Чрезвычайная комиссия назвала «гла­вой заговора» 30-летнего профессора-географа Владимира Таганцева. Арес­тованный, он полтора месяца молчал на допросах. Но затем согласился за­ключить со следователем Яковом Аг­рановым «договор». Чекист обещал передать дело в открытый суд и не при­менять к арестованным смертной каз­ни. В обмен Таганцев обязался дать «откровенные показания». Конечно, чекист не мог считать себя связанным «соглашением» с арестованным. Таганцев этого, видимо, не понимал.

1 сентября «Петроградская правда» со­общила о том, что по решению ЧК рас­стрелян 61 «участник заговора». Сре­ди них были 16 женщин в возрасте от 20 до 60 лет.

Список казнённых открывал профес­сор В. Таганцев. Под номером 13 зна­чился Н. Гумилёв. По словам поэта, он согласился принять участие в Крон­штадтском восстании, если оно пере­кинется в Петроград. «Причём ука­зал, — писал Н. Гумилёв, — что мне, по всей вероятности, удастся собрать и повести за собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным на­строением. Я выразил также согласие на попытку написания контрреволюци­онных стихов».

Расстрел состоялся в ночь на 25 авгус­та. Ещё более ста человек приговори­ли к тюремному заключению.

Затем демонстранты вошли в зал и до поздней ночи обвиня­ли и требовали казни. На следующий день в знак протеста совет­ские адвокаты подсудимых — Николай Муравьёв, Александр Тагер и другие — отказались участвовать в суде. За этот отказ их аресто­вали на несколько месяцев, а потом выслали.

7 августа председатель суда Георгий Пятаков объявил реше­ние суда: 12 подсудимых приговорили к расстрелу.

Но с исполнением приговора медлили. ВЦИК решил «при­остановить» его. От партии эсеров потребовали прекратить борь­бу. «Тем самым, — говорилось в декрете, — она освободит от выс­шей меры наказания своих руководящих членов». В январе 1923 г. Е. Тимофеев даже объявил голодовку, требуя исполнить приго­вор или освободить его.

В 1924 г. приговор смягчили, и осуждённых эсеров отпра­вили в ссылку.

«ШАХТИНСКИЙ ПРОЦЕСС»

18 мая 1928 г. в том же Колонном зале начался «шахтинский про­цесс». Этот показательный суд имел огромное значение для всей страны. Начиналась борьба с «вредителями», «врагами с лога­рифмической линейкой», как их называла печать.

Подсудимые во время слушания «шахтинского дела».

392

Председатель Верховного суда А. Вышинский оглашает приговор по «шахтинскому делу».

Подсудимые вели себя по-разному. Шестнадцать из них це­ликом и полностью подтверждали свою вину. Они признавались, что сознательно срывали добычу угля, устраивали завалы на шах­тах, в результате которых гибли шахтёры.

Но около половины обвиняемых отказались от своих призна­ний, сделанных на следствии. Некоторые во время суда признава­лись, через день брали признание назад, потом снова каялись.

5 июля председатель суда Андрей Вышинский объявил при­говор. Четверых подсудимых, в том числе двух немецких граж­дан, оправдали. К расстрелу приговорили 11 человек (шестерых из них позднее помиловали).

«Вредителей» после «шахтинского процесса» стали обнару­живать и судить повсюду. Говорили, что они создавали недоста­ток товаров в магазинах, без пользы расходовали казённые день­ги. Из-за них отключался иногда свет в домах, не было топлива, опаздывали поезда. В ходе борьбы с «вредительством» техниче­ская интеллигенция прошла такую же коренную «переделку», как и крестьянство во время раскулачивания.