Роковым для самозванки было пу­тешествие в Ливорно, куда Орлов при­гласил её на морские манёвры. Шлюп­ка с «княжной» и сопровождающими её лицами подплыла к адмиральскому кораблю «Исидор». Раздался пушеч­ный салют, на флагмане взвился анд­реевский флаг, «высокую» гостью с большим почётом принял контр-адми­рал Грейг. После осмотра корабля даме подали угощение и начались ма­нёвры. Засмотревшись на невиданное ею зрелище, самозванка не заметила, как Орлов исчез. К ней и её свите по­дошёл гвардейский капитан Литвинов с вооружённой стражей и объявил, что она арестована. Напрасно женщина требовала объяснений и просила по­звать Орлова. Чтобы отвести от гра­фа подозрения, ей сообщили, что он также находится под стражей.

Затем арестованных разместили по разным кораблям — так, чтобы они не могли между собой общаться, и эскадра направилась в Россию. В пути несчаст­ная получила лицемерное письмо от «арестованного» Орлова, где он писал по-немецки: «Одно остаётся мне, про­сить вас, чтобы вы берегли своё здо­ровье. Я обещаю, как только получу сво­боду, отыскать вас в любом уголке света

и служить вам...». До самого английско­го берега самозванка была спокойна, надеясь, что Орлов освободит её в од­ном из портов Британии. Когда корабли вновь отошли от берега и обман стал очевиден, она попыталась броситься с палубы в шлюпку.

11 мая эскадра прибыла в Крон­штадт, откуда арестованных в сопро­вождении команды Преображенского полка доставили в Петропавловскую крепость. Следствие по делу самозван­ки было поручено генерал-фельдмар­шалу князю А. М. Голицыну. На допро­сах она продолжала называть себя княжной Елизаветой, что вызвало не­обычайный гнев Екатерины II. Царица писала Голицыну: «Александр Михай­лович! Помните сказать известной женщине, что если она желает об­легчить свою судьбу, то бы она пере­стала играть ту комедию, которую она и в последних к Вам присланных пись­мах продолжает, и даже до того дер­зость простирает, что подписывается Елизаветою; велите к тому прибавить, что никто ни малейшего не имеет сумнения, что она авантюристка».

Ежедневные допросы, грубая пища, сырость обострили тяжёлую болезнь, которой страдала несчастная женщина. Она умерла 4 декабря 1 775 г., унеся в могилу тайну своего происхождения.

К. Флавицкий. Княжна Тараканова.

132

мужество в борьбе с чумой в Москве в 1771 г., а затем без успеха возглав­лявший русскую делегацию на пе­реговорах с турками в Фокшанах, Екатерине больше был не нужен. У неё появился новый фаворит — Васильчиков, а затем Потёмкин, с которым Орловы были близки в мо­лодости и, по слухам, даже бивали его. Алексей пробовал бороться за любовь Екатерины, даже доводил императрицу до слёз, но наконец смирился и подал в отставку. Он по­селился в Москве, женился, овдовел. Воспитывал побочного сына и единственную красавицу дочь, ставшую едва ли не самой богатой невестой в России, но так и не вы­шедшую замуж. Он возобновил свои прежние богатырские потехи, завёл целую школу кулачных бойцов (так что по праву может считаться од­ним из патриархов русского бокса), вывез с Востока и из Европы вели­колепных беговых и скаковых ло­шадей и стал выдающимся селек­ционером. Особенно славились и славятся до сих пор орловские рысаки. На Донском поле, недалеко от дома Алехана, начиная с мая ре­гулярно устраивались состязания. Известны были также орловские бойцовые гуси, петухи и даже ка­нарейки.

Воцарившийся в 1796 г. Павел I, сын свергнутого в 17б2 г. императора, вытре­бовал Алексея в Санкт-Пе­тербург, где во время пере­несения праха Петра III из Александро-Невской лавры в Петропавловский собор при­казал Алексею Орлову нести подушку с короной императора Петра III. После этого Орлов был выслан за границу. Он уехал в Сак­сонию и жил чаще всего в Лейпциге и Карлсбаде, где возглавил местное стрелковое общество и стал куми­ром горожан. Вернувшись в начале правления Александра I, ом продол­жал свои прежние занятия, а во вре­мя войны с французами участво­вал в формировании милицейских ополчений.