Большевики приняли вызов. Очень прямой и решительный ответ от их имени дал Николай Бухарин. В своей речи он заявил: «Вопрос о власти окончательно будет решён той самой граж­данской войной, которой остановить нельзя вплоть до полной победы русских рабочих, солдат и крестьян (Шум, рукоплеска­ния слева.). С нашими смертельными классовыми противника­ми мы клянёмся с этой трибуны вести гражданскую войну, а не примирение» (Шумные аплодисменты слева.).

ЛЕВЫЕ ЭСЕРЫ И «УЧРЕДИЛОВКА»

Во многом судьба Учредительного со­брания зависела от позиции левых эсе­ров. Они считали Советскую власть ша­гом вперёд по сравнению с «Учреди­ловкой». Так же думали и многие в на­роде. Эсер Борис Соколов вспоминал: «Не раз мне приходилось слышать от солдат, и притом наиболее интелли­гентных, возражения против Учреди­тельного собрания. „К чему какое-то Учредительное собрание, когда есть наши Советы, где заседают наши депу­таты, которые могут всё разрешить, во всём разобраться"».

После некоторых колебаний левые эсе­ры решительно встали на сторону Сове­тов. Лев Троцкий рассказывал: «Выяс­нилось, что мы будем в меньшинстве даже с левыми эсерами... „Надо, конеч­но, разогнать Учредительное собра­ние, — говорил Ленин, — но вот как на­счёт левых эсеров?" Нас, однако, очень утешил старик Натансон. Он зашёл к нам „посоветоваться" и с первых же слов сказал: „А ведь придётся, пожалуй, разогнать Учредительное собрание си­лой". „Браво! — воскликнул Ленин. — Что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?" „У нас некоторые колеблются, но я думаю, что в конце концов согла­сятся", — ответил Натансон».

Н. Когоут. Карикатура на сторонников

Учредительного собрания. Слева направо

изображены: «Буржуй, Кокошкин,

Генерал, Керенский, Милюков, Чернов,

Ефремов» (журнал «Безбожник», 1924 г.).

276

ВОПРОС О СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Можно сказать, что Учредительное собрание собралось уже пос­ле своего поражения. Главное, ради чего оно созывалось, сдела­ли без него. И вот теперь у него потребовали ответа, как оно к этому относится! «Поддерживаете ли вы власть Советов и её дек­реты о мире и земле?» — настойчиво спрашивали большевики и левые эсеры у своих противников. 5 января по этому вопросу и разгорелась основная схватка дня.

Я. Свердлов поставил вопрос ребром. Он предложил утвер­дить декларацию, в которой одобрялись декреты о мире и зем­ле, а вся власть передавалась Советам. «От нас требуется сказать просто: да или нет», — вспоминал В. Чернов. Но это было далеко не так просто! Вопрос таил опасную ловушку, и Учредительное собрание оказалось перед трудным выбором.

Приняв декларацию, оно по существу самоупразднялось. Но и отказ принять её был не лучше. Тогда большевики могли бы с полным основанием воскликнуть: «Учредиловка отвергла завоё­ванные народом декреты о мире и земле!». Положение выгляде­ло почти безвыходным. Собрание нашло единственно возмож­ный выход: просто отложило обсуждение декларации. Такого хода большевики не предвидели. Они потребовали перерыва и собрались на совещание фракции.

УХОД БОЛЬШЕВИКОВ И ЛЕВЫХ ЭСЕРОВ

Депутат-большевик М. Ветошкин рассказывал: «Создалось неоп­ределённое положение. Большинство депутатов Учредительно­го собрания не отвечали нам ни „да", ни „нет". Некоторые из нас склонны были принять это за растерянность. На самом деле это была черновская хитрость: выиграть время, не создавать преж­девременного повода для войны с большевиками. Очевидно, что при этих условиях было бы самым пагубным тянуть с эсерами парламентскую канитель. „Пусть они наговорятся, — сказал Иль­ич, — не надо им в этом мешать, а завтра мы повесим замок на этом здании, когда они, устав от разговоров, разойдутся"».