Кремнёвые

пистолеты

и принадлежности

к ним. Подарены

Наполеоном

императору

Александру I

в Тильзите в 1807

251

Исаакиевский собор.

Архитектор

А. Монферран.

1818—1858 гг.

Зарождающееся свободомыс­лие не обязательно должно было уйти в тайные общества. Император заявил о скором уничтожении кре­постничества, содействовал утверж­дению конституции во Франции, утвердил основные законы в Фин­ляндии, присоединённой к России в результате русско-шведской войны 1808—1809 гг., даровал конституцию Польше. Всё это пробуждало в обще­стве самые серьёзные надежды на скорые перемены и в самой России... Но время шло, а долгожданных ре­форм так и не было. В 1818 г. на сей­ме в Варшаве император пообещал, что вскоре и во всей России будет ус­тановлено конституционное правле­ние. В 1816—1819 гг. упраздняется крепостное право в Готляндии, Кур­ляндии, Лифляндии (Эстония и Лат­вия). Но в России-матушке всё оста­ётся по-прежнему. Никто не знал, что втайне идёт кропотливая черно­вая работа. Под руководством Новосильцева дорабатывается проект конституции. Другая комиссия, во главе которой стоит любимец царя граф А. А. Аракчеев, готовит проект отмены крепостного права. Алек­сандр отнюдь не отказался от своих

либеральных планов, хотя сомнения в их реальности у него не исчезли. «Некем взять», — таков был ответ царя графу М. С. Воронцову на пред­ложение последнего немедленно приступить к упразднению крепост­ничества в России в 1818 г. Алек­сандр ошибался: «некем» — было в 1801 г., а теперь те, кто мог служить ему опорой, невостребованные, ухо­дили в тайные общества. 1816 г. — Союз спасения, 1818 г. — Союз бла­годенствия. Вот вехи перерастания русского свободомыслия в заговоры. А если бы знали начинающие заго­ворщики, что работают комиссии Новосильцева и Аракчеева? Стали бы тогда молодые дворяне создавать тайные общества? Может быть, они сплотились бы вокруг государя, что­бы помочь ему в великих делах, дабы увидел он: «Есть кем взять!»?

Не заметил он их, не позвал, тем и оттолкнул, направил на путь загово­ра, восторженных почитателей пре­вратил в яростных ненавистников своих. Да и как им было верить в сохраняющиеся добрые намерения царя, когда он столь многое доверил жестокому Аракчееву? Кто же знал, что при нём работали люди над проектом упразднения крепостниче­ства? А вот кнутобойство самого гра­фа Алексея Андреевича ведомо всем. «Аракчеевщина» — так и вошло в ис­торию последнее десятилетие царст­вования Александра I.

Приходит 1820 год... По Европе прокатился мятежный гул: револю­ции в Португалии, Испании, Италии, восстание греков против турецкого ига... В самой России неожиданно взбунтовался Семёновский полк, солдаты которого были доведены до отчаяния бесчеловечной палочной дисциплиной, насаждаемой коман­диром полка Шварцем.

Из происходящих в Европе и России событий Александр сделал однозначный вывод: либеральные преобразования несвоевременны, их вновь необходимо отложить. Члены тайных обществ истолковы­вали те же события иначе: вот при­мер для будущего революционного действия! Возбудить мятеж в гвар­дии, армии — как в Семёновском

252

полку! — и силой принудить монар­ха ввести конституцию — как в Испании! А лучше, полагали иные, поступить по французскому образ­цу — государя свергнуть и... Уже на­чались жутковатые споры: убить только царя или истребить всех Ро­мановых? Среди основоположни­ков свободомыслия в России, чис­тых в своих идеалах, появились люди, готовые на всё — даже про­лить кровь безвинных. Русская ре­волюция изначально была двулика: возвышенность намерений соседст­вовала в ней с самыми низменными средствами их осуществления.