Императрица Елизавета Петровна, признательная герцогу за то, что он неоднократно спасал её от заточения в монастырь, смягчила ему наказание. Бирона перевели из Пелыма в Ярославль. Шло время. На престоле умершую Елизавету сменил её племянник Пётр III. Бирон и Миних получили прошение и возвратились в Петербург, но так до конца и оставались врагами. Пришедшая вскоре к власти Екате­рина II возвратила Бирону и его наследникам Курляндское герцогст­во, куда они и отбыли. Последние 20 лет своей жизни Бирон посвятил строительству собственной резиденции в местечке Рундала.

В 1769 г. он передал власть в герцогстве сыну Петру и стал жить в полном уединении. Бирон умер в канун 1 773 г. Его наследники отказа­лись от прав на владение герцогством Курляндским в пользу России, и оно превратилось в одну из губерний страны.

73

будущем правлении желает получить сегодня, а потому совещанию надле­жит быть теперь же, в соседнем зале. А чтобы его не потревожили, на часах у дверей выставить дворцовую стражу с приказом всех впускать, но никого не выпускать.

На совещании много спорили и шумели, как лучше устроить госу­дарственное управление России. Каждый имел особое мнение, никто никого не слушал, а из-за дверей до­носились угрожающие возгласы ох­раны: «Мы не позволим, чтобы дик­товали законы нашей государыне! Смерть крамольникам! Да здравству­ет самодержавная царица! На куски разорвём тех, кто против государы­ни!». Эти грозные крики долетали и до членов Верховного тайного сове­та. И те и другие были напуганы. В итоге собрание составило документ, в котором говорилось о милостивом изволении быть Анне неограничен­ной самодержицей. Изменения и новшества касались лишь деталей: предлагалось заменить Верховный тайный совет Правительствующим

сенатом, как при Петре I; утвердить право дворянства избирать членов сената, а также президентов колле­гий и губернаторов.

Члены Верховного тайного совета получили предложения дворян­ского собрания и должны были их утвердить. Это означало ликвидацию Совета, конец надеждам и замыслам верховников, лишение их власти и привилегий. Императрица велела принести «кондиции» и собственное письмо с согласием их выполнять. Взяв в руки документы, она стала не спеша рвать их. Со своими недру­гами и всеми, кто им помогал и со­чувствовал, она расправится позже: одних подвергнет опале и ссылке, других заточит в тюрьму, третьих отправит на плаху.

Анна Иоанновна и Бирон.

74

патриархальной простотой и жесто­костью, считая себя хозяйками боль­шой вотчины — России. Анна бы­ла человеком, в характере которого волею судеб и обстоятельств причуд­ливо переплелись традиции старо­московского самодержавия и евро­пейские идеи об абсолютной власти монарха, олицетворявшего божест­венное начало в земной жизни лю­дей. Вот почему с первых же дней правления она обращала особое внимание на строжайшее соблюде­ние придворного этикета. Чопор­ный, до мельчайших подробностей разработанный дворцовый церемо­ниал должен был превратить самое ничтожное действие в акт государст­венной важности. Абсолютный ха­рактер власти государыни подчёрки­вался пышностью и великолепием царского обихода. Это проявлялось в одеждах, празднествах, дворцовых постройках.

Императрице была присуща точность в оценках окружающих её людей. Так, вполне доверяя главе правительства — первому кабинет-министру, сенатору и генерал-адми­ралу А. И. Остерману, она вместе с тем справедливо считала его че­ловеком «лукавым, не терпящим никого около себя». Она не любила печальных историй и, случалось, горько плакала, подписывая смерт­ные приговоры, хотя отнюдь не страдала слабонервностью и сенти­ментальностью. Современница им­ператрицы, близко знавшая госуда­рыню, писала: «Её сердце одарено такими хорошими качествами, ка­ких мне не удавалось видеть у кого бы то ни было, и это — принимая во внимание власть, которая ей принадлежит...».