Однако выстрелы на улицах привели только к новому взры­ву возмущения, но уже среди самих военных. Солдаты запасных команд Волынского, Преображенского и Литовского полков от­казались «стрелять в народ». Среди них вспыхнул бунт, и они пе­решли на сторону демонстрантов.

Все эти события также носили неожиданный и стихийный характер. «Кто вызвал солдат на улицу? — спрашивал социалист Владимир Станкевич и давал такой ответ: — Масса двинулась сама, повинуясь какому-то безотчётному внутреннему позыву. Ни одна партия при всём желании присвоить себе эту честь не могла дать на это ответа».

М. Палеолог наблюдал впечатляющую сцену: навстречу друг другу хлынули два людских потока. С одной стороны — «серые шинели», с другой — толпа с красными знамёнами. Могло по­казаться, что сейчас произойдёт столкновение. Но вместо этого потоки смешались и слились в один: солдаты братались с де­монстрантами. Восставшие солдаты захватили Главный арсенал и освободили заключённых известной тюрьмы «Кресты».

Генерал С. Хабалов сообщал государю 27 февраля: «Испол­нить повеление о восстановлении порядка в столице не мог, Большинство частей одни за другими изменяли своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побра­тались с мятежниками и обратили своё оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день бо­ролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большею частью столицы...».

Наконец, 28 февраля в Петрограде сдались последние за­щитники правительства во главе с генералом Хабаловым. «Вой­ска постепенно так и разошлись... — рассказывал генерал. — Про­сто разошлись постепенно, оставив орудия». Министры скры­лись, а потом их поодиночке арестовали. Некоторые сами яви­лись под стражу, чтобы избежать расправы.

В дни революции бурно выплеснулось накопившееся у на­селения недовольство полицией. Революционная толпа разгро­мила многие полицейские участки, последовали массовые арес­ты городовых. Они и сами сдавались под арест, опасаясь са­мосуда. После Февраля старая полиция по всей стране прекра­тила существование, а городовых на улицах сменили мили­ционеры.

27 февраля восставшие разгромили и подожгли столичное охранное отделение. При этом сгорели его архивы, навсегда скрыв имена многих секретных сотрудников полиции. По мне­нию некоторых историков, эти секретные сотрудники сами при­нимали в поджоге деятельное участие.

170

В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ

В разгар волнений, 26 февраля, Николай II распустил Государст­венную думу. Депутаты решили подчиниться указу, но не разъез­жаться из Петрограда. В те же дни появилась легенда, что Дума будто бы отказалась расходиться. П. Милюков по этому поводу замечал, что «Дума послушно подчинилась роспуску и была в сво­ём целом совершенно не способна на красивый революционный жест». Но волей обстоятельств депутаты оказались в самом цент­ре бурных событий, захлестнувших столицу.

26 февраля председатель Думы Михаил Родзянко направил государю телеграмму: «Положение серьёзное. В столице — анар­хия. Правительство парализовано. Растёт общественное недо­вольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое прави­тельство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подоб­но. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на вен­ценосца». Николай И не принял этого предложения. Он считал, что в создавшейся обстановке нельзя менять правительство, а надо решительно подавить беспорядки. На следующий день М. Родзянко направил новую телеграмму: «Час, решающий судь­бу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно».