Интересно, что предки поэта XVIII в. Гаврилы Романовича Державина ведут свой род от Ивана Дмитриевича Чуваша Нарбекова, прославивше­гося геройскими подвигами при взятии Казани в 1552 г.

В России суховатые генеалогические документы превратились в красочные истории семей в XVII в., в европейских государствах это произошло не­сколько раньше. Рыцарская культура средне­вековья с её тягой к эмблемам, гербам, поэмам и романам о подвигах рыцарей сказалась на ро­дословиях во всей пышности и великолепии. Во многих странах был обычай рисовать родословные древа. Древо (дерево) как символ жизненных сил напрямую связывалось с идеей роста, расцвета и процветания семьи. И роспись изображалась как своеобразное дерево. В его корнях располагался основатель рода — родоначальник, на ветвях в определённой последовательности — все потомки (а не только, как в России, по мужской линии), часто с жёнами или мужьями. Для оформления

таких «древ» разрабатывались свои правила: разной формы щитки, куда вносили имена мужчин или женщин, различные цвета для щитков сыновей, дочерей, их жён и мужей. В результате получались не просто красочные картины, но и удобные для пользования документы, где по формам и цветам эмблем легко отыскать одно поколение, увидеть, с какими семьями оно породнилось.

Такие «древа» быстро стали привычными в Европе, и иностранные путешественники, посе­щавшие Москву, удивлялись, что в русских домах нет подобных украшений.

При Петре I появилось специальное учреж­дение — Герольдия, — которому поручалось вести дела о дворянстве русских семей, выдавать подтверждающие документы, следить за про­движением дворян по службе. Естественно, в огромной Российской империи выполнить подоб­ные задачи было очень нелегко. При Екатерине II, когда проводилась губернская реформа, в каждой губернии создавалось дворянское собрание. Оно было обязано записывать всех, имеющих на это право, в особые родословные книги, принимало в свою корпорацию новых членов, выдавало сви­детельства их детям, когда те уезжали служить или учиться в чужие земли, и т. д. С этого времени родовитость, служба предков потеряли своё зна-

Герои войны 1812 г.: М. Барклай де Толли

48

чение, на смену им пришёл территориальный признак — принадлежность к дворянской корпо­рации той губернии, где жил, нёс службу или владел землёй дворянин.

* * *

В том же XVIII в. генеалогия нашла своё место не только в жизни, но и в науке. В России начали появляться исторические труды, самые ранние из которых прослеживали последовательность кня­жения, а затем и царствования государей. Для этого необходимо было знать родственные связи между отдельными правителями. Такой порядок описания исторических событий был принят во многих странах.

Позднее возник интерес к историям конкретных семей. Стали выходить отдельными изданиями документы семейных архивов, а различные учёные комиссии при губернских собраниях кинулись спасать старые архивы своих родов, часто пропа­давшие на чердаках и в чуланах заброшенных усадеб. Именно так в конце XIX в. была найдена часть архива А.С. Пушкина.

Интерес к истории дворянских родов был настолько велик, что в 1898 г. в Петербурге появилось Русское генеалогическое общество, а несколько позже, в 1904 г., было создано Историко-родословное общество и в Москве. Изучением

родословий занимались и профессио­нальные историки, и любители, соби­рающие сведения по истории соб­ственной семьи.

В начале XX в. новая волна интереса к генеалогии захватила пытливые умы: в много­численных «толстых» научных журналах появи­лись статьи по истории семей, были опубликованы монографии (рассказы о жизненном пути кон­кретных людей), наконец, увидели свет библио­графические указатели работ по генеалогии.