Великая княгиня Елена Павловна. Литография Г. Вайнхольда.

К. Лебедев. Освобождение крестьян. 1861 г. На полях портреты великого князя Константина Николаевича (слева вверху), Ю. Ф. Самарина (слева внизу), Я. И. Ростовцева и Н. А. Милютина.

23

МОРОЗНАЯ ЭПОХА АЛЕКСАНДРА III

Попытка Александра III «заморозить» реформаторские тенденции и на­строения в России привела к траги­ческим последствиям как для власти, так и для общества. Либеральная ин­теллигенция всё более сближалась с революционерами, тогда как влия­ние консерваторов в правительст­венном лагере возрастало.

Когда Александр III посетил Москву, Б. Н. Чичерин, избранный городским головой, произнёс речь, в которой заявил, обращаясь к им­ператору: «Старая Россия была кре­постная, и все материалы здания были страдательными орудиями в руках мастера; нынешняя Россия свободная, а от свободных людей требуется собственная инициатива и самодеятельность. Без обществен­ной самодеятельности все преобра­зования прошедшего царствования не имеют смысла». Император вы­слушал речь и вскоре потребовал отставки Чичерина...

Александр III посчитал старого либерала опасным смутьяном и не пожелал прислушаться к его проро­честву: «Нынешняя социал-демокра­тия с её широко распространённой организацией, с её ненавистью к высшим классам, с её стремлением к разрушению всего существующего общественного строя неизбежно ве­дёт к диктатуре». Имелась в виду за­мена монархии властью революци­онных диктаторов.

Представителям российского либерализма в XIX в. гораздо чаще доводилось критиковать действия властей, чем активно участвовать в политике. Даже наиболее либераль­но настроенные самодержцы (такие, как Александр II) с опаской привле­кали их к государственным делам. В результате сами либералы стали ви­деть в себе прежде всего носителей знания, теоретиков, призванных пу­тём пропаганды своих идей разру­шить вековые устои российского деспотизма. Столь важные черты ли­берализма, как уважение к закону и частной собственности, отступали на второй план перед стремлением «победить врага», т. е. царизм.

Конечно, российские либералы не бросали бомб в царские кареты и не стреляли из браунингов в жандар­мов. Но большинство из них на стра­ницах печати, в университетских лекциях, в залах суда и в частных разговорах оправдывали, хотя и с оговорками, «крайности революци­онной борьбы». Религия и нацио­нальные традиции в глазах либе­ральной общественности выглядели препятствиями на пути прогрессив­ного развития и подлежали мораль­ному осуждению и забвению.

Последний российский император Николай II с семьёй. Литография. 1912 г.

24

СТАРООБРЯДЧЕСТВО В XVIII—XIX ВЕКАХ

В 50-е гг. XVII в. по инициативе царя Алексея Михайловича и патриарха Никона были начаты церковные ре­формы. Главная их задача — унич­тожить несоответствие между рус­скими и греческими церковными обрядами и богослужебными книга­ми. Убеждённые в том, что греческие обряды — истинные и более древ­ние, патриарх Никон и его окру­жение приступили к исправлению русских богослужебных книг по гре­ческим и другим восточно-право­славным книгам. Многие верующие русские люди восприняли неожи­данные, непонятные им изменения обрядов как кощунство, как покуше­ние на древнее русское православ­ное благочестие (троеперстное, т. е. тремя пальцами, крестное знамение вместо двоеперстного; почитание четырёхконечного креста; крестный ход вокруг церкви против солнца, а не «посолонь», т. е. по солнцу, и др.). Людей, отказавшихся принять эти изменения стали называть старооб­рядцами или староверами.