Бывая на фронтах, Троцкий часто раз­делял с красноармейцами опасности передовой. В 1918 г. под Свияжском команде поезда, включая даже повара, пришлось вступить в сражение с про­тивником.

принципы большевизма. Троцкий делал это не колеблясь — ведь вопрос стоял о жизни и смерти Советской республики.

На каждом шагу приходилось преодолевать ожесточённое сопротивление товарищей по партии. Ведь большевики всегда были противниками постоянной армии, выступали за народное ополчение! Ещё большие возражения вызвало привлечение в Красную армию офицеров и генералов старого режима. По сло­вам Льва Давидовича, он часто отвечал на эти возражения так «А вы можете мне сегодня дать 10 начальников дивизий, 50 полко­вых командиров, двух командующих армиями, одного командую­щего фронтом — все из коммунистов?». В ответ на это критики обычно смущённо смеялись и умолкали.

Следующим шагом стало восстановление смертной казни на фронте. Позже Л. Троцкий писал: «Нельзя строить армию без ре­прессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсена­ле командования смертной казни. До тех пор пока злые бесхво­стые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и вое­вать, командование будет ставить солдат между возможной смер­тью впереди и неизбежной смертью позади». В августе 1918 г, наркомвоен издал приказ, в котором говорилось: «Предупреж­даю: если какая-нибудь часть отступит самовольно, первым бу­дет расстрелян комиссар части, вторым — командир. Мужест­венные, храбрые солдаты будут поставлены на командные посты. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули...».

Позднее Л. Троцкий никогда не скрывал тех жестокостей, которые совершались в ходе всей гражданской войны. Он откро­венно замечал в 30-е гг.: «Гражданская война есть самый жесто­кий из всех видов войн. Она немыслима не только без насилия над третьими лицами, но и — при современной технике — без убийства стариков, старух и детей». За многие беспощадные меры времён гражданской войны Троцкий брал на себя полную ответ­ственность. Например, в 1919 г. появился декрет, по которому арестовывали семьи офицеров-перебежчиков. Много лет спустя Троцкий твёрдо заявлял: «За декрет 1919 г. я несу полностью от­ветственность. Он был необходимой мерой...».

«В ОБРУЧЕ»

В первые годы после гражданской войны Троцкого продолжали считать вторым (после Ленина) человеком в стране. Его называ­ли «вождём Красной армии». Но в высшем руководстве его влия­ние постепенно слабело.

Остальные члены Политбюро опасались единоличной вла­сти Л. Троцкого. В 1923 г. они тайно условились никогда не спо­рить между собой в его присутствии. Все вопросы решались за­ранее, за его спиной. «Троцкий был настолько уверен в своём положении в партии и в стране, — замечал его биограф Исаак Дойчер, — в своём превосходстве над противником, что долго не хотел ввязываться в открытую борьбу за преемственность».

Когда однажды на Политбюро Троцкий попытался отстоять

250

собственное мнение, Г. Зиновьев ехидно заявил ему: «Разве Вы не видите, что Вы в обруче? Ваши фокусы не пройдут, Вы в единст­венном числе». Эта издёвка привела Троцкого в ярость. После этого на заседаниях Политбюро он демонстративно погружался в чтение иностранных газет.

ЗАРОЖДЕНИЕ ОППОЗИЦИИ

В 1923 г. в партии проявились первые признаки беспокойства «ста­рых большевиков». Их встревожило то, что власть «уплывает» от них в руки новой силы — партийных чиновников, аппарата.

Лев Троцкий естественным образом оказался главным вы­разителем этих настроений. 8 октября 1923 г. он направил в ЦК письмо, в котором выражал озабоченность сложившейся в пар­тии обстановкой. Он замечал, что секретарей партийных коми­тетов больше не избирают, а назначают сверху. «Создаваемый сверху вниз секретарский аппарат, всё более и более самодов­леющий, стягивает к себе все нити», — писал он.