Граф

Л. А. Милютин.

472

Обладая широким военным и политическим кругозором, Дмит­рий Алексеевич не мог не понимать того, что война с Европой неот­вратима. И в то же время трезво оценивал и низкую боеготовность русской армии, и невысокую компе­тентность её командования. Он го­ворил накануне Крымской войны: «По бумагам мы вполне готовы! Но с первых же военных действий об­наружится страшный недостаток во всём: все озабочены не тем, чем сле­дует... Всё прекрасно для парадов и никуда не годно для войны...». Уже в самом начале 50-х гг., задолго до позорного для России исхода Крым­ской кампании, Милютин понял, что необходимо радикальное пре­образование российской армии.

После заключения Парижского мирного договора 1856 г. русское правительство начинает задумывать­ся над реформированием армии. В 1856 г. Дмитрия Алексеевича, к тому времени уже генерал-майора, вводят в комиссию генерала Ф. В. Редигера, которая работала над «улучшениями по военной части». В марте того же года Милютин представил в комис­сию записку (специальный доку­мент) «Мысли о невыгодах сущест­вующей в России военной системы и средствах к устранению оных». Он критически относился к российской действительности, крепостному пра­ву, отдавая предпочтение политиче­скому устройству Западной Европы. Милютин полагал, что с помощью реформ можно изменить к лучшему положение дел в России.

В 1861 г. Дмитрий Алексеевич стал военным министром и сразу взялся за реорганизацию вооружён­ных сил России, создание массовой армии — обученной, технически оснащённой, с новыми формами управления. Главную задачу военных преобразований новый министр ви­дел в том, чтобы в мирное время численность армии была минималь­ной, а в военное — максимальной за счёт обученного запаса. С 1864 по 1867 г. численность войск уменьши­лась с 1 млн. 132 тыс. до 742 тыс. че­ловек, а военный запас увеличился к 1870 г. до 553 тыс. человек. Дальнейшим успехам в этом направлении способствовало введение в 1874 г. всеобщей воинской повинности, за­менившей рекрутские наборы.

П. Нерадовский.

Портрет

Д. А. Милютина.

1908 г.

Она распространялась на достигшее воз­раста 21 года мужское население всех классов и сословий. Жребий оп­ределял, кто из призывников должен идти служить в текущем году. Если до военной реформы солдаты служили десятилетиями, то теперь общий срок службы устанавливался в 15 лет: из них 6 лет приходилось на службу действительную, а 9 лет — в запасе.

Офицер Генерального штаба. Конец XIX — начало XX в.

Свои взгляды он наиболее ярко вы­разил в следующих словах: «Тот, кто хочет истинного блага России и русского народа, кто более думает о будущности их, чем о настоящих эгоистических интересах, тот дол­жен отвергать решительно всё, что может колебать власть единую и нераздельную, или подстрекать и потворствовать сепаратизму (т. е. стремлению отдельных областей и народов государства к самостоя­тельности и автономии. — Прим. ред.) некоторых частей, или поддер­живать дух властвования одного со­словия над другим».

Русско-турецкая война 1877— 1878 гг. стала серьёзной проверкой эффективности реформ Милютина. Прежде всего чрезвычайно быстро — за четыре недели — удалось про­вести мобилизацию русской ар­мии. На 42-й день войска были сосредоточены на Дунайском театре боевых действий для последующего наступления. До конца 1877 г. военный ми­нистр Милютин находился на фронте. Он не руководил бое­выми операциями (это и не вменялось ему в обязан­ность), но вместе с тем не оставался и безучастным зрителем. После второго не­удачного штурма Плевны Милютин подверг резкой критике действия командо­вания и изложил в специаль­ной записке свою точку зре­ния на ведение кампании. Он считал, что необходимо перей­ти от штурма к осаде Плевны, что и было сделано, но лишь после третьего штурма, снова оказавшегося неудачным. Осо­бенно беспокоили Милютина неоправданные потери войск во время сражений; он гово­рил, что нужна «бережливость на русскую кровь».

Через несколько лет после войны Дмитрий Алек­сеевич вспоминал: «Са­мые записные враги мои должны были признать, что никогда ещё русская армия не являлась на театр воины так хорошо подготовлен­ной и снабжённой. В то время хо­дила даже такая фраза, что война 1877 года была экзаменом для Во­енного министерства и что экзамен этот выдержан блистательно». Того же мнения придерживались и зару­бежные военные обозреватели. За­слуги Милютина по достоинству оценил Александр II: после заклю­чения Сан-Стефанского мирного договора Дмитрий Алексеевич был награждён орденом Святого Геор­гия 2-й степени и возведён в граф­ское достоинство.

Обосновывая активную поли­тику России в Восточном вопросе и на Балканах, Милютин подчёрки­вал, что необходимо удовлетворить «законные потребности населения Балканского полуострова» и гаран­тировать спокойствие и порядок в этой части Европы. По его мнению, задача России заключалась в том, чтобы «ни одна из европейских держав не присвоила себе преобла­дания на Балканах и в особенности не захватила бы в свои руки входа в Чёрное море».

Тем не менее военный ми­нистр стремился предотвратить возможность новой европейской войны. Летом 1878 г., после Бер­линского конгресса, который изме­нил в ущерб России и славянским народам Балканского полуострова условия Сан-Стефанского договора, завершившего русско-турецкую вой­ну, Дмитрий Алексеевич записал в дневнике: «Как бы ни были для нас невыгодны условия Берлинского конгресса, они всё-таки будут не­сравненно менее тяжелы и унизи­тельны для России, чем то, что ожи­дает нас в случае войны».

В 1881 г. Милютин, уже 65-лет­ний, ушёл в отставку и поселился в своём имении в Крыму. Теперь он ведёт жизнь, которая вполне соот­ветствует его натуре: скромную до аскетизма и деятельную. Побывав за границей, он много времени отдаёт научной работе, пишет статьи, гото­вит «Воспоминания»... Так проходят последние 30 лет жизни одного из крупнейших реформаторов эпохи императора Александра II.

474