335

рубежа, протестантизм представлялся русскому духовенству вдвойне опас­ным: ведь влияние протестантов могло перешагнуть и эту границу. Некоторые русские вольнодумцы уже связали с протестантизмом свою судьбу. Как раз среди полочан развернул свою деятельность бывший русский еретик Фома, ставший протестантским проповедником. Таким образом, в глазах митрополита Московского Макария и самого царя Полоцк был наиболее подхо­дящим объектом для новой военной кампании.

В начале января 1563 г. русские полки из полутора десятков городов сошлись в Великие Луки для похода на Полоцк. Сформированная армия насчитывала по самым скромным подсчётам не менее 130 тыс. человек и около 200 орудий разных типов и калибров. Возглавил войска сам Иван IV, и до конца своих дней царь гордился этим походом.

В начале февраля московские рати обложили Полоцк со всех сторон. Современники считали по­лоцкий замок первоклассной крепостью, но мощь царской осадной артиллерии была такова, что ядра прошивали крепостную стену снаружи и, пере­летев двор замка, били в неё с противоположной стороны изнутри. Пятая часть стены была уничт­ожена под действием московских пушек.

15 февраля город сдался. Захваченные богатства и артиллерийский арсенал были отправлены в Москву, а население депортировано во внутренние районы России. Полоцкие евреи вынуждены были принять крещение, а двое или трое упрямцев, не пожелавших креститься, отправились на дно реки Двины. Их судьбу разделил и протестантский проповедник Фома, к которому Иван IV испытывал особую неприязнь.

Взятие Полоцка стало величайшим триумфом московского оружия не только в Ливонской, но и во всех предыдущих московско-литовских войнах. Казалось, Ивану IV теперь открыта дорога на Вильно — столицу Великого княжества Литов­ского — и для окончательной победы требуется лишь какое-то небольшое усилие... Но недолгими были радости «полоцкого взятия». Без малого через год на реке Уле, невдалеке от того же Полоцка, армия князя Петра Шуйского потерпела в открытом полевом сражении сокрушительное поражение от литовских войск. Через несколько месяцев ещё одна московская рать была разбита под Оршей. 1564 год ознаменовал собой тот рубеж, когда московский натиск на Великое княжество Литовское был приостановлен почти на столетие.

В лагере врагов Ивана IV оказалась Швеция. В 1569 г. Польша и Литва в результате заключения так называемой Люблинской унии образовали прочное государственное объединение — Речь Посполитую, основная часть военного потенциала которой была мобилизована для борьбы за Ли­вонию. Московское государство испытывало боль­шие внешнеполитические трудности, а на ливонском театре военных действий перешло от наступления к обороне. Дела Ивана IV были бы совсем плохи, если бы не кончина в 1572 г. польского короля Сигизмунда Августа, открывшая долгий период «бескоролевья» в Речи Посполитой, поскольку старый король не оставил наследников и с его смертью пресеклась старинная династия Ягеллонов. Бескоролевье означало полное без­властие и неспособность активно вести боевые действия. На короткий период польским королём стал Генрих Валуа — будущий король Франции Генрих III, вскоре, однако, оставивший Польшу для борьбы за корону у себя на родине. И тогда одним из главных претендентов на польский трон выступил сам Иван IV. Его избрание под­держивали сильные политические группировки как в Великом княжестве Литовском, так и в самой Польше.

Шанс закончить тяжёлую войну наилучшим для России образом был упущен Иваном IV: в своей безмерной гордыне московский государь требовал от поляков и литовцев слишком многого и с трудом шёл на уступки. В 1575 г. он был готов в случае своего избрания взять под защиту католическое духовенство со всеми его имениями и доходами и даже давал понять, что, возможно, и сам перейдёт в католичество. Более того, царь сообщал полякам: «...Все вольности, права, честь и благородство, чины и обычаи, то всё, что перед тем имели и что себе теперь без короля постановили... я соблюдать и сохранять обещаю...» — и это при властном характере царя, ни в чём и никогда не желавшего поступаться своими политическими интересами! Но в одном Иван IV был твёрже алмаза: он требовал уступить Московскому государству Ливонию и Киев, которые не мог до сих пор взять силой. Естественно, никто в Речи Посполитой добро­вольно делать подобных уступок не собирался. И польский трон в итоге занял Стефан Баторий, семиградский воевода, пользовавшийся поддерж­кой турецкого султана.