После многодневных скитаний в лесах Корнилову удалось перейти румынскую границу. Здесь, присоединившись к другим пленным, он добрался до русских войск. «Когда солдат построи­ли на пропылённом плацу, — писал историк Г. Иоффе, — из строя вышел вконец исхудавший маленький человек с заросшим ще­тиной монгольским лицом. Нечётким шагом подойдя к офице­ру, хриплым, срывающимся голосом крикнул: „Я — генерал-лей­тенант Корнилов!"». С этого момента имя Корнилова услышала вся страна. Побег генерала из плена действительно был событи­ем удивительным, почти невероятным. Николай II лично награ­дил его вторым Георгиевским крестом.

ПОСЛЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Сразу после Февраля 1917 г. новые власти вспомнили имя гене­рала Корнилова. 2 марта председатель Государственной думы Михаил Родзянко направил телеграмму главковерху генералу Михаилу Алексееву. В ней он называл Л. Корнилова «доблестным боевым генералом» и «известным всей России героем». Родзянко просил самого Корнилова «во имя спасения родины» занять пост главно­командующего столичным военным округом, Лавр Георгиевич согласился, М. Алексеев утвер­дил это решение.

Скоро Л. Корнилов почувствовал, что при­вести в повиновение Петроградский гарнизон вряд ли удастся. Антон Деникин писал об этом; «То обаяние, которым он пользовался в армии, здесь, среди деморализованных войск, поблёк­ло. Они митинговали, дезертировали, торгова­ли за прилавком и на улице, участвовали в са­мочинных обысках, но не несли службы. Подой­ти к их психологии боевому генералу было трудно».

20 апреля в Петрограде начались уличные демонстрации и столкновения. На следующий день Л. Корнилов распорядился послать на Двор­цовую площадь пушки. Но собрание солдат и офицеров Михайловского училища постанови­ло не выполнять приказ. В тот же день город­ской Совет подтвердил, что без его согласия войска двигать нельзя. Командующий был поч­ти лишён своих прав. 29 апреля произошёл ещё один характерный случай. Корнилов назначил смотр Финляндскому гвардейскому полку,

Торжественная встреча Л. Корнилова в Москве во время Государственного совещания.

302

ствовавшему в волнениях. Но солдаты не вышли из казарм для встречи своего главнокомандующего. На плац явились только новобранцы, которые подняли свист и сорвали флажок с авто­мобиля генерала.

Потерпев неудачу в Петрограде, Лавр Георгиевич решил вер­нуться на фронт. В первых числах мая газеты сообщили об от­ставке генерала «согласно его настойчивой просьбе». Он отпра­вился на фронт в качестве командующего 8-й армией. Но и здесь положение было немногим легче: дисциплина в армии крайне ослабла... Генерал Л. Корнилов всемерно старался её укрепить.

В конце июня русские войска перешли в наступление. Поч­ти всюду они продвигались очень медленно, только 8-я армия Корнилова добилась значительных успехов. В частности, она взя­ла города Галич и Калуш, захватила более 10 тыс. пленных. 27 июня Корнилов получил звание генерала от инфантерии (пе­хоты). (В просторечии этот чин чаще называли по-другому — «полный генерал».) Но в конце концов общее наступление закон­чилось полным провалом.

7 июля Корнилова назначили командующим Юго-Западным фронтом. В тот же день он послал резкую телеграмму Времен­ному правительству, где сообщал о беспорядочном бегстве рус­ских войск. Первоначальный успех обратился в поражение из-за отсутствия дисциплины, считал он. «Это бедствие, — писал Корнилов, — или будет снято революционным правительством, или, если оно не сумеет этого сделать, неизбежным ходом исто­рии будут выдвинуты другие люди». Через четыре дня Корнилов подписал другую телеграмму Временному правительству. В ней говорилось: «На полях, которые даже нельзя назвать полями сра­жения, царит сплошной ужас, позор и срам, которых русская ар­мия ещё не знала с самого начала своего существования. Необ­ходимо немедленное введение смертной казни на театре воен­ных действий. Смертная казнь спасёт многие невинные жизни ценою гибели немногих изменников, предателей и трусов». В противном случае Корнилов пригрозил самовольной отставкой.