Николай II тогда уже не жил в Зимнем дворце, он переехал в Царское Село. Однако император, конечно, знал о готовящемся шествии и хотел выйти к рабочим, чтобы принять у них обра­щение. Но родственники царя воспротивились этому, называя такой шаг безумием. Они убеждали его, что в толпе может ока­заться террорист, который застрелит его, когда он выйдет к ра­бочим. В конце концов царь согласился с ними и в день демон­страции остался в Царском Селе.

Рабочее шествие было расстреляно войсками... Николай за­писал в дневнике: «Тяжёлый день! В Петербурге серьёзные бес­порядки... Войска должны были стрелять, в разных местах го­рода много убитых, раненых. Господи, как больно и тяжело!». К октябрю волнения разго­релись по всей стране, и стало ясно, что необходимо предпри­нять крайние меры. Сергей Вит­те тогда обрисовал царю две возможности: или ввести дикта­туру одного лица и беспощадно подавить недовольство, или ре­шиться на уступки «обществен­ному мнению» и пойти по пути свобод и конституции.

Николай II был решитель­ным противником конституции; не далее как в декабре 1904 г. он твёрдо заявлял: «Я никогда, ни в

14

каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа...». «Са­модержавную власть, завещанную мне предками, — говорил он, — я должен передать в сохранности моему сыну». В этом он видел одну из главных обязанностей русского монарха.

Однако теперь стало ясно, что путь военной диктатуры уже вряд ли возможен. Сами представители военной силы не верили в надёжность войск. Они убеждали царя даровать в манифесте свободы, обещать созыв Государственной думы.

17 октября к государю явился глава столичного военного округа великий князь Николай Николаевич. Министр двора ба­рон Владимир Фредерикс рассказывал об этом визите: «Приез­жает великий князь. Я говорю ему: „Следует установить диктату­ру, и ты должен взять на себя диктаторство". Тогда великий князь вынимает из кармана револьвер и говорит: „Ты видишь этот ре­вольвер? Вот я сейчас пойду к государю и буду умолять его под­писать манифест... Или он подпишет, или я у него же пущу себе пулю в лоб из этого револьвера"». Выйдя от Николая II после этой беседы, великий князь Николай Николаевич с торжеством объя­вил, что государь окончательно решился даровать свободы. Спус­тя несколько часов царь, осенив себя крестным знамением, по­ставил подпись на манифесте.

Царская семья. Слева направо: Николай II, Алексей, Ольга, Мария, Татьяна, Александра Фёдоровна, Анастасия. 1915 г.

15

С. Витте позднее писал: «В течение всех октябрьских дней государь казался совершенно спокойным. Я не думаю, чтобы он боялся, но он был совсем растерян, иначе при его политических вкусах, конечно, он не пошёл бы на конституцию. Мне думается, что государь в те дни искал опоры в силе, но не нашёл никого из числа поклонников силы — все струсили...».