Весной 1855 г. вернулся из Пе­тербурга сын Шамиля Джамалутдин,

562

воспитывавшийся в Пажеском кор­пусе. Он стал поручиком гвардейско­го Уланского полка и полюбил Рос­сию. Шамиль с горечью выслушал умные, но критические высказыва­ния сына о войсках, артиллерии и всей военной организации горцев. А когда Джамалутдин рассказал про русского царя, о его военном могу­ществе, несметной казне и начал го­ворить о необходимости примире­ния с Россией, отец и братья стали чуждаться его. Вскоре Джамалутдина, молодого 25-летнего человека, сва­лила болезнь — то ли чахотка, то ли тоска по второй родине. Шамиль предпринимал всё для спасения сы­на. Он даже обратился в русскую крепость с просьбой о помощи и прислал туда в качестве заложников трёх своих наибов. Но и лучший на Кавказе врач Пиотровский, приехав­ший из крепости, ничего не смог сделать: 28 июня 1858 г. Шамиль потерял сына.

А между тем русские войска це­ной больших потерь и целого ряда неудач научились использовать в го­рах свой численный перевес. К 1858 г. кольцо русских гарнизонов всё уже стягивалось вокруг горной резиден­ции Шамиля — аула Ведено. Шамиль успокаивал соратников: «Не пугайтесь русских. Я из Ахульго вышел с семью людьми, а теперь я вот каким сделал­ся с вашей помощью. Не думайте, что я вас оставлю без всякой помощи и уйду в горы, нет, я умру здесь, на зем­ле вашей. Вы такие смелые и храб­рые». Шамиль, его сын Гази-Магомед, его наибы, учёные, сотенные началь­ники дали клятву сражаться с русски­ми до конца. И всё же под натиском войск генерала Александра Иванови­ча Барятинского семья Шамиля и ос­татки верных ему наибов отступили в аул Гуниб, природную горную кре­пость. По дороге покинувшие Ша­миля горцы ограбили его обоз со всеми драгоценностями и казной. У имама не осталось ничего, вспоми­нал Гаджи-Али, «кроме оружия, кото­рое было у него в руках, и лошади, на которой он сидел».

Со всем искусством горцы укре­пили Гуниб. Даже жёны и невестки Шамиля таскали камни. Наиболее храбрым женщинам пришлось взять в руки оружие. Но огромную горную крепость не мог удержать неболь­шой отряд в 400 человек. Начали бить пушки. Тысячи и тысячи рус­ских штыков окружили аул. А за ни­ми лежала покорённая страна гор.

КАВКАЗСКИЕ ПЛЕННИЦЫ

Набег горцев на цветущую Алазанскую долину был быстрым и неожи­данным. Пожары, грабёж, бегущие в лес крестьяне — таким было лето 1854 г. для Кахетии. В имении Цинандали, недалеко от Тифлиса, сын Шамиля Гази-Магомел захватил среди многочисленных пленников дра­гоценную добычу — княгинь Чавчавадзе и Орбелиани с детьми. Они были потомками последнего царя Грузии — Ираклия (его корона тоже оказалась среди трофеев горцев). В Алазанской долине осталось 18 сож­жённых селений, больше тысячи убитых.

На обратном пути горцев повсюду ожидали засады. Грузины даже вдесятеро меньшими силами нападали на врагов, чтобы освободить сво­их. Поэтому горцы, чтобы ускорить бегство, перебили часть пленных. Во время переправы через бурную реку Алазань, когда женщины и дети были посажены в сёдла позади всадников, сорвалась и погибла трёхмесячная дочь Анны Чавчавадзе — Лидия. Оставшиеся в живых страдали от голо­да и жажды, их одежда была изорвана колючими кустарниками почти непроходимых лесов предгорий. Наконец поход — опасный, но счастли­вый для горцев и трагический для пленников — завершился.

Имам Шамиль насчитал 894 пленника. Простых немусульман он раздал в домашние рабы. Знатных женщин и их детей отправил под охраной с свою столицу — горный аул Дарго. На них накинули покрывала и объявили неприкосновенными. Шамиль надеялся полу­чить за них богатый выкуп.