В 1928 г. между былыми союзниками наметились трещины. Началась борьба с «группой Бухарина» (см. ст. «Партия больше­виков в 20—30-е годы»). 11 июля Николай Бухарин решился на неожиданный шаг — пришёл домой к своему давнему против­нику Л. Каменеву. Каменев описывал его состояние так: «Он, Бу­харин, очень расстроен. Временами у него дрожат губы от вол­нения. Иногда он производит впечатление человека, который

Д. Моор.

«Тов. Бухарин (почётный грузин):

— Теперь меня дразнят грузином, а я вот возьму и выучусь по-грузински. Приду на Тыфлыс, скажу: гай, кацо, кто тут националов давит? Давай его сюда — кынжалом рэзить буду!..»

Карикатура, посвящённая избранию Н. Бухарина «почётным грузином» («Крокодил». 1923 г.).

НИКОЛАЙ БУХАРИН В 30-е ГОДЫ

Хотя и лишённый былого влияния, Ни­колай Бухарин оставался весьма замет­ным партийным деятелем. Особенно сочувствовала Н. Бухарину творческая интеллигенция. На I съезде писателей в 1934 г. он выступил с ярким докла­дом о поэзии, закончив его так: «Я кон­чаю свой доклад лозунгом: нужно дер­зать, товарищи!».

Н. Бухарин стал одним из главных ав­торов Сталинской конституции. Нахо­дясь в 1936 г. во Франции, он встре­тился там с эмигрантами — лидерами русских меньшевиков. Во время одной из таких бесед Николай Иванович вы­нул из кармана авторучку и сказал: «Смотрите внимательно: этим пером написана вся новая конституция...».

261

знает, что он обречён». Бухарин сказал: «Разногласия между нами и Сталиным во много раз серьёзнее, чем все наши разногласия с вами. Он перережет нам горло». Затем он назвал Сталина «Чингис-ханом» и обронил многозначительную фразу: «На этот раз его смещение будет не через ЦК». Как вспоминал швейцарский коммунист Жюль Эмбер-Дро, примерно тогда же Бухарин при­знался ему, что согласился бы даже и на убийство Сталина.

В январе 1929 г. «троцкисты», непримиримые противники Бухарина, напечатали листовку с отчётом о его беседе с Каме­невым. В руках Сталина этот отчёт стал сильнейшим козырем. Н. Бухарин вместе с А. Рыковым и М. Томским написал за­явление об отставке. Но одновременно они попытались и выска­зать свои взгляды. Идею Сталина о том, чтобы наложить на кре­стьян «нечто вроде дани», они назвали «военно-феодальной экс­плуатацией крестьянства». Вначале отставку отклонили. «Нужно было сначала обязательно замарать, — говорил Бухарин, — за­пачкать, дискредитировать, растоптать, и тогда речь пойдёт уже не о том, чтобы удовлетворить просьбу об отставке, а о том, что­бы „снять" за саботаж. Игра здесь абсолютно ясная».

Действительно, в апреле 1929 г. Николая Бухарина и его со­юзников сняли с постов, которые они занимали. Тогда же Сталин заявил: «В старину говорили про философа Платона: Платона мы любим, но истину — ещё больше. То же самое можно было бы ска­зать о Бухарине: Бухарина мы любим, но истину, но партию, но Коминтерн любим мы ещё больше». Спустя полгода Бухарин и его товарищи признали свои ошибки. После этого их назначили на менее значительные посты. Бухарин через некоторое время

стал главным редактором газе­ты «Известия» (до этого он воз­главлял «Правду»).

Весной 1936 г. Николаю Ивановичу разрешили совер­шить поездку за границу, став­шую для него последней. Вме­сте с ним поехала в Париж его молодая жена Анна, ожидав­шая ребёнка. Возможно, Ста­лин не хотел, чтобы Бухарин вернулся на родину. Его бегст­во за границу, конечно, спо­собствовало бы арестам и су­дам над «бухаринцами». Одна­ко в конце апреля Н. Бухарин приехал в Москву.

А спустя четыре месяца, во время процесса Л. Каменева и Г. Зиновьева, против него впервые прозвучали обвине­ния в уголовных преступлени­ях. Но до 27 февраля 1937 г.