скую столовую с кольцами на руках. Впрочем, наши франты держались в стороне и не посещали собраний, студенческая масса в большинстве состояла из сыновей мелких поме­щиков, чиновников, священников... Отсутствие денежных счётов и това­рищеский делёж друг с другом, не­редко имевшие место в студенческих кружках, не только сохранились впо­следствии, но ещё шире вошли в употребление в наших революцион­ных кружках и организациях».

Понятно, почему в народниче­ские кружки собиралась прежде всего молодёжь. Историк Покровский пи­сал: «Люди питались селёдкою с чёр­ным хлебом (причём и селёдка уже возбуждала споры: все-таки „предмет роскоши"), жили в обстановке неиз­меримо худшей, чем зажиточный кре­стьянин или хорошо оплачиваемый рабочий, и мучились мыслью, что эти „удобства жизни" куплены „страдания­ми миллионов". Так свежо можно ощущать свой моральный долг толь­ко в известном возрасте...».

521

«ВЛАСТИТЕЛИ ДУМ»

О долге интеллигенции перед на­родом писали все те мыслители, которых можно назвать «властителя­ми дум» молодёжи 60—70-х гг. XIX в.: А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский,

М. А. Бакунин, П. Л. Лавров и П. Н. Тка­чёв. Герцен считал, что русский на­род отнесётся к буржуазному образу жизни враждебно, не примет его, а потому Россия может перейти от самодержавно-крепостнического строя к социализму, минуя длитель­ный этап капиталистической («ме­щанской», как её называл Герцен) цивилизации. Статьи Чернышевско­го в журнале «Современник» и в осо­бенности его роман «Что делать?», привлекали народников образом «нового человека» — начитанного, критически мыслящего, независимо­го. Книги Бакунина (прежде всего «Государственность и анархия») бы­ли созвучны представлениям о на­роде, сформировавшимся у моло­дёжи. Его произведения создавали образ народа-бунтаря, готового в любую минуту начать ожесточённую войну против своих угнетателей. Настоящую сенсацию в молодёжной среде произвели «Исторические письма» Лаврова, который писал о долге образованного меньшинства перед народом: «Я сниму с себя от­ветственность за кровавую цену сво­его развития, если употреблю это самое развитие на то, чтобы умень­шить зло в настоящем и будущем» Наиболее нетерпеливых привлекали идеи Петра Ткачёва, согласно кото­рым небольшая группа заговорщи­ков сможет нанести решительный удар по самодержавию.

Историки делят народничество на три основных направления: бун­тарское, заговорщицкое и пропа­гандистское. Однако, когда в начале 70-х гг. XIX в. началось знаменитое «хождение в народ», чёткого разделе­ния между его участниками ещё не было. Одна из активисток «хождения в народ» С. И. Бардина, выступая на суде, заявила: «Я, господа, принадле­жу к разряду тех мирных людей, ко­торые между молодёжью известны под именем мирных пропаганди­стов. Задача их — внести в сознание народа идеалы лучшего, справедли­вейшего общественного строя или же уяснить ему те идеалы, которые уже коренятся в нём бессознательно; указать ему недостатки настоящего строя, дабы в будущем не было тех

РУССКИЙ «БЛАНКИСТ»

Пётр Никитич Ткачёв (1844—1885), один из известнейших теорети­ков русского народничества, вошёл в отечественную историю как представитель «бланкизма» — течения, названного по имени Луи Огюста Бланки, французского коммуниста-утописта, который разра­батывал учение о захвате власти путём политического заговора.

Ткачёв был родом из семьи небогатого дворянина, служившего архитектором в Кабинете Его Императорского Величества. Отец его рано умер, и Петру Никитичу после окончания гимназии пришлось кормить не только себя, но и старушку мать. С 1 7 лет он, блестящий публицист, начал печататься в журналах самых разных направлений. Его работы касались философии, права, экономики, литературы, эс­тетики... Он был поистине универсальным журналистом. Однако его политическое кредо оставалось неизменным: «народно-бурная» ре­волюция, для которой все средства хороши.