После «шахтинского процесса» И. Сталин сказал: «„Шахтинцы" сидят теперь во всех отраслях промышленности. Многие из них выловлены, но далеко ещё не все». В 1931 г. он говорил: «Года два назад наиболее квалифицированная часть старой техничес­кой интеллигенции была заражена болезнью вредительства. Бо­лее того, вредительство составляло тогда своего рода моду».

Одновременно И. Сталин как бы подвёл черту под кампани­ей, заметив: «Было бы глупо и неразумно рассматривать теперь чуть ли не каждого специалиста и инженера старой школы как непойманного преступника и вредителя».

СКОЛЬКО СОТРУДНИКОВ У ГПУ?

На Западе нередко обсуждался вопрос: сколько человек тайно работает на ГПУ? Известный советский журналист Михаил Кольцов в 1927 г. по-своему отвечал на этот вопрос. Он предлагал представить, что ожидает белогвардей­ца, проникшего в Советский Союз. М. Кольцов ярко рисовал царящую в стране обстановку бдительности: «Если белый гость покажется подозритель­ным, им тревожно заинтересуется фракция жилтоварищества. На него обратит внимание комсомолец-сле­сарь, починяющий водопровод. При­слуга начнёт пристальнее всматривать­ся в показавшегося ей странным жиль­ца. Наконец, дочка соседа, пионерка, услышав случайный разговор в кори­доре, вечером долго будет не спать, что-то, лёжа в кровати, взволнованно соображать. И все они сами пойдут в ГПУ и сами расскажут о том, что виде­ли и слышали.

Не сорок, не шестьдесят, не сто тысяч человек работают для ГПУ. Какие пус­тяки! Миллион двести тысяч членов партии, два миллиона комсомольцев, десять миллионов членов профсоюза, итого — свыше 13 миллионов по са­мой меньшей мере. Если взяться этот актив уточнить, несомненно, цифра вырастет вдвое».

Б. Ефимов. «Раздавить гадину!»

393

К. Ротов. «Под тёплым крылышком. Вредители: — Хорошая птица — красный петух! Другие горят, а мы греемся». 1930 г.

Ю. Ганф. «„Партшляпа" : — До чего же люди близоруки: в своём учреждении вредителей не разглядели. А ведь стоило только вокруг себя посмотреть!» («Крокодил». 1930 г.)

Б. Ефимов. «Научная работа». 1930 г.

ДЕЛО «ПРОМПАРТИИ»

25 ноября 1930 г. в Москве в Колонном зале Дома Союзов открыл­ся ещё один показательный процесс над «вредителями».

На этот раз судили «Промышленную партию». Как говори­лось на суде, в ней состояло около 2 тыс. человек. На скамье под­судимых были только восемь из них. Зато в отличие от «шахтинского процесса» все они полностью признавались. «Сознание подсудимых является всё же лучшей уликой», — подчеркнул об­винитель Николай Крыленко.

Кроме вредительства теперь звучали и более тяжкие обви­нения. «Промпартия» не только хотела захватить власть. Она ещё и помогала французскому генштабу готовить иностранное втор­жение в Советский Союз.

Главный обвиняемый, профессор Леонид Рамзин, признал­ся также в связях с известными русскими капиталистами — Рябушинским и Вышнеградским. Позднее, правда, выяснилось, что они задолго до того умерли.

7 декабря судья А. Вышинский огласил приговор. Пятерых

394

подсудимых приговорили к смерти. Но ни один из них не был казнён: расстрел заменили десятью годами заключения.

Суд произвёл сильное впечатление в обществе. Писатель Максим Горький признавался в частной переписке: «Отчёты о процессе подлецов читаю и задыхаюсь от бешенства». Инженер К. Ситнин, сын одного из подсудимых, в печати даже потребо­вал смертной казни для своего отца.

Партийный журналист Карл Радек писал; «Попробуйте изо­лировать ребят от таких событий, как процесс вредителей. Сре­ди детей, которых я знаю, помилование вредителей вызывало це­лую бурю негодования. Как же это: предали страну, хотели об­речь на голод рабочих и крестьян — и не были расстреляны?».