Выступая в 1909 г. в Англии, на обеде у лорд-мэра Лондона, П. Милюков произнёс слова, ставшие впоследствии знамениты­ми: «Пока в России существует законодательная палата... русская оппозиция останется оппозицией Его Величества, а не Его Ве­личеству». Социалисты позже любили припоминать П. Милюко­ву эту фразу и насмешливо называли кадетов «оппозицией в лив­рее». Павел Николаевич отвечал им такими же едкими замечания­ми. «Я как-то сказал, — вспоминал он, — взяв сравнение из боя быков, что не следует в борьбе дразнить красной тряпкой». По­лучилось, что он высмеял красное знамя социализма...

Не лучше социалистов относились к кадетам и черносотен­цы. В. Пуришкевич как-то раз начал свою речь многозначитель­ной цитатой из И. Крылова:

Павлушка — медный лоб, приличное названье,

Имел ко лжи большое дарованье.

В 1914 г., после начала Первой мировой войны, Павел Ми­люков без колебаний выступил за «войну до полной победы». На войне погиб его младший сын, по совету отца ушедший на фронт добровольцем.

В 1915 г. думское большинство — от кадетов до части на-

200

ционалистов — объединилось в Прогрессивный блок. Участни­ки блока обвиняли правительство в бездарности и неспособно­сти вести войну. П. Милюков стал одним из лидеров этого блока.

1 ноября 1916 г. он произнёс в Думе свою прогремевшую на всю страну речь «Глупость или измена?». «Мы потеряли веру в то, что власть может нас привести к победе, — заявил он. — Мы имеем много, очень много отдельных причин быть недовольны­ми правительством. Но все частные причины сводятся к одной: неспособности и злонамеренности данного состава правитель­ства». Перечисляя ошибки властей, П. Милюков каждый раз гроз­но восклицал: «Что это?! Глупость или измена!?».

Речь П. Милюкова запретили публиковать в печати, но это только усилило впечатление от неё. Распечатанная на пишущих машинках в тысячах экземпляров, она обошла всю страну. «За моей речью установилась репутация штурмового сигнала к ре­волюции, — писал Милюков. — Я этого не хотел...» Хорошо зна­комый с историей, он замечал о революции: «Я знал, что там — не моё место».

И позднее, когда в феврале 1917 г. революция всё-таки раз­разилась, Павел Николаевич повторял: «Мы не хотели этой рево­люции, мы особенно не хотели, чтобы она пришла во время вой­ны, перед лицом неприятеля. Я даже не предвидел её: она про­изошла без нас...».

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

Волею событий П. Милюков оказался одним из руководителей Февральской революции. В дни Февраля он не раз выступал пе­ред революционными полками, убеждая их сохранять дисцип­лину и порядок. В конце концов от непрерывных речей на ми­тингах Павел Николаевич совершенно сорвал голос. Порой вмес­то сна он все ночи напролёт проводил в жарких политических спорах. Французский посол Морис Палеолог нашёл его после первой недели революции «очень утомлённым и постаревшим на десять лет».

2 марта П. Милюков занял пост министра иностранных дел. Из всех членов правительства он наиболее горячо отстаивал идею верности союзникам и лозунг «войны до победного кон­ца». В. Набоков вспоминал, как его и других кадетов взволновало известие о том, что Германия предлагает России мир. Они уви­дели в этом первый проблеск надежды на прекращение войны. Набоков далее рассказывал, что «Милюков сразу и решительно облил нас ледяной водой». «Спокойно и даже весело» он заявил, что единственный мыслимый ответ на германские предложе­ния — «это категорическое и возможно резкое их отклонение». П. Милюков глубоко верил в то, что Россия может сражаться и победить. Более того, он не оставлял мечты о присоединении к России Константинополя и черноморских проливов — Босфо­ра и Дарданелл. «Победа — это Константинополь», — повторял министр иностранных дел...