нередко они становились «детьми бояр­скими», приобщаясь таким образом к низшему звену дворянского сословия. Особенно грозную силу казаки представляли во времена Смуты начала XVII в. Общая численность их возросла в несколько раз, казачье войско всё больше напоминало настоящую армию. Очень часто гарантией победы одного из противников был переход на его сторону казачьих отрядов.

Во времена царя Фёдора Ивановича в москов­ских войсках было уже 4300 иностранцев, глав­ным образом поляков и жителей Украины, находившейся тогда в составе Речи Посполитой, а также голландцев, шотландцев, греков, турок, датчан и шведов. По-прежнему немцы служили в артиллерии; начали наниматься в русское войско первые французы, среди которых оказался капи­тан Жак Маржерет, оставивший весьма подробные мемуары о своём пребывании в России времён Смуты. А Борис Годунов принимал на службу лифляндских (прибалтийских) дворян, давая им поместья так же, как и дворянам русским.

До начала XVII в. иностранных наёмников старались использовать на восточных и южных границах, против крымских и сибирских татар, — по той же причине, по какой служилых татар отправляли на западные рубежи. Но Смута нарушила эту традицию: хорошо организованные и вооружённые отряды иностранцев начали вы­ставлять против поляков, поскольку в обстановке всеобщего «разброда и шатания» не всегда можно было рассчитывать на верность собственно русских войск. Первые Романовы после Смутного времени возобновили найм солдат и офицеров в Европе. С конца 20-х гг. XVII столетия численность их стремительно возрастает в связи с готовящейся войной за Смоленск с Речью Посполитой, и в 1632 г. иностранных наёмников насчитывалось уже более 6 тыс. В московское войско начинают принимать с разбором, требуют от наёмников «честные отпуска», т. е. документы, удостове­ряющие их военную «квалификацию» и послуж­ной список. Правительство было озабочено вербов­кой не столько рядовых, сколько «начальных людей», которые смогли бы выполнять обя­занности инструкторов. В 1630—1670 гг. евро­пейских офицеров брали на службу сотнями. Таким образом, вовсе не Пётр I впервые предоста­вил иностранцам возможность карьеры в русской армии: к началу его правления наёмники и военные специалисты из Западной Европы уже составляли солидный процент в вооружённых силах России.