Примерно тогда стала популярна шут­ка: «Идёт по улице художник-абстрак­ционист. А за ним два реалиста... в штатском».

595

НИКИТА ХРУЩЁВ

И ЭРНСТ НЕИЗВЕСТНЫЙ

Во время посещения Манежа Н. Хрущёв обратился к модернистам: «Кто здесь главный?». «Главным» оказался скульп­тор Эрнст Неизвестный.

Художник Борис Жутовский вспоминал: «Эрнст Неизвестный встал перед Хрущё­вым и говорит: „Никита Сергеевич, Вы глава государства, и я хочу, чтобы Вы по­смотрели мою работу". Хрущёв от такой формы обращения оторопел и недоумен­но пошёл за ним. Как только Хрущёв уви­дел работы Эрнста, он сорвался и начал повторять свою идею о том, что ему брон­зы на ракеты не хватает. И тогда на Эрн­ста с криком выскочил А. Шелепин: „Ты где бронзу взял? Ты у меня отсюда нику­да не уедешь!". На что Эрнст, человек не­управляемый, вытаращил чёрные глаза и, в упор глядя на Шелепина, сказал ему: „ А ты на меня не ори! Это дело моей жиз­ни. Давай пистолет, я сейчас здесь, на твоих глазах, застрелюсь"». Между скульптором и главой прави­тельства разгорелся оживлённый спор. Э. Неизвестный рассказывал: «Хрущёв заявил, что я проедаю народные день­ги, а произвожу дерьмо! Я же утверж­дал, что он ничего не понимает в ис­кусстве».

На это Хрущёв возражал: «Был я шах­тёром — не понимал, был я политра­ботником — не понимал. Ну вот сей­час я глава партии и премьер и всё не понимаю! Для кого же Вы работаете?».

«Интереснее всего то, — писал Неиз­вестный, — что, когда я говорил чест­но, прямо, открыто и то, что я думаю, — я его загонял в тупик. Но стоило мне начать чуть-чуть лицемерить, он это тотчас чувствовал и брал верх.

Вот только один пример. Я сказал: „Ни­кита Сергеевич, Вы меня ругаете как ком­мунист, вместе с тем есть коммунисты, которые поддерживают моё творчество, например Пикассо, Ренато Гуттузо". Он хитро прищурился и сказал: „А Вас лич­но волнует, что они коммунисты?". И я соврал: „Да!". Если бы я был честным, я должен был бы сказать: „Мне плевать, мне важно, что они большие художни­ки!". Словно почувствовав это, он про­должал: „Ах, это Вас волнует! Тогда пусть это Вас не волнует, мне Ваши работы не нравятся, а я в мире коммунист номер один".

Кончилась наша беседа с Хрущёвым сле­дующим образом. Он сказал: „Вы инте­ресный человек, такие люди мне нравят­ся, но в Вас сидят одновременно ангел и

Начало слабеть и влияние Г. Маленкова. Хрущёв гораздо тоньше чувствовал в то время все настроения в руководящей сре­де. Постепенно он занял положение первого человека в государ­стве. 13 сентября его титул «секретаря ЦК» сменился на «Перво­го секретаря ЦК».

Следующими мерами Никиты Сергеевича стали освобожде­ние политзаключённых и политическое осуждение массовых арестов 30-х гг. (см. ст. «Оттепель»). «Эти вопросы созрели, и их нужно было поднять», — писал Н. Хрущёв. Как и прежде, он ре­шил пойти впереди событий. На XX съезде в 1956 г. Никита Хру­щёв выступил со своим знаменитым докладом, осуждавшим «культ личности Сталина».

Доклад на XX съезде оказался, пожалуй, самым крупным по­литическим успехом Н. Хрущёва. Он получил поддержку не толь­ко ответственных работников, давно мечтавших о спокойной жизни без страха ареста. Никиту Сергеевича поддержала зна­чительная часть общества, в особенности интеллигенция. Она считала, что самая большая заслуга Хрущёва, главное в его дея­тельности — массовое освобождение из лагерей.

Но именно теперь, после этого успеха, в Н. Хрущёве про­явилась и другая сторона его личности: он до сих пор сохра­нил в себе многие черты «идейного большевика». Прежде все­го он глубоко верил в неограниченные возможности советско­го строя, социализма. Этот строй, считал Н. Хрущёв, может по­казать всему миру настоящие чудеса во всех областях жизни. «Мы вас закопаем», — убеждённо воскликнул он однажды, об­ращаясь к Западу. В 1957 г. он призвал за три-четыре года до­гнать США по производству мяса, молока и масла на душу на­селения.