И. Аргунов.

Портрет неизвестной

крестьянки

в русском костюме.

161

приобрели почти полную имущест­венную и судебную власть над кресть­янами: согласно закону, только по­литические дела и самые тяжёлые преступления (убийство и разбой) ос­тавались в ведении государственных органов. Наконец, по указу 1767 г. кре­стьянин лишился права даже жало­ваться на своего господина: сам факт подачи жалобы (пусть и справедли­вой) стал считаться уголовным пре­ступлением и карался каторгой.

Отныне положение крепост­ных практически не отличалось от рабского; помещик не мог только убить крестьянина. Но из-за суровых наказаний крепостные нередко уми­рали, что власти расценивали уже как «волю Божию».

Правда, самые вопиющие случаи изуверства помещиков заставляли правительство принимать меры. При Елизавете Петровне в центре Москвы, на Сретенке, целых семь лет зверство­вала молодая помещица Дарья Салты­кова, прозванная в народе Салтычихой. Она лично убила или приказала убить не менее 100 своих крепостных, в основном женщин, «преимущест­венно за неисправное мытьё полов и белья». Попытки дворовых жаловать­ся на госпожу ни к чему не приводи­ли: Салтычиха подкупала не только мелких чиновников, но и видных на­чальников полицейского и судебного ведомств Москвы. Дело всё же дошло до сената: Салтыкову лишили дворян­ства, и долгие годы она провела в за­точении, так и не раскаявшись в сво­их кровавых злодеяниях.

Крепостное право стало в Рос­сии повседневным и всепроникаю­щим явлением. Не только Салтычиха, но даже хорошо образованные дво­ряне считали вполне естественным обращаться с крепостными как с су­ществами низшего порядка и реши­тельно не видели в этом ничего по­стыдного. «Посекши его немного, посадил я его в цепь в намерении дать ему посидеть в ней несколько дней и потом повторять лечение понемногу несколько раз, дабы оно было ему тем чувствительнее, а для меня ме­нее опасно, ибо я никогда не любил драться слишком много... секал очень умеренно и отнюдь не тираническим

образом» — так описывал процесс «воспитания» своего крепостного сто­ляра просвещённый хозяин и извест­ный мемуарист А. Т. Болотов. Зна­менитый полководец фельдмаршал А. В. Суворов «лечил» загулявших кре­стьян, поливая их в зимнее время во­дой из колодца. Автор «Недоросля» драматург Д. И. Фонвизин восхищал­ся благородством своего начальника, крупного дипломата Н. И. Панина, ко­торый из 7 тыс. душ, подаренных ему Екатериной II, 4 тыс. душ подарил своим секретарям. Директор Петер­бургской Академии наук Е. Р. Даш­кова в письмах приказчикам рас­поряжалась браком и имуществом своих «подданных».

КРЕПОСТНОЙ ГНЁТ

Постепенное освобождение от обяза­тельной государственной службы, а также расширение потребностей за­ставляли дворян любыми способами повышать доходность своих имений. Самым прибыльным делом считалась торговля хлебом, цены на который постоянно росли. Большие партии зерна вывозились за границу. Поэто­му владельцы более плодородных зе­мель прибавляли барщину, которая за столетие кое-где увеличилась в восемь раз. Чтобы вести собственное хозяй­ство, крестьянину не хватало времени, и над его семьёй нависала угроза го­лодной смерти. К северу от Москвы преобладал оброк, величина которо-