Подобные случаи происходили и в Ор­ловской тюрьме. Однажды в камеру, где сидел Ф. Дзержинский, должен был зайти начальник тюрьмы. От заключён-

за верой должны следовать дела...» Феликс стал распространять социал-демократические идеи среди рабочих. Он вёл агитацию не только в кружках, но и на вечеринках, в кабаках — всюду, где собирались рабочие, готовые его слушать. В 1897 г. 20-летнего социал-демократа впервые арестовала полиция.

РЕВОЛЮЦИОНЕР-ПОДПОЛЬЩИК

За этим арестом последовали ссылка, побег, а затем аресты и при­говоры пошли чередой. Всего до 1917 г. Ф. Дзержинский пере­жил шесть арестов, три раза бежал из ссылки. В заключении он провёл 11 лет жизни...

После первого ареста он писал из тюрьмы сестре: «Ты на­зываешь меня „беднягой" — крепко ошибаешься. Правда, я не могу сказать про себя, что доволен и счастлив, но это ничуть не потому, что я сижу в тюрьме. Я гораздо счастливее тех, кто „на воле" ведёт бессмысленную жизнь. И если бы мне пришлось вы­бирать: тюрьма или жизнь на свободе без смысла, я избрал бы первое, иначе и существовать не стоило бы... Тюрьма страшна лишь для тех, кто слаб духом». В другом письме, уже из ссылки, он добавлял: «Жизнь может меня лишь уничтожить, подобно тому как буря валит столетние дубы, но никогда не изменит меня. Я не могу ни изменить себя, ни измениться. Мне уже невозможно вернуться назад...».

Два десятилетия продолжалась для Феликса Эдмундовича жизнь революционера-подпольщика. В промежутках между ареста­ми он работал в своей партии — Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Как представитель этой партии в 1906 г. участ­вовал в Объединительном съезде РСДРП в Стокгольме.

В 1908 г. Феликс Эдмундович — уже не в первый раз — ока­зался в одиночной камере Варшавской цитадели. Он писал об этом в своём «Тюремном дневнике»: «Я поднимаюсь, прислуши­ваюсь и чем больше вслушиваюсь, тем отчётливее слышу, как тай­ком, с соблюдением строжайшей осторожности пилят, обтёсы­вают доски. „Это готовят виселицу", — мелькает в голове, и уже нет сомнений в этом. Я ложусь, натягиваю одеяло на голову... Это уже не помогает. Я всё больше и больше укрепляюсь в убежде­нии, что сегодня кто-нибудь будет повешен...». Он читал на сте­нах надписи приговорённых к смерти. Живо представлял, как где-то рядом, за стеной, жандармы связывают смертника, заты­кают рот, чтобы не кричал. Слышал, как хлопает дверь, когда его выводят из камеры. «Неужели те жандармы, — размышлял он, -которые стерегут нас, неужели тот вахмистр, всегда любезный, неужели тот предупредительный начальник, который, входя ко мне, снимает фуражку, — неужели они, те люди, которых я вижу, могут принимать в этом участие... Привыкли».

Отбывая срок своего последнего заключения, Ф. Дзержин­ский, будучи каторжником, несколько лет провёл закованным в кандалы. В результате на правой ноге под железным кольцом об­разовалась незаживающая рана.

410

В конце 1916 г. Феликс Эдмундович предчувствовал скорые перемены. Однажды он произнёс: «Я убеждён, что не позднее чем через год революция победит». «Не может быть!» — возразил ему один из сокамерников, тоже «политический». «Ну давай пари», — предложил Дзержинский. И поставил весь свой годовой зарабо­ток на то, что до конца 1917 г. в стране произойдёт революция. Он выиграл это пари... В 1917 г. вместе с другими политзаклю­чёнными Ф. Дзержинского освободила Февральская революция. 1 марта он вышел из ворот московской Бутырской тюрьмы, уже без кандалов, но ещё в арестантской одежде. Тотчас его подхва­тила на руки восторженная толпа. Грузовик доставил его на Скобелевскую (ныне Тверская) площадь, где он обратился к народу с небольшой речью...