К. Аксаков, как и Хомяков, был поистине энциклопедически обра­зованным человеком. В 40—50-е гг. он известен и как поэт, и как драма­тург. В стихах он описывал главным образом природу и сходные с её пе­ременами «движения души». Впо­следствии Аксаков отдал дань и пуб­лицистическим стихам.

Сильней всего великий глас народа, Пред ним твои все вопли замолчат!

Однако большого поэтического дара у Константина Сергеевича не обна­ружилось. Ему плохо давалась лири­ка, он предпочитал эпическую форму. Недаром К. Аксаков был в таком восторге от русских былин.

Аксаков приобрёл известность и как оригинальный литературный кри­тик. Например, причиной его ссоры с В. Г. Белинским (они подружились ещё в Московском университете) ста­ли разногласия по поводу оценки поэ­мы Гоголя «Мёртвые души». К. Аксаков сравнивал это сочинение с поэмами Гомера, древними русскими песнями и былинами. Критический отзыв Бе­линского о брошюре Аксакова, посвящённой произведению Гоголя, Кон­стантин Сергеевич назвал «подлым ругательством» в свой адрес и никогда больше не встречался с бывшим дру­гом. Вообще К. Аксаков во многом напоминал Белинского ригоризмом (от лат. rigor — «твёрдость», «стро­гость») и страстностью. Любовь к рус­скому народу выражалась у него са­мым вещественным образом — он носил русскую одежду, которую снял лишь в 1849 г. по особому предписа­нию III Отделения и никогда уже больше не надевал. Сергей Тимофе­евич же, пользуясь преимуществом возраста, ходил в своём зипуне до са­мой смерти.

Белинский упрекал Константи­на Сергеевича в юношеской мечта­тельности и восторженности. Однаж­ды Константин писал брату Ивану: «Я дожил до 27 лет, но я слышу, что во мне ещё не умирает смеющееся дитя... мне кажется, я не могу себе представить, чтобы я вырос... я толь­ко надел возраст, как бы платье боль­шого человека». Иван Аксаков часто укорял Константина за недостаточ­ное знание жизни, нежелание слу­жить, путешествовать по России. Эту странность отмечали все знавшие К. Аксакова. «Только в своём семейст­ве, окружённый нежною, родною за­ботливостью, может он существовать и находить отраду», — писал С. Т. Ак­саков сыну Ивану. Константин отли­чался могучим телосложением, но тоска по умершему в 1859 г. отцу в течение нескольких месяцев свела его в могилу. 7 декабря 1860 г. он скончался на греческом острове Занте от внезапно открывшейся ча­хотки. Перед смертью Константин Аксаков поразил греческого священ-

406

ника, который исповедовал его, сво­им высоким христианским духом. «Праведник умер», — говорил тот. Иван Аксаков писал тогда: «Смерть Хомякова и брата произвела сильное впечатление... в России. Все едино­гласно преклонялись перед ними с уважением».

ИВАН АКСАКОВ

Иван Аксаков был на шесть лет моло­же Константина — родился 26 сентяб­ря 1823 г. Он получил такое же до­машнее воспитание, как и старший брат, но натуры и характеры их силь­но различались. Иван рос замкнутым, углублённым в свой внутренний мир ребёнком. В отличие от «маленького оратора» Константина он был молча­лив, но на бумаге излагал свои мысли превосходно. «Иван будет великий пи­сатель», — говорил отец. Но судьба готовила ему совсем другое поприще. В 1838 г. он поступил в Учили­ще правоведения в Петербурге — городе, который так не любил его брат. Младший Аксаков стремился к практической деятельности, хотел принести пользу отечеству ревност­ной службой. Светская жизнь, сует­ная и пустая, не привлекала его. На­чав службу в сенате, Аксаков вскоре был назначен товарищем председа­теля Калужской уголовной палаты, а затем переведён в Министерство внутренних дел. Служба дала И. Ак­сакову возможность изъездить поч­ти всю Россию, узнать жизнь раз­личных слоёв общества изнутри. Но увиденное его не радовало — на­против, повергало в отчаяние: «Пра­во, как заглянешь в нутро России, так душу обхватывает чувство без­надёжности!». Он не мог, как Кон­стантин, жить в мире отвлечённых идей и быть верным «принципу». Поэтому между ним и родными не­редко возникали разногласия: «Ах, как тяжело, как невыносимо тяжело порою жить в России, в этой воню­чей среде грязи, пошлости, лжи, об­манов, злоупотреблений, добрых малых мерзавцев, хлебосолов-взя­точников, гостеприимных плутов — отцов и благодетелей взяточников!..