быстро развивающиеся события. Но бывшие вожди октябристов не сошли с политической сцены.

В марте и апреле А. Гучков оставался на посту военного и морского министра Временного правительства. Однако армия всё больше выходила из подчинения. Кадет Владимир Набоков вспоминал одно из выступлений Александра Гучкова перед ми­нистрами: «Речь, вся построенная на тему „не до жиру, быть бы живу", дышала такой безнадёжностью...».

«Революция — тяжёлое бедствие для государства, — говорил А. Гучков. — Она срывает жизнь с её привычных рельсов, массы выходят на улицу. Теперь мы должны снова загнать толпу на мес­то, но это нелёгкая задача». К концу апреля Александр Иванович окончательно пришёл к выводу, что его работа в правительстве «безнадёжна и бесполезна». 29 апреля он написал заявление об отставке.

В течение бурного 1917 года А. Гучков, М. Родзянко и дру­гие бывшие октябристы убеждённо поддерживали идею «силь­ной власти». В августе сторонники этой идеи (в основном каде­ты и бывшие октябристы) провели в Москве Совещание обще­ственных деятелей. Александр Керенский назвал его «новым Про­грессивным блоком против Временного правительства».

Участники совещания заявили, что «правительство вело страну по ложному пути, который должен быть немедленно по­кинут». Избранный председателем М. Родзянко направил генера­лу Лавру Корнилову довольно красноречивую телеграмму: «Со­вещание общественных деятелей приветствует Вас, Верховного вождя Русской армии. В грозный час тяжёлого испытания вся мыслящая Россия смотрит на Вас с надеждой и верой. Да помо­жет Вам Бог в Вашем великом подвиге на... спасение России». Быв­шие октябристы полностью разделяли идеи «корниловского мя­тежа»: необходимость крепкой власти, дисциплины в армии... Ко­гда корниловцы потерпели поражение, А. Гучкова арестовали, но уже через день освободили.

За десять дней до Октябрьского переворота в Москве про­шло второе Совещание общественных деятелей. Его участники во главе с М. Родзянко вновь потребовали ввести «твёрдую еди­ную власть» и прекратить «буйства черни».

После установления Советской власти бывшие октябристы приняли деятельное участие в развернувшейся борьбе на сторо­не «белых». А. Гучков стал одним из первых промышленников, оказавших денежную помощь белогвардейской Добровольче­ской армии. Он горячо призывал вступать в её ряды. С прихо­дом Советской власти ему пришлось вновь пережить ряд опас­ных приключений. Он скрывался в подполье, однажды даже пе­решёл фронт в одеянии протестантского пастора.

М. Родзянко же отправился вместе с Добровольческой ар­мией в её первый Ледяной поход. Бывший председатель Государ­ственной думы не участвовал в боях, но разделял с добровольца­ми трудности их перехода. Некоторые офицеры неодобритель­но смотрели на него как на... революционера. Чувствуя такие

110

настроения, Михаил Владимирович даже зашёл как-то к генера­лу Антону Деникину и сказал: «Мне очень тяжело об этом гово­рить, но всё же решил с Вами посоветоваться. До меня дошло, что офицеры считают меня главным виновником революции и всех последующих бед. Возмущаются и моим присутствием при ар­мии. Скажите, Антон Иванович, откровенно, если я в тягость, то останусь в станице, а там уж что Бог даст». «Остаться в станице» означало почти верный арест, а затем и расстрел большевиками. «Я успокоил старика, — вспоминал А. Деникин. — Не стоит обра­щать внимания на праздные речи».

Когда белогвардейцы начали одерживать победы и занимать города, М. Родзянко выдвинул идею созвать совещание депута­тов всех четырёх дум — нечто вроде парламента. Однако эта идея мало кого вдохновила и не получила достаточной поддержки.