Секретарь Иосифа Сталина Борис Бажанов описывал Фелик­са Дзержинского в 20-е гг.: «У него была наружность Дон Кихо­та, манера говорить человека убеждённого и идейного. По­разила меня его старая гимна­стёрка с заплатанными локтя­ми. Было совершенно ясно, что этот человек не пользует­ся своим положением, чтобы искать каких-либо житейских благ для себя лично». Феликс Эдмундович сердился, когда в голодные годы ему вместо ко­нины подавали на обед что-то более вкусное, и вообще возра­жал против того, чтобы ему приносили еду в кабинет... «Я не барин, успею сходить по­обедать», — говорил он.

О политических вопро­сах, даже самых будничных, Феликс Эдмундович высказы­вался с необычайной горячно­стью, принимая любое дело близко к сердцу. Как замечал Лев Троцкий, «по каждому во­просу, даже второстепенному, он загорался, тонкие ноздри дрожали, глаза искрились, го­лос напрягался, нередко дохо­дя до срыва. Ленин сравнивал его с горячим конём...».

С 1924 г., оставаясь пред­седателем ОГПУ, Ф. Дзержин­ский возглавил также руковод-

Ф. Дзержинский. 20-е гг.

415

ство экономикой страны — Высший совет народного хозяйст­ва (ВСНХ). В эти годы он оказался в числе самых решительных и убеждённых противников «левой оппозиции». Однажды Лев Каменев упрекнул его в том, что он уже готов арестовывать оп­позицию и ставить её к стенке. Дзержинский с обычной для него горячностью воскликнул, что если оппозиция пойдёт против партии, её будут и арестовывать, и расстреливать.

20 июля 1926 г. Ф. Дзержинский выступил со страстной ре­чью против оппозиции на пленуме ЦК ВКП(б). «Моя сила за­ключается в чём? — спросил он. — Я не щажу себя никогда. И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите. Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непо­рядки, я со всей силой обрушиваюсь на них». Уже во время вы­ступления Феликс Эдмундович почувствовал себя плохо, у него заболело сердце. Но он, хотя и с трудом, завершил свой доклад. Вернувшись домой, Дзержинский потерял сознание и вскоре, не приходя в себя, скончался. Ему было 48 лет...

В обращении Центрального Комитета партии ко всем тру­дящимся говорилось: «Сегодня партию постиг тяжёлый удар. Скоропостижно скончался от разрыва сердца товарищ Дзержин­ский... Товарищ Дзержинский умер внезапно, придя домой по­сле своей речи — как всегда страстной — на пленуме ЦК. Его больное, вконец перетруженное сердце отказалось работать, и смерть сразила его мгновенно...».

Б. Ефимов.

«Проект стенной росписи в кабинетах

наших хозяйственников».

Дружеский шарж на

Ф. Дзержинского и Л. Троцкого.

1926 г.

БЛЮМКИН В 1918 ГОДУ

Якова Блюмкина часто видели в обществе поэтов и писателей. Поэт Влади­слав Ходасевич рассказывал об одной писательской вечеринке в Москве вес­ной 1918 г.: «Собралось человек сорок, если не больше. Пришёл и Есенин. При­вёл бородатого брюнета в кожаной куртке. Брюнет прислушивался к бесе­дам. Порою вставлял словцо — и не глу­пое. Это был Блюмкин...».

В то время деятельность ЧК ещё дале­ко не достигла своего полного разма­ха. Например, казнили тогда в основ­ном уголовных преступников, а не «контрреволюционеров». Но для 18-лет­него чекиста, видимо, был поразитель­ным уже сам факт, что в его руках вне­запно оказалась власть над человече­скими жизнями. Это производило впе­чатление и на его друзей-литераторов. Например, С. Есенин предлагал знако­мой поэтессе: «Хотите поглядеть, как расстреливают? Я это Вам через Блюмкина в одну минуту устрою».