Журналист М. Кольцов писал об этом в очерке «Дворянин на родине»: «Мы не очень возражаем против того, что по­сланец русского дворянского класса безнаказанно для себя совершил свой путь на родину и обратно, в изгнание. Что он увидел? О чём рассказал? Жизнь „чуть похуже, чем раньше". Иными сло­вами, весьма соблазнительная для эмиг­рантов...». Действительно, Шульгин подробно описал вполне благополуч­ную жизнь советского общества эпохи нэпа. Рассказывая о «мелочах жизни», он повторял: «Всё, как было, только по­хуже». И в его устах такая оценка зву­чала почти похвалой.

Впрочем, любые приметы новой идеоло­гии вызывали у него непреодолимую враждебность. Это подтверждает, напри­мер, такой характерный отрывок: «Я взял к Михайловскому монастырю. Вот зна­комые, старого, волнующего рисунка во­рота в Михайловское подворье. Над во­ротами, где раньше была икона, в рамке сосновых ветвей торчит богомерзкая рожа Ленина. Тьфу! За эти штучки запла­тите вы, господа хорошие!».

«Въезжая в Россию, — писал В. Шуль­гин, — я как бы входил в комнату тя­жело больной. Что? Умерла? Жива? Потише говорите... Я думал, что еду в умершую страну, а вижу пробуждение мощного народа». Он побывал в Кие­ве, Москве, Ленинграде. Повсюду на­ходил подтверждения своим выводам о том, что «Белая Мысль победила». Его порадовала, например, надпись на здании: «Музей Революции», и он раз­мышлял: «Это хорошо. Когда револю­ция переходит в музеи, это значит, что на улице... контрреволюция». Вернув­шись из поездки, он подытожил свои впечатления «в двух словах»: «Когда я шёл туда, у меня не было родины. Сейчас она у меня есть».

ВНОВЬ НА РОДИНЕ

В 1944 г. в Югославию, где проживал В. Шульгин, вступила Крас­ная армия. Советские власти арестовали Василия Витальевича и препроводили его в Москву. Здесь за 30-летнюю (1907—1937 гг.) «враждебную коммунизму и антисоветскую деятельность» его приговорили к 25 годам заключения.

Свой срок В. Шульгин отбывал во Владимирской тюрьме Его биограф, писатель Дмитрий Жуков, замечал, что сохрани­лось «более сотни тетрадей с записями снов, которые он делал во Владимирской тюрьме. В пояснениях к снам талантливо опи­саны встречи с Буниным, Северянином, Волошиным, Шаляпи­ным, громадным числом политических и иных деятелей».

В 1956 г., во время общей политической амнистии, Васи­лий Витальевич вышел на свободу. Он с гордостью подчёрки­вал, что «никто его не миловал, и он не просил о помиловании. Помилованный и принёсший покаяние Шульгин не стоил бы и ломаного гроша и мог бы вызывать только презрительное со­жаление».

После освобождения В. Шульгин поселился во Владимире. В 1961 г. опубликовал «Письма к русским эмигрантам», в кото­рых развил мысли, впервые прозвучавшие в его прежних про­изведениях. Ещё в книге «1920» он допускал, что «России сужде­но возродиться через Безумие Красных». Теперь он считал, что коммунисты окончательно превратились из разрушителей Рос­сийского государства в его защитников... «С тем, что мы считали злом, мы боролись. Но если зло явственно переменило своё ме­сто? Неужели мы будем колотить по-прежнему по пространст­ву, которое как-никак наша Родина?» «Я не стал коммунистом, -1 добавлял В. Шульгин. — Наоборот, мне приходится спорить с коммунистами, и даже иногда ожесточённо. Я — мистик. Мис­тицизм плохо совместим с материализмом».

Василий Витальевич подробно описывал свою жизнь в СССР, например посещение московского балета. И делал при этом такое сравнение: «Девушки и молодые люди (хор) с вели­ким подъёмом и силой восклицали: „Россия, Россия, Россия — родина моя!". Скажу честно, что интеллигенция моего времени, то есть до революции, за исключением небольшой группы лю­дей, слушала бы это с насмешливой улыбкой. Да, тогда восхи­щаться родиной было не в моде; не кто иной, как я сам, очень скорбел об этом».