В ночь на 24 июня — в канун дня Ивана Купалы (Иоанна Крести­теля) — полагалось по древним, ещё языческим обычаям жечь костры, водить хороводы, отправляться в за­поведные леса искать волшебный цветок папоротника, который рас­цветает лишь раз в году, ночью, и исчезает с рассветом. Даже царь Алексей Михайлович, каравший подданных за ворожбу и колдовст­во, посылал в ночь на Иванов день своих доверенных людей искать и собирать целебные травы.

Весной и летом в церковные праздники устраивались народные гу­лянья: в Духов день, Лазареву субботу, на Илью Пророка, Ивана Постного

659

И. Бродский. Праздник в деревне. 1912 г.

М. Шибанов. Празднество свадебного договора. 1777 г.

или Прохора и Никанора горожане и селяне, нарядно одетые, отправлялись в загородные луга и рощи или за око­лицу сёл и деревень. В это время уст­раивались и ярмарки, где торговали различной снедью, детскими игруш­ками, галантерейными товарами.

На ярмарках сооружали незамы­словатые аттракционы: качели, под­кидные доски, шесты с привязанными на верхних концах призами — связ­кой баранок или живым петухом, «ги­гантские шаги» — столбы, к которым сверху прикреплялись длинные верёв­ки, заканчивающиеся у земли петлёй. Ухватившись за верёвку и просунув

ногу в петлю, можно было оттолк­нуться ногами и шагнуть на несколь­ко метров вперёд, соревнуясь, кто ока­жется дальше всех.

Во время зимних церковных праздников от дома к дому ходили ряженые с поздравлениями-славо­словиями, устраивались катания с гор на санках. По ледяной глади рек и озёр молодёжь бегала на коньках, строила снежные городки и, разде­лившись на две группы, защищала или брала их приступом.

КУЛАЧНЫЕ БОИ

Издавна любимой молодецкой поте­хой как на Руси, так и в император­ской России XVIII—XIX вв., были ку­лачные бои. Назначались они на определённые дни, начиная с 6 де­кабря, с Николы Зимнего, и заканчи­вались после Масленицы. В кулачной забаве не было ожесточения, хотя для современного горожанина она и может показаться жестокой: бойцы сходились, подобно древним бога­тырям, чтобы показать свою удаль и силу, не имея в душе корысти.

В Москве кулачные бои прохо­дили на Красной площади, на льду Москвы-реки, а в Петербурге — на Адмиралтейской площади, берегах Невы, Малой Охте. Выходили улица против улицы, часть города против другой, селение против селения. В Казани бились суконщики с мясни­ками, в Херсоне — каменщики с грузчиками-биндюжниками, в Ту­ле — заводские оружейники с по­садскими парнями. Бывали случаи, когда биться приходилось из-за ка­ких-либо торговых интересов, но подобные побоища не имели отно­шения к благородной потехе — ку­лачным боям.

На вызов к бою, или на «затрав­ку», как тогда говорили, высылали детей. Те задевали своих сверстни­ков — с противоположной стороны. На их защиту выходили взрослые, а дети убегали. Между взрослыми на­чиналась схватка. Били кулаками в грудь, голову, живот противника. Бились до истощения сил, иногда увечили друг друга, и даже платили

660

жизнью за потеху. Слабые, но хит­рые бойцы закладывали в рукавицы камни, свинчатку, чугунные бабки, чтобы удар был сильнее. Однако если это плутовство открывалось, то таких ловкачей били смертным боем и свои и чужие.

По воспоминаниям знаменито­го бытописателя В. А. Гиляровского, который был знатоком старинных русских обычаев, существовало не­сколько видов боёв: «свалка-сцеплялка», «стенка на стенку» и «один на один». В «свалку-сцеплялку» шли врассыпную, а бились толпой. Когда сражались «стенка на стенку», то луч­шие бойцы сначала не участвовали в схватке, а ждали своего часа. Он наступал, если неприятель пробивал «стенку» — ряд бойцов. Тогда «на­дежда-боец», как называли лучших, мчался на помощь своим, держа шапку в зубах. Он бил кулаками во все стороны, таранил вражью стен­ку, восстанавливал боевое равнове­сие и убегал обратно, предоставляя остальным закончить дело.