КЕНГИРСКОЕ ВОССТАНИЕ

В 1953—1954 гг. в ряде лагерей вспых­нули волнения и забастовки заключён­ных. В 1953 г. отказались выходить на работу шахтёры на двух воркутинских шахтах. Вскоре восстание заключён­ных произошло на шахте «Капиталь­ная» в Норильске. Все эти волнения сурово подавили, причём сотни заклю­чённых погибли.

Но самое крупное и известное восста­ние заключённых вспыхнуло в Кенгире (ныне город Джезказган). Оно про­должалось невероятно долго — 40 дней. Это отчасти объяснялось обшей неуверенностью лагерного начальства после расстрела главы МВД Лаврентия Берии.

В Кенгирском лагере находилось око­ло 8 тыс. заключённых, в основном «по­литических». Незадолго до событий сюда перебросили этап из 650 человек, в котором преобладали уголовники, или, как их называли в лагере, «блат­ные». Одним из их предводителей был 30-летний «вор в законе» Виктор Ря­бов. По приговорам общий срок его тюремного заключения превышал 60 лет... Он предложил своим товари­щам при случае «навестить» женскую половину лагеря.

Вечером 16 мая 1954 г. заключённым показывали под открытым небом фильм о композиторе Николае Римском-Корсакове. В это время «блат­ные» стали перепрыгивать через стену в женскую часть лагеря. Охрана на вышках открыла по ним огонь; при этом, по официальным данным, погиб­ло 18 заключённых.

Этот расстрел вызвал в лагере бурное возмущение. В ту же ночь уголовники и «политические» заключили между собой союз, обязавшись «не обижать женщин». Затем заключённые переби­ли лампочки на внутренних стенах и ворвались в женскую половину лагеря. «Женщины, поначалу перепугавшиеся, отвечают на приветствия, ищут земля­ков, а знакомые находят друг друга», — вспоминал участник восстания Юрий Грунин.

На следующий день заключённые не вышли на работу. Они потребовали прекратить избиения заключённых, разрешить в лагере общение между мужчинами и женщинами. Начальство согласилось выполнить эти условия. Казалось, восстание пришло к неожи­данно мирной развязке. 18 мая заклю­чённые вышли на работу...

Но вечером в тот же день им объяви­ли, что общение мужской и женской частей лагеря запрещается, а по нару­шителям охрана будет вести огонь. Конечно, это вызвало новую волну не­годования заключённых. Как писал Ю. Грунин, они «задержали офицера охраны, привязали его к доскам от раз­ломанной крышки стола и, прикрыва­ясь этим распятием от обстрела с вы­шек, пошли на таран лагерных стен...».

Внутренние заграждения в лагере вновь оказались сломанными. Восстав­шие также сбили замок с внутрилагерной «тюрьмы» и выпустили арестован­ных. Один из них, 40-летний полков­ник Капитон Кузнецов, встал во главе восстания. К. Кузнецов предложил счи­тать происходящее не мятежом или бунтом, а организованной забастов­кой. Заключённые избрали комитет са­моуправления, состав которого оказал­ся весьма необычным: бывшие офице­ры, бывшие учителя и... «вор в зако­не» В. Рябов.

Итак, лагерь оказался во власти заклю­чённых. Растерянное начальство через репродукторы призвало законопослуш­ных заключённых оставить мятежный лагерь. Но через проломы в стенах ушли только около 15 человек.

И вот началась удивительная «вольная» жизнь внутри ограждения из колючей проволоки... Восставшие поддержива­ли в своих рядах строгий порядок: за 40 дней восстания здесь не было ни од­ного случая убийства, воровства или даже драки. Все требования заключённых сводились к смягчению лагер­ного режима и пересмотру их судеб­ных дел. Начальство вело с ними пере­говоры, но особых результатов они не давали.

Заключённые старались, как могли, привлечь к своему протесту внимание внешнего мира. Ю. Грунин рассказы­вал: «На складе, который возвышался над оградой и был виден издали, мы на­писали аршинными буквами: „Требуем правительственную комиссию!". В небо были запушены бумажные змеи с листовками, а потом у нас появился и свой радиоузел, который вёл переда­чи. Из кальки склеили четырёхметро­вый аэростат. Соорудили гондолу, сде­лав приспособление, в котором горел огонь: аэростат, наполнившись тёплым воздухом, взлетел, и ветер понёс его в сторону города. Мы уже ликовали, ко­гда высоко в небе вспыхнуло пламя — баллон наш загорелся. Правда, перед этим сработало специальное приспо­собление, которое разбросало листов­ки; собирать их отправили взвод сол­дат, опасаясь, что жители Кенгира, бу­дущего города Джезказгана, смогут оз­накомиться с их содержанием...».

25 июня власти перешли к решитель­ным мерам против восставших. Быв­ший охранник Дмитрий Яковенко вспо­минал: «Штурм начался внезапно для заключённых, на рассвете, продолжал­ся около четырёх часов. Против по существу безоружных людей бросили около дивизии личного состава с че­тырьмя боевыми танками. Танки вели огонь по траншеям, баррикадам, утю­жили бараки, давили гусеницами со­противляющихся. Один танк при штур­ме снёс здание общественного туале­та, провалился в выгребную яму и там застрял. С восходом солнца всё было закончено. Лагерь был разгромлен. Догорали бараки...».

Погибли и получили ранения, по дан­ным А. Солженицына, более 700 за­ключённых. Что же касается наступав­ших, то они не понесли потерь ни ра­неными, ни убитыми.

470