Администрация вмешивалась в частную жизнь студентов. Это было унизительно для 20—25-летних моло­дых людей. Они, например, не имели права «без дозволения начальства» по­кидать место учёбы, вступать в брак. Возмущали юношей постоянная угро­за наказания — заключение в карцер на срок от одних суток до четырёх не­дель, повторное введение в 1885 г. университетской форменной одежды. Резкий протест вызвало учреждение надзора за их поведением со стороны «академической» полиции — инспек­торов, субинспекторов и надзирате­лей. Как вопиющую несправедливость расценивали студенты ограничение приёма в высшую школу юношей из еврейских семей.

Потребности пореформенной России в квалифицированных спе­циалистах быстро росли. В России к концу XIX в. было до 17 тыс., а в 1916 г. — 38,8 тыс. студентов. Доля дворянской молодёжи в студенческой среде к 1900 г. составляла половину, а к 1916 г.—- только треть, больше ста­ло студентов из разночинцев.

Учащаяся молодёжь в крупных городах осознавала свои интересы и была готова отстаивать их перед вла­стями. В 80-х гг. студенты протес­товали на собраниях против уни­зительных запретов, содержащихся в университетских уставах, особенно в уставе 1884 г. Подавали коллек­тивные петиции, бойкотировали лекции, не подчинялись учебному начальству. На исходе XIX в. возму­щение университетской молодёжи выплеснулось на улицы. Студенче­ские демонстрации, всероссийские студенческие забастовки приобрета­ли политический характер. В 1905 г. революционно настроенные студен­ты открыли учебные аудитории для митингов и в боевых дружинах сра­жались с войсками и полицией в Москве, Харькове, Одессе и других го­родах. В феврале 1917 г. студенчество

681

УНИВЕРСИТЕТЫ РОССИИ ДО 1917 ГОДА

приняло активное участие в сверже­нии самодержавия.

Уже начиная с первых студенче­ских волнений в 1861 г., власти отно­сились к университетам как источ­нику «беспорядков». Предотвратить выступления молодёжи правительство пыталось не только запретами и ре­прессиями. В 1901 и 1905 гг. оно по­шло на некоторые уступки: в универ­ситетах были введены «временные» правила и «временная» автономия; студентам разрешили устраивать соб­рания, создавать организации и т. д. Эти шаги властей приветствовали университетские преподаватели: бу­дучи сторонниками автономии, они выступали против «крайностей» сту­денческого движения — сходок, де­монстраций, забастовок, открытых революционных действий.

Несмотря на «умеренность», про­фессора также страдали от преследований властей. В 1909 г. были уволе­ны ректор и проректор Одесского университета, а в 1911 г. — ректор Московского университета А. А. Ма­нуйлов. В знак протеста тогда подали в отставку 130 преподавателей, в том числе видные учёные К. А. Тимирязев, П. Н. Лебедев, Н. Д. Зелинский. Совре­менники назвали это событие «раз­громом» университета.

В императорской России «уни­верситетский вопрос», как и крестьян­ский, национальный, рабочий, не был разрешён, а потому будоражил обще­ство вплоть до 1917 г. Неоднократно учёные общества и знаменитые про­фессора предлагали планы преобра­зований в русских университетах, в основном направленные на то, чтобы предоставить им большие права авто­номии. Однако в конце XIX — начале XX в. правительство не предприняло никаких решительных шагов.

РОССИЙСКИЕ КАДЕТСКИЕ КОРПУСА

Воспитанник одного из кадетских корпусов С. Двигубский писал, нахо­дясь в эмиграции: «Будущим строи­телям новой России придётся много подумать о том, чтобы суметь вос­создать тот слой общества, который в прошлом целиком участвовал в жертвенном служении России, в соз­дании её славы и могущества... Каде­ты были теми дрожжами, на которых подымалось пышное тесто — корпус императорских офицеров. Кадетские корпуса создавали военную касту, проникнутую лучшими историче­скими традициями, вырабатывали тот слой разношёрстного русского общества, на костях и крови которо­го создавалась российская слава. Сама среда и обстановка воспитыва­ли жертвенность...».