Княгинь, их служанок и оставшихся в живых детей содержали вме­сте с тремя жёнами имама на женской половине дома, куда было запре­щено входить всем мужчинам, кроме хозяина. Шамиль потребовал в виде выкупа за знатных пленниц возвратить из Петербурга своего сына, Джамалутдина, 16 лет находившегося заложником у русского царя, и пол­ную арбу золота. Потом согласился на арбу серебра.

Муж Анны Чавчавадзе — Давид — с трудом смог собрать необхо­димый выкуп: он разменял собранные деньги на мелкую монету — полу­чилось тринадцать с половиной мер серебра. Жизнь сына Шамиля, Джамалутдина, уже гвардейского офицера, полюбившего русскую девушку Оленину и собравшегося жениться на ней, второй раз круто измени­лась: юноша согласился вернуться к отцу. Он надеялся уговорить Шами­ля и его управителей-наибов прекратить войну с Россией и жить в мире.

Девять месяцев потребовалось на сбор денег и переговоры. Обмен произошёл на берегу реки Мичик. Русские попросили горцев не стрелять в знак радости из пушек и ружей, чтобы не напугать де­тей и женщин. Шамиль потребовал от Джамалутдина немедленно сме­нить русскую форму на горскую одежду — и наибы кольцом прикры­ли переодевающегося сына Шамиля. Радость от его возвращения была столь велика, что народ, как отмечал летописец Шамиля, смотрел с благоговением на сына имама и не обращал внимания на серебряные монеты, которые разбрасывали с арбы в толпу.

По свидетельству того же летописца, грузины тогда заплатили за своих детей столь крупные суммы, что денег в Грузии почти не осталось. Зато у горцев их стало такое изобилие, что они обесценились.

563

Кавказский джигит. Фотография конца XIX в.

После долгих раздумий Шамиль согласился на переговоры с князем Барятинским. Искусный русский ди­пломат полковник Лазарев убедил имама, что исход решающей битвы ясен, сопротивление приведёт лишь к тысячам ненужных смертей, что князь Барятинский, отдавая дань ува­жения великому имаму, сохранит ему не только жизнь и возможность жить с семейством, но и будет хода­тайствовать перед императором о разрешении Шамилю совершить хаджж (паломничество) в священ­ный город мусульман — Мекку.

26 августа 1859 г. Шамиль пре­кратил борьбу. Решиться на это было трудно: два с половиной десятилетия он возглавлял тех, кто боролся за его убеждения и идеалы... И вот Шамиль вышел навстречу князю Барятинско­му из своей крепости. Имам не ве­рил, что его оставят в живых, и со­бирался дорого продать свою жизнь: 60 мюридов с оружием вышли с ним, готовые стрелять в нападающих. Но русские встретили их громовым приветственным «ура!». В роще, неда­леко от Гуниба, сидя на камне, ждал Шамиля князь Барятинский. К нему обратился Шамиль: «Я тридцать лет

дрался за религию, но теперь наро­ды мои изменили мне, а наибы раз­бежались, да и сам я утомился; я стар, мне шестьдесят три года. Не гляди на мою чёрную бороду — я сед. По­здравляю вас с владычеством над Да­гестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами для блага их».

Так закончилось имамство Ша­миля. Ему предстояло прощание с горцами в Темир-Хан-Шуре, долгое путешествие через всю Россию, уди­вившую его своими просторами, в Санкт-Петербург. Шамиль боялся, что его везут прямо в Сибирь, и постоянно сверялся с компасом, приходя в волнение при малейшем отклонении дороги к востоку. Алек­сандр II принял Шамиля неожидан­но дружелюбно и ласково, повелел определить ему 20 тыс. рублей еже­годно (больше, чем в лучшие годы добывали набегами наибы Шамиля) и поселил своего недавнего врага в Калуге. Там Шамиль, две его жены и их дети прожили до 18б9 г., потом переехали в Киев, и в марте 1870 г. император наконец отпустил его в Мекку. Глубоким стариком довелось Шамилю совершить свой последний священный хаджж, считающийся у мусульман подвигом благочестия. Его с почтением встречали в мусуль­манском мире. Турецкий султан воз­дал ему великие почести, а провожал с ещё большим почётом: ведь муд­рым советом Шамиль предотвратил войну султана с египетским Исмаил-пашой. В Мекке за Шамилем ходили толпы паломников.