После перерыва в зал вернулись только два депутата-больше­вика. На трибуну поднялся один из них, Фёдор Раскольников. Он зачитал очень резкую декларацию фракции большевиков,

«Прения в течение дня показали воочию, — заявил он, — что партия правых эсеров кормит народ посулами, но на деле реши­ла бороться против Советов, против перехода земель без выкупа крестьянам {Крики: «Ложь! Ложь!», рукоплескания в публике.), против национализации банков, против аннулирования долгов» {Крики: «Болван!», в публике аплодисменты.). «Не желая ни мину­ты прикрывать преступления врагов народа, — сказал в заклю­чение Раскольников, — мы заявляем, что покидаем это Учреди­тельное собрание» (Бурные аплодисменты в публике.).

Было уже около двух часов ночи. В зале после ухода больше­виков ещё оставались левые эсеры. Среди них колебания — ухо­дить или не уходить? — длились несколько дольше. «Левоэсеров-

ОБСТАНОВКА В ЗАЛЕ ЗАСЕДАНИЯ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ

Всё заседание «Учредиловки» проходи­ло чрезвычайно бурно. В зале, где соб­рались представители враждебных лаге­рей, то и дело вспыхивал невероятный шум — «кошачий концерт». Всех орато­ров постоянно перебивали выкриками с мест и свистом. После каждой фразы выступающих со всех концов зала раз­давались реплики —то иронические, то одобрительные, то гневные.

Публика на хорах тоже постоянно свис­тела и шумела, заглушая речи эсеров и меньшевиков. Там было много воору­жённых людей: красногвардейцы с вин­товками, матросы, живописно пере­поясанные пулемётными лентами. Де­путаты находились в постоянном на­пряжении, ожидая чего угодно, вплоть до выстрелов. Наконец, доведённый до отчаяния постоянными выкриками зри­телей, председатель Чернов пригрозил «очистить хоры от публики». Эта явно невыполнимая и даже смешная угроза неожиданно подействовала: ненадол­го публика приутихла. Н. Святицкий рассказывал: «Я сижу рядом со стари­ком Минором и вижу, как один парень всё время, очевидно шутя, целится в его лысину. В таком положении мы си­дим не менее часа. В своих дальней­ших злоключениях я знавал немало тя­жёлых часов. Но мучительнее этой ночи уже не переживалось ничто».

Ф. Раскольников.

277

ЛЕНИН И «УЧРЕДИЛОВКА»

Глава советского правительства Влади­мир Ленин присутствовал на заседании «Учредиловки», хотя и не выступал. Очевидцы рассказывали о смене его настроений в течение дня.

Сначала, придя на заседание, он был сильно взволнован и очень бледен, об­водил зал напряжённым взглядом. Но постепенно он расслабился и, как пи­сал с возмущением В. Чернов, «разлёг­ся во всю длину, принимая вид уснув­шего от скуки человека». Ленин не при­сел на министерские скамьи, которые некогда занимали П. Столыпин и его коллеги. Глава Совнаркома просто уселся прямо на ковёр на ступеньках возле председательской трибуны. Вре­мя от времени он весело смеялся над речами эсеров и меньшевиков.

В то же время В. Ленин прекрасно по­нимал значение роспуска Учредитель­ного собрания. Он понимал, что таким образом будет перейдён Рубикон, и гражданская война, жестокая и тяжё­лая, с неизвестным исходом, станет не­избежной.

Писатель Камил Икрамов передавал та­кой рассказ Н. Бухарина о ночи с 5 на 6 января. «Владимир Ильич позвал меня к себе, — вспоминал Бухарин. — У меня в кармане была бутылка хоро­шего вина, и мы долго сидели за сто­лом. Под утро Ильич попросил повто­рить что-то из рассказанного о разго­не Учредиловки и вдруг рассмеялся. Смеялся он долго, повторял про себя слова рассказчика и всё смеялся, сме­ялся. Весело, заразительно, до слёз. Хохотал. Мы не сразу поняли, что это истерика. В ту ночь мы боялись, что мы его потеряем».