«Так знай, — писал Филофей Мунехину, — что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве... и это — российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвёртому не бывать!»

Из этого Филофей сделал вывод, что русский государь «во всей поднебесной есть христианам царь» и является «сохранителем... святой все­ленской апостольской церкви, возникшей вместо римской и константинопольской и существующей в богоспасаемом граде Москве». Однако Филофей отнюдь не предлагал великому князю силою меча привести все христианские земли под свою власть. Его идея была в другом. Чтобы Россия стала достойна этого высокого предназначения, он призвал великого князя «хорошо урядить своё царство» — искоренить в нём несправедливость, немилосердие и обиды.

Идеи Филофея в совокупности составили так называемую теорию «Москва — третий Рим». И хотя эта теория не вошла в официальную идеологию, она подкрепила одно из важнейших её положений — о богоизбранности России, став вехой в развитии русской общественной мысли.

Идеология единого Московского государства, основа которой была заложена во второй половине XV — начале XVI вв., продолжала развиваться в XVI—XVII столетиях, приобретая более закон­ченные и вместе с тем неподвижные, окостеневшие формы. О первых же десятилетиях её создания напоминают величественные соборы Московского Кремля и гордый двуглавый орёл, в начале 90-х гг. XX столетия вновь ставший государственным гербом России.

Архангельский собор московского Кремля.

Начало XVI в.

Здесь до времён Петра I хоронили государей московских.

295

РАСШИРЕНИЕ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА.

ВАСИЛИЙ III

В грозовую августовскую ночь 1530 г. в великокняжеском дворце никто не спал. Волновались... Но больше всех, видимо, переживал, ждал и надеялся на благополучные роды сам великий князь Василий III (1505— 1533 гг.). Государь ждал рождения наследника. Шёл Василию III в ту пору пятьдесят второй год. Уже 25 лет занимал он престол государей московских, а со времён его отца это был и «стол» «Божиею милостию государей всея Руси». И вот благая весть: родился сын, наследник. Мальчика вскоре окрестили и нарекли в честь великого деда — Иваном. По отцу будущий Иван IV был потомком Дмитрия Донского, по линии же матери его предки были потомками жестокого правителя

Василий III и герб Москвы. Гравюра XVI в.

Золотой Орды, темника (высшего военачальника) Мамая. Как же это случилось?

Согласно родословной легенде, вскоре после сокрушительного поражения на поле Куликовом Мамай погиб в междоусобной борьбе, а один из его сыновей бежал в Литву. Здесь на рубеже XV— XVI вв. наибольшую известность и влияние при­обретает один из представителей этого рода князь Михаил Глинский, человек необычной судьбы. Юность князя прошла в Германии и Италии. Позднее он возвратился в Литву. По словам Карамзина, никто из вельмож Великого княжества Литовского не был столь же знатен, силён, богат поместьями, щедр к слугам и страшен для неприятелей, как Михаил Львович Глинский. В большой чести находился он у польского и литовского государя Александра Ягеллона. Но после смерти последнего вступивший на престол его брат Сигизмунд перестал покровительствовать Глинскому, и князь Михаил поднял вооружённый мятеж.

Вскоре великий князь московский Василий III предложил всем Глинским «защиту России, ми­лость и жалованье». Глинские отъехали в Москву. Однако князь Михаил Львович, глава рода, отличался характером свободолюбивым и неужив­чивым. Позднее за попытку возвращения в Литву он был брошен в темницу (см. ст. «Московско-литовские войны»). Это, однако, не помешало Василию III посвататься к племяннице Михаи­ла — красавице-княжне Елене Глинской.