«По ночам на улицах Киева наступает средневековая жуть. Среди мёртвой тишины и безлюдья вдруг начинаются душераздирающие вопли. Это кричат „жиды". Кричат от страха. В темноте улицы где-нибудь появится кучка про­бирающихся „людей со штыками", и, завидев их, огромные пятиэтажные дома начинают выть сверху донизу. Целые улицы, охваченные смертель­ным страхом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь... Это под­линный ужас, настоящая „пытка стра­хом", которой подвержено всё еврей­ское население».

После этого В. Шульгин излагал свой взгляд на происходящее: «Власть, по-

мётов — вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулемётов доступен уличной толпе и что только он, свинец, мо­жет загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя... Увы — этот зверь был... его величество русский народ».

Но и теперь требовалось что-то делать, «спасать то, что мож­но спасти». «Если подавить бунт можно, то и слава Богу, — раз­мышлял Василий Витальевич. — Николай I повесил пять декаб­ристов, но если Николай II расстреляет 50 тысяч „февралистов", то это будет задёшево купленное спасение России. Но если не удастся?» В. Шульгин вошёл во Временный комитет Думы. Фак­тически он и другие депутаты возглавили революцию, попытав­шись «ввести её в берега».

В. Шульгину пришлось даже съездить на автомобиле под красным флагом в Петропавловскую крепость. Толпа собралась штурмовать крепость, и требовалось уладить дело миром. Шуль­гину это удалось. «Это, кажется, единственное дело, которым я могу гордиться», — замечал он. Василий Витальевич произнёс речь перед солдатами крепостного гарнизона, и в ответ ему раз­далось: «Ура товарищу Шульгину!».

В 1917 ГОДУ

После Февраля В. Шульгин, по его признанию, «изо всех сил» поддерживал Временное правительство. Он надеялся, что новая власть сможет стать сильной, продолжит войну и сохранит государство. Но его возмущала слабость правительства. В конце апреля Василий Витальевич едко пошутил над положением, ко­гда «старая власть сидит в Петропавловской крепости, а новая -под домашним арестом». К Временному правительству, по сло­вам В. Шульгина, «как бы поставлен часовой, которому сказано: „Смотри, они буржуи, а поэтому зорко следи за ними и в случае чего — знай службу"». Тогда же он обратился к социалистам с призывом: «Мы предпочитаем быть нищими, но нищими в сво­ей стране. Если вы можете нам сохранить эту страну и спасти её, раздевайте нас, мы об этом плакать не будем».

В августе В. Шульгин вновь повторил: «Я хочу, чтобы ваша власть была действительно сильной, действительно неограни­ченной». Но к началу сентября, после «корниловщины», стало ясно, что этим надеждам не суждено сбыться. В октябре он пе­реехал в Киев.

УЧАСТНИК БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ

В феврале 1918 г. в Киев вступила германская армия. В. Шульгин после этого прекратил выпуск газеты «Киевлянин», считая по­зором пользоваться защитой противника. В последнем номере газеты он писал: «Так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами некоторой политической свободы, кото­рые немцы нам принесли. Мы всегда были честными противни-

220

ками. И своим принципам не изменим. Пришедшим в наш го­род немцам мы это говорим открыто и прямо. Мы — ваши вра­ги. Вашими друзьями мы не будем до тех пор, пока идёт война».

С августа 1918 г. В. Шульгин стал одним из видных идеоло­гов белого движения. Генералов он убеждал решительно встать под монархический флаг. В то же время он сожалел, что они «предоставили полный простор и свободу чёрной прессе Шуль­гина... а левую серьёзную печать преследовали» и что они не по­шли навстречу крестьянам в земельном вопросе.