«Арест главы забастовочного движения в Петербурге» («Le Petit Journal». 1905 г.).

52

телеграфа. В столице, отрезанной от остальной страны, вновь отключили электричество и газ, замолчали телефоны. Закрылись магазины, забастовали банковские и даже правительственные чиновники. В одном петербургском полицейском участке не вы­шли на работу городовые и надзиратели...

В разгар стачки, 14 октября, появился знаменитый приказ столичного генерал-губернатора Дмитрия Трепова. Он требовал разгонять все демонстрации, а если их участники отказываются разойтись — применять оружие. «Холостых залпов не давать, — приказывал генерал, — и патронов не жалеть!»

В крупных городах стачечники избрали Советы рабочих депутатов. Они не только руководили забастовкой, но постепен­но брали власть в свои руки. Самый первый Совет образовался ещё в мае в городе Иваново-Вознесенске (ныне Иваново) во вре­мя стачки местных ткачей. Всего же по стране возникло 55 Со­ветов.

Наибольшее значение имел Петербургский совет, который возглавил 27-летний Георгий Хрусталёв-Носарь, беспартийный социалист. Постепенно столичный Совет превратился едва ли не во второе правительство.

Наконец после долгих колебаний власти решились перей­ти к жёстким мерам. 26 ноября арестовали и заключили в Петро­павловскую крепость председателя Совета, А 3 декабря в поме­щение Вольного экономического общества, где заседал Совет, явился полицейский отряд. Он арестовал более 260 участников собрания во главе с новым главой Совета Львом Троцким.

Достигнув в октябре высшей точки, забастовочное движе­ние пошло на убыль. Если в 1905 г. бастовали 2 млн. 863 тыс. ра­бочих, то в 1906 — только 1 млн. 108 тыс. В последующие годы число бастующих продолжало резко снижаться,

МАНИФЕСТ 17 ОКТЯБРЯ

Во время всеобщей октябрьской забастовки правительство и Ни­колай II оказались перед необходимостью выбора: «железной рукой» наводить порядок или пойти на уступки. Граф Сергей Витте, вскоре назначенный главой правительства, решительно отстаивал вторую возможность. В начале октября он подал царю «всеподданнейший доклад». В нём С. Витте доказывал, что при­чина волнений заключается не в действиях «крайних партий». Всё «русское мыслящее общество», по его мнению, «стремится к строю правовому на основе гражданской свободы». «Общий ло­зунг, — писал он позднее, — заключался в крике души: „Так даль­ше жить нельзя", другими словами, с существующим режимом нужно покончить».

Идти «против течения», по мнению С. Витте, было невозмож­но. «Прежде всего, — говорил он царю, — постарайтесь водво­рить в лагере противника смуту. Бросьте кость, которая все пас­ти, на Вас устремлённые, направит на себя. Тогда обнаружится течение, которое сможет вынести Вас на твёрдый берег».

Если будет сопротивление против нас, просим мирных жителей выбраться из города. По сопротивлении город будет разрушен».

Ходили слухи, что одесский гарнизон готов присоединиться к восстанию; для этого надо только уничтожить город­ское начальство. 16 июня орудия «По­тёмкина» обстреляли Одессу, причём мишенями служили дома командующе­го и градоначальника. Обстрел оказал­ся безуспешным: снаряды упали дале­ко от цели.

17 июня на усмирение взбунтовавше­гося броненосца вышла военная эскад­ра. Однако команды некоторых её ко­раблей сами были готовы поднять вос­стание. Броненосец «Георгий Победо­носец» перешёл на сторону «Потёмки­на». Но уже на следующий день коман­да этого корабля изменила своё реше­ние и прекратила борьбу.

Такой поворот событий нанёс сильный удар по моральному духу восставших. Команда «Потёмкина» приняла реше­ние идти в Румынию. Правда, после первого плавания в порт Констанца броненосец вернулся к российским берегам, зашёл в Феодосию. Но затем вновь направился в Констанцу — уже окончательно, чтобы сдаться румын­ским властям. 25 июня моряки сошли на берег в качестве политэмигрантов.